Николай Фомичев - Неожиданные люди

Единственно, кто мог явиться конкурентом в замысле Вадиму, был ГИП № 1, Барабанов, всегда, на совещаниях всех уровней, отстаивающий мысль о том, что элемент современного домостроения — это здание в целом, и поэтому путь к новым выразительным возможностям в архитектуре не в художественном оформлении или структуре фасада, а в композиции, тектонике, ритме и пластике объемов цельного квартала и микрорайона. Поговаривали, что Барабанов уже работает в этом направлении. Так что Вадиму предстояло превзойти его оригинальностью замысла. И, взвесив собственные возможности на этот счет, Вадим отправил Жорке Селиванову письмо с предложением места старшего инженера архитектурного отдела, и только-только успел, потому как Жорка, разочаровавшись окончательно в «Рудстрое», подыскивал проектный институт, куда бы можно было перебраться. Предложение Вадима должно было прельстить Селиванова еще и возможностью со временем осуществить в Лесопольске давнишний их замысел — строительство квартала из цветных домов.

Жорка приехал, и не один, а с женой Ларисой. К удивлению Вадима, Жорка отхватил себе красавицу — и мордашкой и фигуркой, — но удивление было приятное: Лариса с первого же дня их знакомства (по случаю новоселья Селивановых) стала незаметно строить глазки Вадику…

Жорка быстро нашел себя в отделе Ненашева, и тогда Вадим посвятил его в свой замысел свободной планировки жилого квартала. Идея Жорку воодушевила, и уже через несколько дней он приволок для показа с десяток ватманских листов, изображавших варианты планировочных решений. Вадим остановил свой выбор на одном из них: дома располагались в плане по спирали Архимеда, но так, что индивидуальный поворот каждого здания вокруг своей оси обеспечивал наилучшую инсоляцию.

Месяц спустя плодом их совместного творчества явился соответствующий проект. Но техническому совету под председательством Скибы пришлось рассматривать не один, а два проекта: второй, как и предвидел Вадик, был представлен Барабановым. Впрочем, «свободно организованная» планировка по спирали имела столь неоспоримые архитектурно-эстетические преимущества перед «свободно хаотической» планировкой Барабанова, что совет единодушно утвердил проект Вадима и Жорки, с единственной поправкой: продумать улучшение ветровой защиты квартала. И надо сказать к чести Барабанова, что он не только первым признал свое творческое поражение, но тут же подсказал победителям, как, ориентируясь на розу ветров, следует «довернуть» вокруг осей здания, чтобы они, не ухудшая инсоляцию, закрыли ветру доступ внутрь квартала.

Короче говоря, первенство Вадима среди архитекторов филиала было доказано — Скибе, во всяком случае, — и он, уже не скрывая своих намерений, сделал Вадика правой своей рукой, незаметно отодвинув на вторые роли Ненашева.

И судьба наконец улыбнулась Вадиму — досрочно: Скиба, выхода которого на пенсион ждали через год, вдруг получил профессорское звание и уехал в Куйбышев преподавать архитектуру; рекомендации профессора Скибы и директора Горпроекта Капителина оказалось достаточно, чтобы обком утвердил Вадима Петровича Выдрина главным архитектором Лесопольского филиала.

Должностной успех совпал у Вадика и с личным, интимного характера… Случилась эта неожиданность на даче у Курбатовых, где отмечали утверждение Вадима в должности.

Стояло бабье лето; дачный сад и возвышавшийся рядом лиственный лес окрасились в лимонно-желтые и винно-красные тона; и такого же цвета листва, как невесомая жесть, гремела под ногами на лесных тропинках и в саду. Вернувшись из лесу, компания собралась за накрытым столом, на веранде с распахнутыми рамами. Вечерело. Пахло яблоками и дымом бань, топившихся за огородом. Вадим, слегка уставший от долгого хождения по лесу, чувствовал себя именинником, но внешне был тих и скромен, хотя, разумеется, именно он был в центре внимания: завзятый тамада Курбатов, наполняя бокалы и рюмки, начинал с него, а жена Курбатова, обслуживая гостей, норовила положить в тарелку Вадика лучший кусок; директор филиала Ветлугин, большой любитель тостов, посвятил Вадиму прочувственный спич и поздравил его с назначением, главный инженер филиала Солодов, глядя на Вадика, сравнил значение главного архитектора с замковым камнем свода, на котором, как известно, держится вся эта конструкция; шутник и анекдотчик Ненашев, каламбуря и остря для всех, невольно поглядывал на Вадима в ожидании его реакции; жены приглашенных неустанно улыбались Вадику; Лариса Селиванова почти в открытую строила ему глазки; Светлана, сидя рядом с мужем, молодела от счастья, а Жорка от радости за друга пил до тех пор, пока не уснул за столом… Вадик всех благодарил, кого — улыбкой, кого — шутливой репликой, а затем, «под занавес», произнес несколько благодарственных слов, смысл которых был тривиален, но завораживающие особенности голоса Вадима придали им такую весомость, что оратор был вознагражден аплодисментами и единодушием порыва поднять еще раз бокалы с шампанским; после чего тамада объявил музыкальный антракт.

Танцевали во дворе, под звуки радиолы, выставленной на окно веранды, при романтичном полусвете вынырнувшей из-за облаков луны. И тут, как только объявили «дамский вальс», Вадимом завладела Лариса и уже не отпускала его от себя, благо что Жорка, перенесенный в комнату, дрыхнул там на раскладушке, а Светлана вызвалась помочь жене Курбатова убрать со стола и подготовиться к чаепитию. С Ларисой он танцевал впервые и был ошеломлен такой партнершей: ее ладонь не просто покоилась в его ладони: она излучала при этом какие-то странные токи, импульсами пробегавшие по его руке и сладостно отдававшиеся в сердце Вадима; ее другая рука не просто обнимала его за плечо: она, как ласковая змея, ластилась к нему, создавая ощущение любовных объятий; ее эластичная фигура не просто шевелилась перед ним в танцевальном па, а манила и дразнила его страстными движениями танцующей вакханки; а когда, уже танцуя танго в полумраке двора, она с неожиданной доверительностью положила ему голову на грудь, Вадик был сражен окончательно…

Собственно, танцы и подготовили их сближение: они только ждали момента для уединения… Когда Курбатов — шутки ради — сменив пластинку, поставил плясовую и в круг шатнувшихся по сторонам гостей чертом влетел развеселившийся Солодов и пошел, под поощрительные возгласы, хлопки и смех, выделывать замысловатые коленца, приседать и, подбоченясь, вскидывать вперед и в стороны ногами, Лариса вдруг шепнула Вадику: «Пойдемте в сад посмотрим, ладно?» — и в ту же минуту исчезла…

Он нашел ее в глубине залитого лунным полусветом сада, за одной из могучих развесистых яблонь, и оба они, в каком-то стихийном порыве, кинулись в объятия друг другу… А погодя, тихонько выбравшись из бани, они прокрались разными дорожками к танцующим, и угадали вовремя, потому что хозяйка скликала гостей к самовару…