Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

— Вот гады, группами движутся. Приготовиться!

Гитлеровцы приближались. Хотя и знали ребята не­которые немецкие слова, запомнившиеся на уроках в школе, но о чем фашисты разговаривают, понять не мо­гли. Первым шагал пулеметчик, за ним солдаты с пере­брошенными через плечи вязанками лука, а некоторые несли в руках пилотки, полные куриных яиц. Вторую группу возглавлял длиннющий фон Шпрейк. Пулеметчик угодил ногой прямо на мину, и грянул такой взрыв, что, казалось, содрогнулось болото. Бросая гранаты, фашисты отошли назад. Одна граната разорвалась недалеко от Зины, и девушка вскрикнула.

— Ты ранена? — испугался за нее Володя.

— Нет, немца убила.

— Не поднимай голову, перезаряди винтовку! — кри­кнул юноша и выскочил на бровку.

Он увидел, что несколько гитлеровцев бегут к дерев­не, а остальные свернули в кусты. Только один спрятал­ся в картофельной ботве.

— Микола, догоняй его! — показал Володя.

Стало тихо, все продолжали лежать на своих местах. Володя наблюдал, как Микола топчется в ботве, разы­скивая немца. Но тот вдруг сам поднялся из борозды, подняв над головой дрожащие руки.

На месте стычки остались четыре трупа. Среди уби­тых оказался и сельскохозяйственный комендант майор фон Шпрейк. После взрыва он бросился к просеке, хо­тел метнуть гранату, но Зина успела выстрелить на миг раньше, и граната разорвалась у гитлеровца в руке.

Собрав трофейное оружие, партизаны направились к Миколе.

Пленный немец оказался антифашистом. Звали его Фридрих Бауер. Уезжая на восточный фронт, он поклял­ся своей семье, что не убьет ни одного советского чело­века. В мундире Бауера был зашит документ, свидетель­ствовавший о том, что Фридрих является членом Ком­мунистической партии Германии. Этот документ он и по­казал Миколе. И все же немецкий солдат не совсем ве­рил, что ему сохранят жизнь. Ведь геббельсовская пропа­ганда все время трубила о том, как жестоко расправля­ются коммунисты, особенно партизаны, с пленными. Од­нако юноша, который стоял перед Бауером, смотрел на него без враждебности.

— Не подстроено ли все это? — взглянув на доку­мент, усомнился Володя.

Микола не согласился.

— По рукам видно, что человек рабочий,— сказал он.— И фотографию посмотри: четверо детей.

Поняв, что Володя ему все еще не верит, Фридрих прижал руку к груди:

— Товарищи, немецкий коммунист говорит вам правду.

В Дубовой Гряде поднялся переполох. Мало того, что сельскохозяйственный комендант приказал в трех­дневный срок доставить на станцию по восемьдесят пу­дов зерна с каждого двора, по две тонны картофеля, а со всей деревни шесть коров, десять свиней, сотню кур и пятьсот яиц, так еще и бой произошел неподалеку. Люди не знали, что делать. Но появление на улице партизан с пленным немцем и известие об убийстве фон Шпреика обрадовало крестьян. Особенно ликовал старый Рыгор, которого комендант назначил ответственным за сдачу принудительной дани.

Старик в тот же вечер обошел все избы и предупре­дил каждого односельчанина, чтобы зерно поскорее спрятали. А сам решил доложить в комендатуру, что земля у них плохая и у людей ничего нет.

Всю ночь партизаны помогали зарывать зерно в ямы. Работал и Фридрих.

Начинало светать. Неимоверно уставший за прошлый день и минувшую ночь, Володя сидел, опершись локтями о край стола, и дремал. Вдруг в дверь кто-то постучался. Мария спросила, кто там, и по голосу из-за двери Воло­дя узнал Войтика, отца связного-полицейского.

— Открой, мама,— сказал он.

Порог переступил человек средних лет. Он прошагал семь километров для того, чтобы предупредить жителей Дубовой Гряды: сегодня в деревню нагрянут эсэсовцы. Узнал об этом его сын. Немцы хотят выяснить, кто убил Шпрейка и трех солдат. Они считают, что в районе дей­ствует группа красноармейцев, этой же ночью взорвав­шая на железной дороге поезд. Вот и должны крестьяне говорить, что видели именно эту группу.

— Передайте Леше, что мы очень благодарны ему,— сказал Володя.— И вам большое спасибо, товарищ Войтик.

Они вместе вышли из дома.

По дороге Войтик сообщил, что завтра в их деревню приедет Василь. Но Володя не придал этому значения, попрощался и побежал к деду Рыгору. Он попросил ста­рика, чтобы тот обошел все дворы и предупредил, как нужно отвечать фашистам.

— А я этим эсэсам скажу,— хитро усмехнулся ста­рик,— что в деревню пришли десантники, угрожали мне расстрелом, отобрали последнее сало, да и подались ку­да-то под Жлобин. Нехай догоняют.

— Правильно, так и скажи,— рассмеялся Володя и отправился домой.

Покинув Дубовую Гряду, партизаны остановились на дневку в Волчьем Логе. Вечером они хотели вернуться в деревню и узнать, что там делали гитлеровцы. С верши­ны высокой ели Володя долго наблюдал за тем, как по дороге проехали мотоциклисты, вслед за двумя парокон­ными телегами прошла большая группа солдат.

А немцы даже не думали, что на борьбу с ними под­нялись деревенские жители. Они считали, что все убий­ства и диверсии совершают либо красноармейцы, попав­шие в окружение, либо пленные, бежавшие из лагерей. Однако события, происходившие в окрестностях Дубовой Гряды, все же насторожили эсэсовцев. Вот почему, прибыв на место, они начали обыскивать избы, хлевы, по­вети и гумна. Но, конечно, никаких следов красноармей­цев не нашли.

Немецкие офицеры и переводчик расположились в избе тетки Алены, где на стене по-прежнему висел порт­рет фюрера. Первым на допрос вызвали Рыгора. Тот пришел в залатанном, обшарпанном кожушке и зимней шапке, которую теперь не снимал и летом. Увидев, что эсэсовский офицер, сняв фуражку, причесывается перед зеркалом, Рыгор поспешил сдернуть шапку с головы, шершавой ладонью пригладил редкие седые волосы и, заложив руки за спину, встал перед столом.

— Кто вы? — усевшись на стул, через переводчика спросил офицер.

— Теперь? Никто,— ответил старик.

— А раньше?

— В таких летах, как вы, пан офицер, я был бомбардиром-наводчиком шестьдесят первого полка. В армии генерала Брусилова, если слышали о таком. Имел три Георгиевских креста, значит, только одного не хва­тило до полного кавалера. Ну, а как началась револю­ция, у меня их... того, содрали. Жалко было, да что по­делаешь.

— Я спрашиваю, что вы делали перед этой войной?

— Ах, перед этой? Конюхом в колхозе работал, по­тому как лошадей люблю. Вот у нас на батарее были кони — не чета теперешним: аж за Варшаву зашли!

— Где ваш староста?

— Откуда мне знать? — Рыгор пожал плечами. — Не сказали, куда увозят.

— А вы не хотите оказаться вместе с ним?

— За что, пан начальник?

— Вчера вы получили приказ. Собираетесь его вы­полнять?

— Да как же выполнить, как? Ваши вчера сами хо­дили по избам, видели, что у кого есть. Разве можно по­следнее отбирать у людей? Бог накажет!