Николай Фомичев - Неожиданные люди

Стоит ли говорить, как вместо с разраставшимся строительством «цветного» квартала рос авторитет и главного инициатора этого архитектурного эксперимента — Вадима Петровича Выдрина… Пожалуй, лишь один человек в филиале, Барабанов, не желал воздать должное главному архитектору; и, встречаясь с ним по делу, Вадим Петрович замечал, что ГИП № 1 здоровался с ним по-новому, без прежнего уважительного взгляда и не за руку, как раньше, а лишь скупым наклонением головы, а ЦУ его, всегда, кстати, корректные, выслушивает с каким-то странным, словно бы ошеломленным выражением, и глазами как бы спрашивая у Вадима Петровича: «Откуда ты взялся такой?»

Впрочем, Вадиму Петровичу было теперь глубоко безразлично мнение о нем Барабанова, ибо успех своего архитектурного замысла сделал его значительной фигурой в глазах остальных, — он это замечал, как в зеркале, в обращенных на себя взглядах сослуживцев, сопровождаемых улыбками поощрения и искательности, в значительно возросшей по отношению к нему благожелательности руководства головного института, все чаще привлекавшего его к работе большого совета, наконец, — в уважении, которое оказывал город, популяризируя его имя как автора цветного архитектурного ансамбля на страницах городской газеты… Справедливости ради надо сказать, однако, что это пусть провинциальное, но все-таки признание его авторитета архитектора, хотя оно и было приятно сердцу Вадима Петровича, на личной скромности его никак не отразилось. Напротив, чувствуя себя обязанным перед людьми, которые готовили ему успех, он пригласил их в гости — в честь окончания строительства двух первых башен цветного квартала, — чтобы попотчевать главных виновников торжества отменным ужином. Тогда-то и случилась эта неприятность с Жоркой Селивановым, неприятность, в которой Вадим Петрович целиком и полностью винил себя, свой сдержанный лишь до поры до времени бурный темперамент… тогда как истинным виновником очередной «бузы» был, разумеется, сам Жорка.

Все поначалу было так пристойно, аристократично: раздвинутый во всю длину румынский стол, укрытый снежно-белой скатертью, отягощенный хрусталем, фарфором, изысканными винами и деликатесными закусками — всего понемногу, но расставленными так искусно и красиво, что создавалось ощущение обилия; во главе стола, в розовой, полурасстегнутой безрукавке, с видом именинника на выбритом до синевы лице, сидел Вадим Петрович и незаметно — взглядом, короткой, еле внятной репликой — дирижировал женой, тоже залитой румянцем от беспрерывной беготни на кухню; напротив почетным гостем восседал Орлов, главный инженер строительного треста, напоминавший борца-тяжеловеса, этакий дядя с маленькими глазками за стеклами очков в массивной оправе «дипломат»; а по сторонам — коллеги (лучшего друга Вадима Петровича, Триандафилова, не было по причине его отпускного отъезда): сидевший рядом с женой, дородной хохотушкой, Солодов, не сводивший восхищенно-хитроватого взгляда с хозяина, благодушно улыбавшаяся всем чета Ненашевых, супруги Курбатовы, похожие друг на друга одинаково круглыми лицами, как брат и сестра, и рядом с ними — одинокий Жорка, непрерывно молчаливый в этот вечер, но явившийся уже поддатым, что было заметно по его плывущим блекло-голубым глазам (поддатым он явился, как после рассказал Курбатов, с горя, оттого что накануне в полутемной прихожей собственной квартиры застукал сексуальную свою Ларису в обнимочку с его же каким-то новоявленным приятелем). Естественно, что разговор, оживленный коньячком и винами, вращался вокруг одной и то же темы — строительства цветного экспериментального квартала. Орлов солидно уверял, что трест не подведет проектировщиков: сдаст этот объект заказчику досрочно. Солодов, прекрасно знавший возможности треста, выражал по этому поводу весьма обоснованные сомнения. А Курбатов, проницательно угадывая настроение молчавшего Вадима Петровича, многословно объяснял Орлову, как важно для престижа филиала, Лесопольска вообще, выставить проект на конкурс «Гипрогорода», а этот шанс единственно теперь зависит от строителей: успеют или не успеют они сдать цветной квартал к намеченному сроку — к будущей весне… И вдруг в солидный этот разговор вмешался Жорка — взял да и брякнул в полный голос:

— Чушь вы городите, господа! Не о том печетесь, не о том волнуетесь!..

Вадим Петрович укоризненно-дружеским взглядом попытался укротить незваного оратора, но Жорка, украдкой выдувший уже фужер холодной водки и сильно охмелевший, вышел из повиновения кому бы то ни было и понес, размахивая руками:

— Будущие лавры вам покоя не дают?! А фундамент?! В нем вы уверены?! Ведь на них, на этих чертовых пирамидах, держится вся наша архитектурная идея!.. А-а-а, вы отмахнулись от вопросов Барабанова? А вдруг он прав окажется? Вдруг ливень прольется над городом? Тропический!.. Старики говорят, такое здесь бывало! Или Волга, в самом деле, вымахнет из берегов? Что тогда?!

— Ну, если бы да кабы да во рту росли грибы, — с усмешкой возразил ему Курбатов и, плеснув в Жоркин бокал сухого вина, сказал ему: — Давайте лучше выпьем, чтобы во веки вечные стоял наш фундамент…

Но Жорка, не слушал Курбатова, орал с вытаращенными глазами:

— На песке ты строишь, Вадик! Да еще и, может быть, на мокреньком песочке-то! На плы-ву-не!! — и он погрозил, наглец, Вадиму Петровичу пальцем.

Вадим Петрович, демонстрируя замечательное самообладание, добродушно улыбался Жорке и помахивал ему рукой: мол, будет, будет, стоит ли так кипятиться, — и с этой же улыбкой оглядывался на гостей. А Солодов сказал, удачно вклиниваясь в паузу Жоркиной филиппики:

— Оно и видно, Георгий Иванович, что в инженерной геологии вы не очень-то сильны: какие же у нас, в Лесопольске, могут быть плывуны?..

Ненашев и симпатичная его жена — блондинка обратились к Жорке через стол с деликатно-успокоительными улыбками, но Жорка их не видел: его хмельной, обвиняющий взгляд был нацелен в Вадима Петровича. И тут, из стихийного желания каждого на корню пресечь скандальный бунт и в то же время защитить установившуюся точку зрения, все, почти разом, стали Жорку урезонивать:

— Неужто вы думаете, Жора, что какой-то Барабанов, который ходит и на людей не смотрит, больше, чем Вадим Петрович и Савелий Антонович, разбирается в фундаментах? — с раскатистым смешком и негодующим пожатием плеч вопросила супруга Курбатова.

— В конце концов, существует теория, прогнозы, методы расчета, — поддержал жену Курбатов.

— Я должен вам заметить, молодой человек, — деликатно-наставительно вмешался и Орлов, бывший, правда, всего на десять лет постарше Жорки, — что ваше такое публичное недоверие, особенно ваш, извините, ресторанный тон… они… м-мм, оскорбительны для Вадима Петровича…