Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

— Конечно, нет. Но не все так думают.

— Мне кажется, что люди, думающие не так, или больные, или никогда и никого не любили. Но пожили бы под фашистским ярмом, сразу бы поняли. Одни раньше, другие перед тем, как лечь в землю. Гитлеров­цы очень похожи на енотовидных собак: ничем не брез­гуют, все уничтожают. Э, да черт с ними! — вскочил Во­лодя.— Пускай наносят на свои карты все, что хотят, но все это было, есть и будет нашим!

Он подхватил Зину на руки, закружился и вдруг увидел Миколу. Тот сидел недалеко от озера на пеньке, рассеянно срывал какие-то травинки и задумчиво жевал их. Володя и Зина подошли к хлопцу.

— Ты почему такой кислый? — участливо спросил Володя.

— Без дела места себе не нахожу. Воевать нужно.

— Отдохнем и пойдем на задание. Какая сводка, не слышал?

— Неважная. Гитлеровцы уже недалеко от Волги.

— Вот, значит, почему ты нос повесил. А я готов их бить до седой бороды. Мой лес меня никому не выдаст. Пошли, пообедаем и в дорогу!

12

Полевая дорога опять уходила в лес. До сих пор ре­бята не видели ни одного следа немецкого сапога. На дорожном песке только отпечатки босых крестьянских ног да тоненькие цепочки, оставленные медведками. Это радовало всех: враг боится появляться в их зоне.

В лесу группу встретили пронзительные крики на­доедливой сойки. Володя не хуже других деревенских ребят знал, что такими криками юркие птицы преду­преждают об опасности в том или ином месте. Но сам не любил, когда сойки преследовали его. Однако сейчас, как назло, лесные стражи встречали партизан чуть ли не на каждом шагу: только оторвутся от одного вывод­ка, как тут же второй, за ним третий. И все же из леса группа не выходила: враг мог обнаружить ее с наблюда­тельной вышки, построенной на слободской станции.

Лес узкой полосой подходил к железной дороге. Подрывники остановились на самой опушке редкого сосняка. Пройдя немного вперед, Володя долго рас­сматривал в бинокль обнесенную деревянным забором с бойницами станцию и сторожевую вышку. А Зина за это время успела переодеться и была теперь похожа на обыкновенную деревенскую девчину.

— Узнай, когда бургомистр бывает в волости,— на­путствовал ее Володя.— Если спросят, зачем тебе, ска­жи, что нужна справка о том, сколько времени отец был старостой.

Зина ушла, и ребята видели, как все дальше и даль­ше мелькает ее белый головной платок. Все были уве­рены, что особой опасности для нее нет. А Володя уже думал о том, где устроить засаду.

Мешали женщины, дожинавшие рожь в поле неда­леко от деревни. И, кроме того, от станции до деревни нет ни кустов, ни несжатых полос. А если переодеться в женское платье и отправиться на поле, делая вид, буд­то поправляют копны, крестьяне увидят, тотчас подни­мут шум.

Взгляд молодого командира остановился на гумне, одиноко стоящем за деревней возле дороги. Дальше, на пригорке, темнел островок молодых деревьев. «Пускай вернется Зина,— подумал он,— тогда все и прояснится».

Но солнце уже заходило, а Зины не было. Володя сдерживал волнение, убеждая себя, что с ней ничего не могло случиться. И очень обрадовался, наконец-то уви­дев на полевой дороге белый платочек девушки.

— Долго же ты в гостях пробыла,— шутливо упрек­нул он.— Рассказывай все по порядку.

— А что по порядку? Во-первых, тебе привет от тво­ей любимой Вали, с которой когда-то сидел в школе за одной партой. Она так расспрашивала, так интересова­лась, где ты. А услышала от меня, что уехал в Герма­нию, сразу остыла...

Почувствовав нетерпеливое ожидание ребят, Зина от­бросила шутливый тон и принялась рассказывать о том, что ей удалось узнать. На станции — полицейские, в Сло­боде они бывают каждый день. Бодягин с немцами обыч­но приезжает в волость по утрам, а потом куда-то исче­зает. Иногда возвращается со станции после полудня и не отлучается до вечера.

— Я волновалась: оказывается, всем выдали какие-то аусвайсы. Фашисты и полицаи задерживают тех, у кого их нет. Вот могла влипнуть!

— Да, положение немного усложняется. Отходить будет опаснее, чем я думал. Полицаи явятся в деревню раньше бургомистра. Однако волков бояться — в лес не ходить!

И Володя начал обсуждать с друзьями план засады.

Решили разделить группу на две части. Одна забира­ется в гумно и ждет, пока на дороге появится бургомистр. Даже если он с немцами, первую пулю — обязательно в него! В эту группу вошли сам командир, Микола и Ана­толий. Вторая, во главе с Федей, должна была незамет­но пробраться в кустарник на кладбище и в случае, ес­ли возле гумна завяжется бой, открыть огонь из пулеме­та и винтовок, тем самым дав возможность командиру и двум его хлопцам оторваться от врага. Для группы Федора непосредственной опасности нет: она легко успе­ет добраться до болота.

Когда стемнело, отправились поближе к железнодо­рожнойстанции и, незаметно перебежав через пути, по­шли на окраину деревни. Было тихо, лишь кое-где лаяли собаки.

Двери гумна оказались запертыми, но в щите темне­ла дыра. Она и помогла забраться в гумно, а Федя со своими зашагал дальше. Гумно было пусто, лишь воз­ле клети лежало несколько снопов. Микола нашел щели в стене и стал наблюдать за деревней, а Толик за до­рогой. Володя залез на балку, проделал дыру в соло­менной крыше, и — вот она, станция, как на ладони.

Ночь тянулась долго. Хотелось спать. Наконец нача­ло светать, но жизни вокруг не чувствовалось. Только Володя увидел, как на сторожевую вышку полез наблю­датель. Значит, ночью на ней никого не было.

Первыми, как обычно, в деревне проснулись женщи­ны и вот уже потянулись одна за другой с серпами на поле. Со станции проехал на велосипеде полицейский, а немного позже прошли по дороге еще двое. Внезапно Володя увидел женщину, копавшуюся напротив гумна в грядках. Ему даже показалось, что она искоса погля­дывает на гумно. Неужели заметила? Кажется, нет. Ра­зогнула спину и пошла в деревню.

Постепенно в помещении становилось душновато: солнце поднималось к зениту, а бургомистра все еще не было. Не появлялся он и в огороженном дворе на станции, потому что каждого, кто там проходил, Воло­дя видел в бинокль. Хотелось есть. Гасла уверенность втом, что бургомистр вообще здесь проедет. И таяла на­пряженность.

— Ребята, Бодягин! — вдруг негромко предупредил Володя.

Во дворе станции отмахивался хвостом от мух жере­бец бургомистра, но держал его под уздцы не хозяин, а один из рядовых полицаев. Немного погодя с крыльца сошел человек в немецкой форме и ловко вскочил в сед­ло. Лицо его разглядеть было нельзя, слишком далеко. Но вот жеребец двинулся к воротам, всадник на время исчез из виду и вновь показался уже на железнодорож­ном переезде, метрах в двухстах от гумна. Теперь Во­лодя сразу узнал его и спрыгнул с балки: