Николай Фомичев - Неожиданные люди

Новая, руководящая работа, интересная своим разнообразием и широтою круга вопросов, которые приходилось решать ему в формировании архитектурной физиономии города, а также ощущение своей причастности как главного архитектора к тем, кто держал руку на пульсе развития Лесопольска, тешила самолюбие Вадима Петровича, но, тщательно скрывая это чувство, он, как бы между прочим, сетовал своим помощникам и близким на судьбу, приготовившую его, архитектора, к бесконечным заседаниям на совещаниях, невозратимо похищавших у него творческое время. И это было верно: дел, и дел неблагодарных, связанных с управлением процесса проектирования, было у Вадима Петровича, что называется, по горло, частенько приходилось задерживаться допоздна в своем рабочем кабинете или брать домой срочные бумаги.

Для укрепления собственного престижа Вадим Петрович снова сделал своим замом архитектора Ненашева, воспринявшего эту весть с таким же добродушно-олимпийским спокойствием, с каким еще недавно, снисходя к желанию Скибы, он уступил заместительство Выдрину. Других перемещений кадров Вадим Петрович в открытую не добивался, но сохранил свое негласное влияние на назначения и перемещения через посредство секретаря партийного бюро Курбатова, к мнению которого прислушивались и Ветлугин и Солодов.

Каких-либо новшеств в проектное дело Вадим Петрович вводить не стал за неимением идей в этой области, так что в сущности жизнь института двигалась без всяких изменений, по однажды заведенному Скибой порядку. И все-таки одно нововведение, и притом несомненное, пережившее деятельность его в филиале на долгие годы, было на его счету: аккуратист по натуре, Вадим Петрович столь блестящим образом поставил делопроизводство, что, при всей стихийности рождения и размножения входяще-исходящих бумаг, любая из них могла быть найдена в ту же минуту, а по ней установлены ее автор, исполнители и состояние реализации дела, коего она касалась; само же хранение дел и документов (в твердых, с железной окантовкой папках-кондукторах, сверкавших никелем замков) находилось в таком образцовом порядке, что неоднократно ставилось в пример вышестоящим организациям.

Должность главного, хотя и доставляла Вадиму Петровичу чувство внутреннего удовлетворения, временами так сильно утомляла его, что он мог бы даже опасаться за свое здоровье, если бы не выгоды нового его положения, дававшие ему возможность основательно отдыхать и отлично питаться. К услугам Вадима Петровича, кроме заповедной базы отдыха «Рыбнадзора», была еще и финская баня энергетиков, прекрасно снимавшая усталость и омолаживающая весь организм. Когда же скованному жесткой дисциплиной воли темпераменту Вадима Петровича нужна была эмоциональная разрядка, он брал такси (правда, это было очень редко) и закатывался в один из отдаленных ресторанов Куйбышева, закатывался не один, разумеется, а в компании с какой-нибудь из «юных старых дев», как мысленно называл он безнадежно холостых девиц своего филиала, многозначительными улыбками и мимикой не раз дававших понять молодому главному архитектору, что они не прочь с ним познакомиться поближе; они признавались потом, что их привлекала не столько возможность пошиковать с ним в ресторане, сколько он сам, его гипнотизирующий голос, темные, загадочные глаза… Кстати говоря, в выборе той, с кем ресторанные увеселения Вадим Петрович, с риском для своей карьеры, заканчивал в постели (на квартире у нее же или ее подружки), он ни разу не ошибся: юные старые девы умели хранить интимные тайны. Эти эротические приключения, необходимые ему, как полагал Вадим Петрович, как разрядка для эмоций, вносили некоторое разнообразие в его затянувшийся и потому ставший скучным роман с Ларисой Селивановой…

Естественно, что, став руководителем института, Вадим Петрович расширил и свои знакомства, поначалу бывшие лишь служебными, а затем и личными. Так в числе приятелей Вадима Петровича оказались главный инженер Лесопольского строительного треста Орлов, директор ГРЭС Лисичкин, шеф «Рыбнадзора» Жохова… и среди них — зампредседателя горисполкома Триандафилов, о котором следует сказать особо.

Уроженец Лесопольска, Триандафилов едва ли не всю сознательную жизнь, а именно двадцать лет, провел в родных пенатах на руководящих должностях, — такая уж планида ему выпала. Сперва, по окончании физкультурного техникума, он возглавил спортобщество «Водник», потом — местный ДОСААФ, позднее — общество «Охрана природы», затем лет пять заведовал райторгом, и, наконец, когда поселок Лесопольск преобразовали в город, его как едва ли не единственного руководителя-старожила, избрали замом председателя исполкома. В новой должности Триандафилов, знавший не только в городе, но и в ближайшей округе, как он выражался, «каждую приличную собаку», почувствовал себя как рыба в воде и, отвечая за торговлю (и отчасти за строительство), так сумел развернуться со снабжением Лесопольска продуктами питания и товарами массового спроса, что уже через год сюда валом валили за покупками со всего района. Познакомились они, Триандафилов и Вадим Петрович, на базе отдыха «Рыбнадзора» на почве обоюдного увлечения рыбной ловлей, и этот низкорослый рыжеватый человек с острым взглядом хитровато прищуренных глаз понравился Вадиму Петровичу своим веселым, энергичным жизнелюбием и — обязательностью: пообещав ему помочь деликатесами «для дому, для семьи», Триандафилов уже через день позвонил и сообщил координаты директора гастронома, куда супруга Вадима Петровича могла в любое время прийти и купить, без всяких хлопот, все, что поступает в город из числа дефицита; и действительно, с тех пор благодаря услугам гастронома Светлана стала забывать, что такое очередь за колбасой и мясом и не моталась больше с сумками в Куйбышев, чтобы с помощью Лупатого раздобыть баночку-другую зернистой икры, шпротов, батон сервелата, кусочек осетрины или балычку; все это она могла теперь купить в Лесопольске. Вадим Петрович, чувствуя себя обязанным Триандафилову, помогал ему чем мог: вне плана разработал проект озеленения старых, центральных кварталов города, нашел, при содействии Орлова, подрядчика для реконструкции плодоовощной базы… а однажды пригласил зампреда к себе поужинать, тем более что жили они в одном доме. Едва переступив порог квартиры Выдриных, Триандафилов был сражен ее интерьером и больше всего, конечно, ванной, после чего сказал Светлане: «Вот что значит глаз архитектора! Умру от зависти, пока свою хибару не отделаю так же!» В тот день Светлана, вообще мастерица вкусно готовить, как говорится, в доску расшиблась и накрыла такой стол, что Триандафилов, видавший всякие кулинарные виды и, кстати, имевший обыкновение обедать в отдельном кабинете городского ресторана, попробовав Светланины холодные закуски и — фирменное блюдо — пельмени с белужинкой, пришел в восхищение и с полной серьезностью стал уговаривать польщенную Светлану пойти работать главшефповаром в пока еще не существующее кафе «Волжские пельмени», которое он гарантировал открыть немедленно, как получит ее согласие… А еще угодил Вадим Петрович гостю водочной настойкой собственной рецептуры — на основе «золотого корня», привезенного ему с Камчатки знакомым геологом.