Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

— Где ваша молодежь?

— Минуточку,— Рыгор сунул шапку под мышку и начал загибать пальцы.— Василь Шайдоб у вас, поли­цейским служит. Микола, сын Вересихи, тоже у вас. Девушку, которая его любила, на железнодорожной стан­ции убили... Вот вам уже трое... Семью Зубенков, извиня­юсь, перестреляли, пришлось их старшему сыну, Анато­лию, податься в Бобруйск к тетке...

— Где Бойкач?

— Володька? Нашли о ком спрашивать! Он же ма­лость умом тронутый, вечно сует нос куда не просят. И теперь... Поеду, говорит, белый свет погляжу, да и ма­хнул в Германию.

— Кто же у вас тут бандит? Кто вчера убил фон Шпрейка? — теряя терпение, крикнул офицер.

Но это не испугало Рыгора. Он даже позволил себе улыбнуться:

— Кто, кто... Нагрянула полная деревня красноар­мейцев — узнай, кого из них как зовут...

Офицер переглянулся с другими эсэсовцами. Посы­пались вопросы. Сколько было красноармейцев? Какое у них оружие? Куда ушли? Куда девался солдат из груп­пы фон Шпрейка?

Рыгор отвечал обстоятельно и спокойно. А исчезнув­шего солдата даже пожалел: мол, скрутили красноармей­цы бедняге руки и увели с собой.

Наконец офицер приказал отпустить старика и вы­звать Марию и Вересиху.

Мария сразу расплакалась, начала жаловаться, что сын ее ненормальный, потому и отправился Европу смо­треть. А с Вересихой получилось хуже. Ведь по всем дан­ным Микола, ее сын,— отъявленный бандит! Не появ­лялся ли он в деревне после побега? Если так, матери от расстрела не уйти!

Для пущей убедительности один из гитлеровцев размахнулся и ударил женщину рукояткой пистолета по лицу. Вересиха упала, ее подняли и вытолкнули за дверь.

Вызвали и еще нескольких женщин. Их тоже расспра­шивали о красноармейцах и о пропавшем немецком сол­дате. Эсэсовцев удивляло, что все говорят одно и то же — очевидно, в деревне действительно побывали советские окруженцы.

Допрос окончился. Медленно проехали по улице две повозки с трупами. Так и пришлось эсэсовцам покинуть деревню, ничего не добившись от крестьян.

Обо всем, что происходило в Дубовой Гряде, парти­заны узнали в тот же вечер от своих родственников и односельчан. Володя не ожидал, что налет эсэсовцев за­кончится без жертв, и теперь не скрывал радости. Внача­ле он хотел вместе с группой вернуться в отряд, но Ми­кола напомнил о Василе.

— Надо прикончить этого гада,— твердо сказал хло­пец.— За Лиду мы обязаны отомстить.

Ребята дружно согласились. Только Фридриха при­шлось запереть в амбаре, оставив с ним Ивана.

Никто не знал, с какой целью Василь приедет в вы­ходной день в деревню Марковщина, знакомую всем хлопцам. Деревня эта тянулась вдоль железной дороги и одним концом упиралась в осушенное болото. Отсюда и решили войти. Володе было известно, что, кроме Леш­ки Войтика из Марковщины, служит в полиции еще один парень, по фамилии Зыга. Заядлый пьяница, он до вой­ны два года просидел в тюрьме за воровство. Чтобы слу­чайно не наткнуться на Зыгу, партизаны шли по дерев­не настолько осторожно, что не залаяла ни одна собака.

Было сыро, все время сеял мелкий дождь. В избе Войтика почему-то светилось окно, и это насторожило ребят. Володя послал Мишу разведать, нет ли у связно­го чужих, но в избе слышался только плач ребенка и го­лос укачивающей его женщины. Командир приказал всем пройти в огород и ожидать, пока он вернется.

Через окно Володя увидел в избе сестру Алексея с ребенком на руках и тихонько постучался.

— Леша, кто-то стучит,— послышался ее голос.

Алексей потушил лампу и открыл дверь.

— Хорошо, что пришел! — шепнул он.

Связной сообщил, что утренним поездом должен при­ехать с тремя полицейскими Василь, решивший женить­ся на здешней девушке. После свадьбы он хочет забрать из Дубовой Гряды мать и сестру, а потом вывести на чи­стую воду всех, кто взрывает мосты и убивает немцев и полицаев. Ругал дураков эсэсовцев: не смогли найти ви­новных. Ничего, скоро он покажет, как нужно разобла­чать бандитов!

Володя знал, что Илья Карпович не похвалит его за самовольную «охоту». Еще вчера, после диверсии, груп­па должна была вернуться в отряд. Но, подумав, решил: будь что будет.

Алексей оделся и провел хлопцев к месту, где можно было устроить засаду. Метрах в двухстах от железно­дорожного полотна начинались огороды, обнесенные колючей проволокой. На участке рядом с переулком партизаны сняли проволоку и залегли между грядами. Нудно было взять полицаев без выстрела, чтобы не привлечь внимание немцев, ехавших в поезде.

Со стороны Жлобина послышался гудок паровоза. Вскоре над полотном дороги появились клубы густого дыма и на разъезде заскрежетали колодки тормозов. Володя с Миколой лежали впереди всех и видели, как с подножки вагона спрыгнули четверо полицаев, сразу направившихся к переулку. Они громко разговаривали, смеялись, подходя все ближе и ближе. И не успел Воло­дя скомандовать «руки вверх!», как Микола уже стоял перед Василем. Тот и еще один полицай подняли руки, но двое остальных метнулись в разные стороны. Володя вскинул автомат и короткой очередью срезал одного, побежавшего к деревне. В ту же секунду он почувство­вал резкую боль в левой руке — в нее угодила пуля вто­рого полицаи.

— Ах ты, гад недобитый!

Но и тому не удалось уйти: заметив силуэт бегущего по огороду человека, Федя свалил его очередью из руч­ного пулемета.

А из вагонов все еще стоявшего на разъезде поезда уже гремели автоматная пальба всполошившихся гитле­ровцев.

Надо было немедленно уходить, и партизаны погнали захваченных полицаев за избы, к кустам, видневшимся неподалеку в расплывчатом предрассветном сумраке.

— Товарищ командир, ты ранен? — встревоженно спросил Миша.

— Ничего страшного.

Володя остановился, провожая глазами тронувшийся поезд.

— Небось, не сунулись, побоялись,— довольно усме­хнулся он.

А Федор все еще не был уверен в том, что действи­тельно прикончил «своего» полицая.

— Может, вернуться и добить? — предложил он.

— Что ж, теперь это можно,— согласился командир группы.

И тут неожиданно для всех вмешался Василь.

— Не надо, это Зыга,— сказал он.— Будет отстреливатъся. Не ходи.

— Слышите? Шайдоб жалеет меня, — зло рассмеялся Володя и сбросил шинель. Пуля пробила левую руку ни­же локтя, не затронув, к счастью, кость. Зина перевязала рану бинтом, который всегда брала с собой на вся­кий случай.

Василь с ужасом смотрел на хлопцев. И когда Мико­ла подтолкнул его, приказывая шагать быстрее, поли­цай заскулил:

— Братцы, я виноват... Знаю, что пощады мне не будет... Но тяжело умирать от ваших рук, пускай бы кто-нибудь другой...

— Ты знаешь, кого этот гад застрелил? — обратился Володя ко второму полицейскому.— Нашу партизанку-комсомодку.