Василий Ажаев - Предисловие к жизни

Максим не захотел его и слушать. Ему было очень некогда, и он не совсем вежливо спровадил своего деда. Тот рассердился и, уходя, пригрозил, что не пустит Максима в стойбище, если он надумает туда вернуться.

Друзья испытывали свой «предмет», когда люди и природа кругом еще спали. На реке было прохладно, туман висел плотной пеленой, скрывая тайгу и сопки и даже деревянные эстакады постройки.

Максим на бойке вручную замешивал бетон, Иван на тачке отвозил его по трапу и сбрасывал в опалубку.

— Десять уже тачка, однако довольно, — решил Максим. Он схватил неуклюжий «предмет», пробежал по трапу к опалубке и поставил его деревянной площадкой на свежую неровную рыхлую груду бетона.

Солнце выползло из-за горизонта, лучи его, словно острые огненные мечи, пронизали туман, и белесые хлопья начали таять и подниматься кверху.

— Крути ручка, Вана, — попросил Бельды.

Елистратов принялся энергично вращать ручку. Трещотка закрутилась с оглушительным треском, площадка «предмета» ритмично сотрясалась.

— Сосчитал триста. Пять минута. Хватит, — рассуждал вслух Максим. — Давай смотреть станем.

Елистратов приподнял «предмет»: уложенный бетон немного осел и лежал ровной серо-влажной поверхностью.

— Клади сверху еще бетой, ставь предмет, верти ручка. Опять пускай работай предмет. Так делай, пока мост весь готов! — кричал Максим, он был распален явным успехом «предмета».

На участке не успели и посмеяться над трескучей выдумкой Бельды — так быстро наглядная польза «предмета» всех убедила. Целое звено замешивало раствор, второе подвозило его на тачках и сбрасывало в опалубку, а Бельды на пару с Елистратовым успевали укладывать бетон.

Об изобретении узнал и Сарафанов. Появившись на объекте, он велел показать ему «предмет» в работе. Был солнечный знойный день, Сарафанов стоял на эстакаде потный, без фуражки, в расстегнутой белой рубашке. Иван и Максим, взволнованные, поглядывая на культорга, по очереди вертели ручку. «Предмет» стрекотал, как пулемет, тачки летали взад и вперед.

Сарафанов, пожевывая какую-то травинку, внимательно следил и за Максимом, и за всеми бетонщиками, и что-то блестело, светилось у него в глазах.

— Иди-ка сюда! — крикнул он, наконец, Максиму.

Нанаец не расслышал его слов за шумом, но понял жест и вылез к нему наверх. Сарафанов обнял его. Бетонщики, сколько их было на постройке, захлопали в ладоши. Реке Эмчуге и тайге впервые привелось услышать аплодисменты.

— Вещь грубовато сделана и требует усовершенствования, но польза от нее очевидная и большая, — заключил Сарафанов. — Молодец, Максим, стройка скажет тебе спасибо.

Потолковав с бетонщиками о том, как улучшить «предмет», культорг уехал на своей лошади, однако в скором времени вернулся на постройку. Его сопровождали, тоже на лошадях, «алхимик» и инженер Казьмин. Они втроем смотрели, как Бельды орудовал своим шумным «предметом». Сарафанов торжествующе посматривал на спутников.

— Каково? Признаете? — спросил он наконец.

— Безусловно, — сразу отозвался «алхимик». — Ваш чудесный парнишка сам додумался до весьма умной машины. Вы ведь знаете, что это такое. Вибратор!

— Мы, разумеется, заказывали вибраторы для нашей стройки, но не получили, — добавил инженер. — Настоящий фабричный вибратор, ясное дело, похитрее, и в действие он приводится не руками, а мотором. Идея та же. Из этого Бельды будет толк.

— А кто мне говорил однажды, будто нанайцы — только охотники и не стоит их отрывать от родного дела? Пользы-де не будет от них на стройке.

— Уж и не знаю, — пожал плечами Казьмин. — Неужели кто-нибудь болтал такое?

— Максим! — крикнул Сарафанов. — Иди сюда! Вот товарищи одобрили твою штуку. Называется она вибратором.

Инженер и «алхимик» пожали маленькую, серую, в цементном растворе руку Максима, всю в кровяных мозолях, натертых вращением ручки вибратора. Нанаец смутился, на его темных скулах загорелся румянец. Оттого, что его «предмет» получил звучное и вовсе не слыханное раньше название «вибратор» — его интерес к нему усилился.

— Мы не будем ждать, пока нам пришлют вибраторы. Может быть, промышленность после войны их еще не изготовляет. — Сарафанов говорил, обняв Ивана и Максима за плечи, остальные стояли вокруг. — Мы будем делать их сами. Конечно, придется их усовершенствовать, моторчик надо приспособить и так далее. Мы способны сделать это в своих мастерских. Товарищ инженер, очевидно, займется этим. Показывать пользу вибраторов на строительстве будет Максим. Согласен, на-нэй?

— Согласен, согласен! — горячо отозвался Максим.

Немалое событие для человека — случайно встретить где-нибудь на дорогах войны своего земляка. И большое счастье, настоящий праздник — встреча на фронте с закадычным другом или просто с хорошим знакомым по мирной еще жизни.

Друзьям по школе и по заводу хабаровчанам Сене Пальчикову и Мите Петрову посчастливилось встретиться на войне. Советская Армия, подошедшая к германской границе, остановилась, чтобы подготовиться для решающего удара по врагу. Самоходка старшего лейтенанта Пальчикова в числе других орудий попала на ремонт в полевую мастерскую, где служил техник-лейтенант Петров.

Как водится, друзья довольно долго хлопали друг друга по лопаткам и выражали свою радость одними восклицаниями и междометиями. Спохватившись, они обнаружили, что стоят на холодном, пронизывающем ветру. Полезли в землянку; там на правах хозяина Митя принялся потчевать дорогого дружка солдатским угощением: водкой из фляжки, солоноватой, жесткой ветчиной и сладким кипятком из алюминиевой кружки.

Беседа приняла характер тихой задушевности, и тогда выяснилось: Сеня был тяжело ранен, два месяца пролежал в госпитале и, получив небольшой отпуск, сумел в конце лета побывать в родном Хабаровске. В связи с этим Митя задавал вопросы, Сеня с удовольствием отвечал. Все, о чем рассказывал Сеня, несказанно удивляло Митю.

Вы только подумайте: Хабаровск совсем не затемнен, живет при ярком освещении, на улице Карла Маркса полно людей, в обоих парках каждый день музыка и танцы!

— Скажи, пожалуйста, все цело, все по-прежнему! — восторгался Митя и хвалил хабаровчан: — Вот молодцы-то! А тот большой скелет все еще лежит в парке?

Сеня подтвердил невредимость скелета гигантского кита, выставленного в хабаровском парке для всеобщего обозрения, чем снова весьма порадовал товарища.

— Можешь меня понять? — сказал Сеня задумчиво. — Только этим летом я разглядел, как красив Хабаровск, как он хорош.