Сарвар Азимов - Узбекские повести

— Послушайте моего совета, апа, люди уважают вас, дорожите этим авторитетом, не допускайте, чтобы на вас пала тень!

— Знаете, товарищ агроном, — откинув голову, Малика пренебрежительно глянула на Камала, — мне кажется, вы слишком щедры на советы. Поберегите, самому могут пригодиться!

Брови Камала сдвинулись у переносицы. Сняв с головы тюбетейку, он резко хлопнул ею о ладонь, затем расправил, снова надел на голову и поднялся.

Малика, насмешливо улыбаясь, не отрывала от него глаз. Очевидно, ее радовала победа над этим крупным сильным мужчиной, беспомощно топтавшимся у ее стола. А Камал чувствовал, что напрасно ввязался в ненужный спор, ведь он не спорить приходил. Он не сумел объяснить председательше одну, очень важную, истину. Он хотел сказать, что из-за нескольких килограммов хлопка дети могут стать беднее, что в цветах красота мира, что красота так же необходима, так же дорога, как хлопок, может, и дороже! Ну сколько в конечном счете можно собрать с пришкольного участка? Пятьдесят килограммов, от силы сто, с детсадом. Маленькая кучка рядом с пирамидами хлопка, производимого колхозом, ничего она не даст, да и председательшу не вознесет к небесам. Конечно, всем хорошо, когда колхоз выполняет план: достаток в доме дехканина превращается в богатство. Но неужели для этого засадить хлопком пришкольный участок, лишить детей красоты? Пусть лучше план сгорит! Камал хотел сказать, что в мире нет ничего дороже человека, особенно ребенка! Но ведь у нее нет детей, она неправильно поймет, обидится… Может быть, он и сказал бы все это, но зазвонил телефон.

Малика сердито подняла трубку.

— Слушаю вас? — лицо ее изменилось, расплылось в улыбке. — Да, это я, Халил-ака. Заканчиваем. Можно считать, отсеялись. Да. Осталось два-три дня работы в Маханкуле. Нет-нет… Два-три дня, а не неделя. Обязательно закончим. Мы не подведем, Халил-ака. Вчера вернулся оттуда один из членов правления. Да, мы посылали проконтролировать. — Малика подняла глаза на Камала, и теперь она улыбалась не только телефону, но и ему. Видимо, ей в голову пришла какая-то очень хорошая мысль. Она слушала, терпеливо переводя дыхание и согласно кивая головой. — Халил-ака, тут есть такое мнение. Мы подумали. Чтобы на Маханкуле поставить дело по-настоящему, мы хотим откомандировать туда одного из членов правления, опытного товарища. У нас там бригадир очень еще молодой человек, из механизаторов. Он не справляется. Вот мы и решили. Малика прикрыла трубку белой мягкой ладонью и заговорщицки подмигнула Камалу. — Камалджана. Вы его знаете. Молодой агроном, очень любит те места. Да, да, тот самый. Ему и карты в руки. Подумали и решили, пусть сам возглавит и превратит, как говорится, в цветущий сад. Да, правление решило. Хорошо, если бы и вы присоединились, поддержали. Конечно, внутриколхозное дело, вы правы, Халил-ака. До свидания, Халил-ака, всего хорошего…

Малика положила трубку и откинулась в кресле. Она даже не скрывала своей радости. Удивительно, как ей в голову пришла такая мысль? Тысячу лет думай, каверзней наказания не придумаешь.

— Разве неверно, Камалджан? С вами дела в Маханкуле пойдут быстрей! — Малика сделала серьезное лицо, но глаза ее смеялись.

Камал молча глядел на нее. Малика прочитала в его взгляде отвращение, но сделала вид, что не заметила. Так-то вот, весело подумала она, помучается в степи — в следующий раз не будет лезть на рожон. А за Маханкуль мы спросим его на правлении. Будет знать, кому советовать, умник выискался…

— Ну что ж. Вас понял.

Камал сказал это спокойно, без иронии. Да и Маханкуль его в сущности не пугал. Второй год идет работа, и ему часто приходилось бывать там. Но ведь Маханкуль — это прежде всего тамарисковые заросли. Лес в пустыне. Умно ли пустить Маханкуль под хлопок? На этих местах можно создать большое животноводческое хозяйство. Заросли занимают тысячи гектаров. От Маханкуля до Заравшана и дальше, вплоть до Амударьи. Важнейшая кормовая база, а вопрос с кормами возникает каждый год. Чуть затягивается зима, и недостаток кормов оборачивается огромными убытками. Заколдованный круг — ведь убытки животноводства пожирают полученную от хлопка прибыль. Чтобы увеличить прибыль — распахиваем пустынные леса и таким образом еще больше сокращаем кормовую базу. Одно цепляется за другое. Конечно, главная задача — хлопок, но нужны овощи, фрукты, мясо, молоко… Все, получается, главное. Да и лесники не тратили бы миллионы на создание искусственных лесных массивов. Но к этим предложениям Камала не прислушались ни председатель, ни секретарь райкома. И теперь, в довершение всего, самого же Камала Малика и посылает уничтожать этот дар природы. Она знает, куда больней ударить. Прямо в душу. И отказаться невозможно. Допустим, он откажется, так на его место пошлют другого, а тот, чего доброго, ради показателей, пустой славы, карьеры — наломает еще больше дров. Нет уж, если по иронии судьбы предстоит ломать дрова, то и это дело надо делать все-таки с умом, — усмехнулся про себя Камал. — Попытаюсь сохранить хотя бы то, что можно сохранить.

— О чем задумались, Камалджан? — ласково сказала Малика. — Ваш оклад за вами остается, хотя, сами понимаете, там вы будете числиться бригадиром.

— Отличный способ — варить человека в его собственном соку, — с улыбкой сказал Камал.

— Не поняла ваш намек? Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать — напрасно вы собираетесь проучить меня, посылая на Маханкуль. Я все равно останусь при своем мнении.

— Ах, вот как? — в ее глазах мелькнули искры гнева, губы дрогнули, щеки побледнели. — Советую учесть наперед, мнение одного, двух, трех человек, подобных вам, ничего не сможет изменить. Вы осознаете, чему вы пытаетесь противостоять? Против вас темп времени, требования эпохи…

— Не надо передергивать. Я тоже за темп времени, но и за то, чтобы беречь природу! Ведь это важнейшее требование времени!

— Все еще не осмыслили лозунг, не понимаете, что не природа покоряет человека, а человек — природу. С этим, надеюсь, вы не осмелитесь спорить?

— Неужели мы так и будем повторять одно и то же, как попугаи? Ведь надо думать, думать! Хотя, конечно, так удобнее. Апа, ведь вы понимаете, что человек тоже частица природы?

— Понимаю, Камалджан. А вы знаете, что стране нужен хлопок?

— Нужен! Но не любой ценой. Тот, кто насилует природу, уродует землю, потеряет и то, что имеет. Лицо его будет в грязи!

— Ну, мы посмотрим, кто что потеряет и чье лицо будет в грязи. Очень уж вы заботитесь о других, теперь пора подумать о своих делах!

— И все-таки я остаюсь при своем мнении. Мы неправильно осваиваем Маханкуль. — Камал помолчал, махнул рукой. — Видно, придется обращаться в более высокие инстанции.