Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

— Нет. Твой пленник оказался гнусным предателем. Хотели подержать в отряде, чтобы потом сдать в армию как штрафника, но сами полицейские вынесли ему при­говор и выполнили его. Начальник рьяно организовывал полицию, его руки по локти в крови наших людей. Сам участвовал в массовых расстрелах. Вот и получил то, что давно заслужил.

— Подумать только, наш Павлуха такого матерого изменника захватил! — засмеялся Анатолий.— Расскажи, не стесняйся, как он тебя из-под Жлобина гнал.

— Ты бы попал в мое положение, не смеялся бы,— сердито ответил Павел.

— Да, положение незавидное. Сначала боялся на мост ехать. А когда привез его командир — бегом на другую сторону реки да и залег там. Как же, страшно... Пускай бы немцы стреляли обыкновенными пулями, куда ни шло. А то пускают огненные цепочки, и кажется, что прямо в тебя. Нет, Павел не дурак на такие цепочки переться,— продолжал подтрунивать Толик.

— Хватит тебе болтать! — еще больше разозлился Пылила.

— Нужно правильно воспринимать замечания дру­зей,— серьезно сказал командир.

— Я и воспринимаю, но он меня на мосту не видел, и не его дело говорить об этом.

— Если бы ты вовремя приехал на мост, он бы тебя увидел. Ладно, это уже старая песня,— махнул рукой Володя,— Все хорошо, что хорошо кончается.

— Уже строятся, пора и нам идти,— заметила Валя.

— А нам не обязательно,— вышел из шалаша Воло­дя.— Впереди пойдут разведчики, мы же, по-видимому, сзади, в прикрытии. Валечка, сядешь на мою кобылу, иначе не дойдешь: переход предстоит большой.

— Нет, я пешком.

— Командир, пусть она едет на моем,— услышав их разговор, подошел Анатолий.

— Спасибо, Толик.

Лошади успели отдохнуть и нетерпеливо топтались на месте. Из землянки вышел командир отряда. Увидев Валю, Булынка сказал:

— Ты могла бы сесть на подводу.

— Ничего, мы поедем верхом,— вместо девушки от­ветил Бойкач.

— Хорошая пара,— подмигнул командир и засмеялся.

— Кони? Не хуже вашего,— улыбнулся и Володя.

— Я о седоках говорю. Завидую вам. Где пойдет твоя группа?

Думаю, в хвосте.

— Правильно.

Булынка повел свою лошадь в голову колонны.

— Калоша,— спросил Бойкач,— ты баян на телегу положил?

— Конечно. Он и так мне плечи оттянул, когда из Ду­бовой Гряды нес.

Послышалась команда, и боевая колонна тронулась в путь. За ней потянулся обоз. Замыкали колонну под­рывники.

Километров пять партизанский отряд двигался лесом, потом вышел на полевую дорогу. Впереди, тоже походным порядком, шли еще два отряда бригады Ядловца. Одна за одной оставались позади сожженные фашистами де­ревни: обгоревшие печи, деревья, похожие на истершиеся веники. Кое-где в сохранившихся садочках возвышались землянки, над которыми поблескивали дымоходные трубы, сделанные из гильз дальнобойных снарядов. Из не­которых землянок выбегали мальчишки. Они вниматель­но осматривали каждую колонну и о чем-то серьезно разговаривали между собой.

Над лесом, за Березиной, кружилась немецкая «рама», бубнил партизанский пулемет. В глубоком тылу гитле­ровцы редко посылали такие самолеты для обнаружения партизанских стоянок. Этот сильный фашистский стер­вятник обычно разведывал передовые позиции наших войск. На нем толстая броня и отличная оптика, и поэто­му «рама» не очень боялась партизанского огня. Не стои­ло и стрелять по ней: напрасная трата боеприпасов.

Но появление вражеского воздушного разведчика над Березиной свидетельствовало о том, что фронт уже неда­леко. Он, видимо, осматривал и фотографировал пути, намеченные для отступления фашистских войск. А пар­тизанский пулемет, очевидно, вел огонь, чтобы отвлечь внимание немецкого разведчика от реки, где был наведен мост. Вскоре самолет повернул и исчез в облаках.

Миновав луг, партизаны подошли к переправе. Видно было, что мост сооружен не армейскими саперами, по всем правилам, а по-партизански просто и мудро. Свя­занные в плот бревна держались на двух длинных тросах. На правом берегу реки тросы были закреплены за вко­панные в землю столбы, на левом — за стволы деревьев, растущих на крутом откосе. Тросы натянулись, как стру­ны, и все же быстрое течение дугой изогнуло мост на середине Березины.

Бригада переправилась быстро, и отряд за отрядом, с небольшими интервалами, двинулись вдоль берега реки. Вот и пепелище бывшей деревни Святое. Бойкач решил завернуть на усадьбу деда Остапа, узнать, как он живет, и подъехал к вишневому садику, успевшему сбросить листья. Около облупившейся печи партизан остановил кобылу. Во дворе — никаких признаков жизни: поседели обтесанные бревна, оплыли ямки, выкопанные для фундамента, молча смотрит черным глазом раскрытая дверь погреба в вишняке. Тропинка к погребу засыпана опав­шими листьями. На куче щепок лежит покрывшийся ржавчиной топор. «Наверное, не захотел старый Остап жить в одиночестве и ушел к людям. А может, и его гит­леровцы застрелили. Что ж, такова, видно, судьба ста­рика»,— подумал партизан, снял на минуту пилотку, словно над могилой деда, и поскакал догонять своих.

Партизаны остановились на перекрестке трех дорог, выходивших из леса на покатый берег Березины. До вой­ны здесь был мост, по которому немцы переправлялись через реку, двигаясь на восток. Позднее переправу унич­тожили народные мстители. Партизанское командование знало: по какой дороге фашисты наступали, по той будут и убегать. И перед бригадой Ядловца встала задача удер­жать бывшую пристань на Березине, не дать гитлеровцам построить переправу.

Отряд Булынки разместился в центре бригады и дол­жен был контролировать главную магистраль, которая идет из Речицы. Каждый партизан знал, что это самый ответственный и опасный участок обороны. По гравийке могут идти моторизованные части противника. Поэтому Булынка приказал основным силам отряда немедленно делать завалы на дороге. Диверсионная группа Бойкача начала готовить мины.

— Товарищ командир,— обратился Володя к Булынке,— мне нужно очень много тола. Думаю поставить мины нажимного действия между завалами и натяжного — вдоль дороги. Тогда не только машина, но и пеший солдат не проберется к нашей обороне.

— А если фашисты из-за этого бросятся на соседний отряд?

Володя засмеялся:

— Пускай и там сделают так же.

— Но командование бригады считает, что самый мощ­ный удар должны нанести мы.

— Чем мы нанесем? Патронов и гранат — на полчаса боя.

— Сегодня ночью в расположение нашей бригады самолеты должны сбросить много боеприпасов и оружия. Штаб соединения уже установил связь с командованием фронта. Конечно, мы не удержим гитлеровцев, но должны хотя бы на время сковать их, чтобы потом, когда прорвут­ся к Березине, они не успели закрепиться на берегу. Ведь по пятам наступают наши регулярные части. Завтра ваша группа обязана закончить минирование и переправиться на тот берег. Будете и там минировать дороги и сеять панику среди немцев.