Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

Сегодня Бауер услышал от кого-то, будто армия Паулюса окружена советскими войсками, и вместо мастерской поспешил в землянку к хлопцам. Оттуда под аккомпанемент баяна слышалась песня «Есть на Волге утес...». У входа Фридрих остановился, чтобы внезапным появлением не помешать певцу.

Он искренне привязался к ребятам из Володиной группы и с радостью встречал их, когда они возвраща­лись с очередного задания,

Еще по пути на фронт немецкий коммунист сомне­вался, станут ли разбираться с ним, дадут ли сказать хоть слово, если он попадет в плен. Встреча с юными партизанами развеяла эти сомнения, и с тех пор Фридрих полюбил их. Он с удовольствием проводил бы как мож­но больше времени с подрывниками, но опасался надо­есть им.

Закинув руки за голову, Володя лежал на нарах. Уви­дев Фридриха, он поднялся.

— Я пришел сказать здравствуйте,— кивнул головой Бауер и спросил, сомкнув обе руки кольцом: — Правда, что фашисты на Волге так? Паулюс воет, как волк: у-у-у...

Ребята засмеялись, поняв, почему пришел Фридрих. Трудно было ему жить, не зная своей дальнейшей судь­бы. Он понимал, что решить ее может только советский народ. А когда Володя подтвердил, что под Сталингра­дом действительно окружена шестая гитлеровская ар­мия, немец на радостях вытащил из кармана фотогра­фию и расцеловал ее.

— Марта, детки, ваш отец жив,— сквозь слезы гля­дя на расплывающиеся изображения родных, произнес он.— Скоро мы будем вместе, а когда-нибудь приедем в гости в Советский Союз.

Известие о битве на Волге, словно эхо, разносилось по деревням, подбадривая людей, вселяя в них веру в освобождение от фашистского ярма. Партизаны каж­дый день слушали по радио сообщения о положении на фронте. Теперь Володя особенно болезненно переживал, видя в бинокль на железнодорожных платформах тан­ки, артиллерию и другую технику, направлявшуюся на фронт. Юноша был уверен, что победа над врагом в значительной мере зависит от партизанских подрывни­ков. Как только зажила рана на руке, он попросил у ко­мандования разрешения взорвать водокачку в Жлоби­не. Пускай воду на паровозы таскают вручную, все же на некоторое время застопорится движение поездов. Посоветовавшись с комиссаром, командир согласился.

Зимой партизаны стали более осторожными. Чтобы враг не попал в расположение отряда, кроме часовых, вокруг лагеря пришлось выставить секретные дозоры.

Начинало светать, когда диверсионная группа вышла из леса и по подмерзшему болоту направилась к Дубо­вой Гряде. Тропинку запорошило снегом. Володя шел первым. Дойдя до болотистой речки, не замерзающей и зимой, он настороженно остановился: берега речушки соединяло только одно бревно, остальные исчезли. На противоположном берегу, между кустами, извивалась та­кая же тропинка.

— Тут кто-то побывал,— негромко сказал Володя.— Не может быть, чтобы свои разрушили мостик.

«Ж-ж-ик!».— послышался с другого берега непонят­ный звук. Командир схватил Миколу за руку и присел. Притаились и остальные. Странный звук за рекой повто­рился.

— Отползать! — почти шепотом приказал Володя.

Партизаны один за другим поползли за большой ло­зовый куст. Там поднялись на ноги и осторожно напра­вились к дороге, по которой крестьяне возили сено, что­бы обойти кладку стороной.

— В опасных местах нужно прислушиваться и при­сматриваться ко всему,— напомнил Володя.

— Разве здесь опасное место? — удивился Иван.

— Вышел из лагеря, и дальше каждый шаг опасен. Ты не понял, Микола, что это там жикало?

— По-моему, пружина затвора.

— Верно, у пулеметов оттянули затворы. За речкой засада, но почему именно там? Неужели фашисты век ночь просидели?

— Жаль, противопехотных нет. Мы бы их малость проучили,— сказал Микола,— Скоро совсем светло будет. Давайте обойдем с тыла и узнаем, кто там...

Группа выбралась на опушку леса и остановилась за косматыми сосенками. Через час хлопцы увидели человек двадцать немцев в белых маскировочных халатах.

— Федя, секани из пулемета, погрей их, — попросил Анатолий.

— Далеко, патронов жалко,— возразил командир, — Да и незачем себя обнаруживать.

— Вот дураки, разобрали кладку, — засмеялся Микола.

Но Володя не согласился с ним:

— Нет, фашисты не дураки. Вся их беда в том, что они наших людей считают дураками.

Гитлеровцы скрылись за пригорком. Партизаны по­вернули к болоту и направились в Дубовую Гряду. Там Володя хотел переодеться, чтобы пойти в Жлобин.

Собрался он быстро, да так, что теперь юношу труд­но было узнать. Надел выцветшую бобриковую свитку, подпоясался сыромятным ремнем, на ногах — стоптан­ные валенки. Обыкновенный деревенский хлопец, да и только! Но в карманы опустил две гранаты и пистолет. Зина провожала Володю за деревню.

— Я на тебя обижена,— сказала она.— Обещал, что всегда будем вместе, а идешь один.

— Зиночка, я тебя никогда не оставлю. В городе бу­ду — и ты со мной, в деревне — тоже. Не думай ничего плохого, все будет в порядке.

Девушка долго смотрела ему вслед.

В Жлобине в тот день всюду были вывешены флаги с широкими черными лентами. Володя не знал, в чем де­ло. Может быть, погиб какой-нибудь важный чин? На привокзальной площади, построившись прямоугольни­ком, стояли немецкие солдаты. Некоторые из них, слов­но гуси, выскочившие на колючий снег, часто топали но­гами. Все внимание гитлеровцев было приковано к на­спех сделанной из фанеры трибуне. Наконец на нее осторожно поднялся немецкий генерал. Выбросив руку вперед, он каркнул, как старая ворона:

— Хайль Гитлер!

— Хайль, хайль, хайль! — трижды грянуло в ответ.

Пронзительный голос генерала долго висел в морозном воздухе. Солдаты опять начали топать ногами, чтобы согреться. У Володи мелькнула мысль: «Подъехать бы на добром скакуне, шлепнуть генерала и — ходу!»

Вдруг кто-то взял его сзади за плечо. Юноша испуганно оглянулся: Алексей!

— Черти бы тебя взяли, так напугал... Что у вас тут происходит? — спросил Володя.

— Разве не знаешь?

— Нет.

— Армия Паулюса на Волге взята в плен. Объявлены траурные дни. А этот генерал накачивает солдат запасного полка перед отправкой на фронт.

— Леша, ты мне нужен.

И Володя рассказал о своем плане будущей операции.

— Что ж, пойдем посмотрим,— кивнул головой Алек­сей.

Они свернули в переулок, пересекли железнодорожные пути и подошли поближе к водокачке. Рядом с круглой башней ее в двухэтажном кирпичном доме жили немец­кие железнодорожники. Днем полицейские башню не охраняли, за ней наблюдал немецкий часовой, стоявший у подъезда дома. А по ночам возле водокачки дежурили два полицая.

— Главное, не спеши,— посоветовал Алексей.— Те­перь у нас многие хотели бы уйти к партизанам, но боятся, что их расстреляют. Держи связь с моим отцом, а узнаю, когда часовым назначат своего хлопца, и сооб­щу. Если второй и будет настроен враждебно, не беда: вдвоем легче справиться. Признаться, и мне было бы удобнее уйти тогда в отряд: подумают, что захватили партизаны.