Тугельбай Сыдыкбеков - Среди гор

Секретарь обратился к членам бюро:

— У кого какие предложения будут?

Исак спохватился, только хотел было взять слово, но его опередил Медетбеков:

— Разрешите мне. Я предлагаю снять Калпакбаева Сейдалы с работы и исключить его из партии. Такое наказание он заслуживает не только потому, что извращал политику партии в погоне за личной славой и карьерой, но и потому, что не признает своих ошибок, хотя они доказаны и для нас не представляют никаких сомнений!

— Правильно! И еще добавление есть! — Исак встал с места. — Я считаю необходимым проработать это решение бюро во всех партячейках. Во многих местах у нас есть перегибы политики коллективизации. И пусть это решение послужит уроком для других.

— У кого есть еще какие предложения?

— Поставить на голосование!

— Правильно!

— Товарищ Каниметов, — сказал заведующий районе Торгой Касым. — А может быть, Калпакбаев все же одумается и признает свои ошибки? Дадим ему слово?

— Да сколько он будет говорить?

— Это его последнее слово.

— Говорить мне нечего! — отрезал Калпакбаев, привстав с места. — Никаких ошибок я не признаю! Категорически все отрицаю. А вас, дорогие товарищи, я знаю: вы боитесь за свои шкуры. Так что ж, тем хуже для вас… Будете каяться…

Каниметов резко поднялся, на лбу у него взбухла синяя жила.

— Предложение только одно! Ставлю на голосование! Кто за то, чтобы Калпакбаева Сейдалы снять с работы и исключить из рядов партии? Голосуют только члены бюро… Кто против? Нет. Кто воздержался? Один. Итак, положите билет на стол и выйдите отсюда!

— Не дам! Этот билет не ты мне вручал! — вскричал Калпакбаев, но пальцы его, судорожно подергиваясь, непроизвольно зашарили по грудному карману.

Каниметов твердо и сурово предупредил:

— Повторяю. Оставьте билет и выйдите отсюда!

Когда партбилет упал на стол, Калпакбаев пошатнулся, как пьяный, и, подойдя к дверям, бросил на ходу:

— Я не оставлю этого так! До Москвы дойду… Апартунусы… Волки в овечьей шкуре! — Дверь с треском хлопнула, но и за дверью Калпакбаев продолжал кричать: — Националисты! Пантуркисты! Я докажу вам!

Медетбеков постарался скрыть охватившее его возмущение шуткой:

— Ну вот, слышали? Смотрите, как бы нам не побывать с повинной в центре!

Конные в огромных тебетеях все еще толпились возле столовой, шумно переговариваясь между собой. Когда угрюмо нахмуренный Калпакбаев приблизился к ним, один из верховых, лукаво подмигнув, нарочито вызывающе проговорил:

— Эй, Кемель… Что ты жмешься? Ну подумаешь, пропьем одного телка, которого у тебя все равно задарма в артель уволокут… Ставь давай!

Калпакбаев свирепо глянул на верховых. Некоторые из них показались ему знакомыми. «Если не за свой счет, то буду сегодня пить, пить и пить! Только бы не пронюхали они, что сняли с работы, а то и пива не поставят. Знаю я их, подлецов!» — подумал он и затем строго прикрикнул:

— Эй, люди, что вы тут толпитесь? Не видите, что ли! — указал он на окна волкома. — Не стыдно вам верхом пить пиво перед окнами начальства! Дикари!

Рыжеватый киргиз с бородкой клинышком, лениво облокотившись на густогривую шею коня, покосился на него и с издевкой ответил:

— Свое пьем, аксакал. А как пить: стоя или верхом — это наше дело. На то есть свобода…

— Скоты бескультурные, слезьте с лошадей! А нет, так расходись, нечего вам тут! — И Калпакбаев важной поступью направился к двери столовой.

Верховые проводили его насмешливыми взглядами:

— Ох ты, какой строгий, а?

— А сам-то он зачем, думаешь, пришел? Глотнуть небось!

— Самые такие-то и пьют. Душу отдаст за водку!

Верховые расхохотались.

Калпакбаев быстро скрылся в дверях столовой…

Абды и Султан скакали без передышки. Сейчас, привязав к деревьям на улице потных, загнанных лошадей, они прошли в столовую выпить по кружке пива. Сидя у окна, Султан и Абды не спускали глаз с дверей волкома. Если только Калпакбаева, Сапарбая и Самтыра выведут милиционеры, как они ждали, и поведут в ГПУ, то они мигом вскочат на лошадей и помчатся в аил с радостной вестью, один — к Касеину, другой — к Карымшаку: «Добрая новость! Счастливая новость! Апартунусы арестованы! Артель распускается! Каждый хозяин самому себе!..»

Но, к сожалению, пришлось запастись терпением и выжидать. После такой бешеной скачки Абды залпом опрокинул кружку пива и, причмокнув губами, облизнулся:

— Ох, будто и не пил! Давай дернем еще по одной, Султан!

— Я тоже только хотел сказать об этом, — подхватил Султан. — Ей-богу, вот запалился, будто еще ничего и не пил, где-то между зубами осталось!

— Ну вот и ладно! Давай еще по кружке!

Абды властно окликнул официантку, будто обращался к своей жене:

— Эй, молодка! А ну, тащи пива!

— Ты смотри, постукивает каблуками, как коза копытцами, и не обернется даже! Неси, тебе говорят, пива!

После второй кружки Абды спросил Султана:

— Ну, напился?

— А ты?

— Не знаю что-то…

— И я тоже…

— А может, еще по одной?

— А деньги есть у тебя?

— Найдутся…

— Ну, тогда давай…

— Ай, молодка, еще пива!

Так они, незаметно потягивая кружку за кружкой, засиделись, опьянели и совсем позабыли о цели своего приезда. Начался обычный пьяный, бестолковый разговор джигитов, мечтающих о легкой жизни «в седле» и власти в аиле.

— Ай, да что там, пей, прах отцов! — пробормотал Абды, прижмуривая единственный глаз. — Скот — это грязь на руках человека, смоешь — и нет ее! Взять хотя бы самого богатого в округе человека — Киизбая, скот которого застилал и ту и эту сторону гор: не успел и глазом моргнуть, как от богатства его осталась только пыль одна!

— Да, что верно, то верно! — Султан небрежно махнул рукой. — В наше время только то твое, что в желудок попало…

— Зови, давай выпьем!

— Вы здесь, джигиты?

Султану показалось, что Калпакбаев вырос словно из-под земли. Он посмотрел на Калпакбаева дикими глазами. Ошеломленный Абды привстал, пододвинул стул:

— Садитесь, товарищ Калпакбаев. Вот уж кстати как!..

Султан бессознательно протянул обе руки:

— Салам алейкум, аксакал!

— А-а, выпивали, видать?

— Да так, немножко закусили, аксакал, — ответил Абды.

Султан налег на стол.

— Вы уж извините! Мы немного того!.. — сказал он, заикаясь.

Предложив место Калпакбаеву, они на минуту-другую с горечью примолкли. Появление Калпакбаева было им не по душе. «И откуда только шайтан принес этого дурака? Говорили, что его посадят. Что он тут шляется?» — подумал, наливаясь злобой, Султан, перекатывая под скулами желваки.

— Ну, как дела, джигиты? — прервал тягостное молчание Калпакбаев.

Султан смолчал, а Абды постарался придать более приветливое выражение своему лицу и простодушно ответил: