Владимир Федосеенко - Дубовая Гряда

В саду Володя раздал хозяевам их одежду, поблагодарил и вместе с Зиной поспешил к ребятам.

— Ну, сейчас рванет,— поднял он к глазам бинокль — Вот черт, впереди две платформы с песком гонит. За­то за паровозом — и пушки, и автомашины, и танки. Быстро идет!

Передняя платформа, как лисий хвост, поднялась и полетела на обочину. Паровоз проскочил переезд и лени­во пополз под откос. Заглушая еще не утихшее эхо взры­ва, с грохотом лезли одна на другую платформы, сбрасы­вая стальной груз. Радуясь успешному окончанию ди­версии, партизаны направились по ложбине к лесу.

— Посмотри на разведчика! На операцию шел в хвосте, а теперь первый бежит,— подтолкнул командира Анатолий, указывая на Тишку.

— Молчи, придется перевести его в хозяйственный взвод к Пылиле. А тебе, Толик, надо сходить в отряд к начальнику особого отдела и сообщить, в каком месте взорван эшелон. Пускай разведчики уточнят, сколько и какой техники погибло. Это понадобится для информа­ции в штаб соединения. Мы же пойдем в Дубовую Гря­ду и возьмем там несколько винтовок. По дороге поста­раемся еще что-нибудь рвануть.

15

Мария подошла к сыну, бережно взяла его руку, све­сившуюся почти до пола, и осторожно положила на кро­вать. Володя крепко спал. На лбу у него выступил пот. Мать так же бережно вытерла его своим платком, от­крыла окно и с тревогой прислушалась. Вот уже не­сколько минут со стороны Алеса доносятся глухие взры­вы и непрекращающаяся пулеметная стрельба. Низко над землей туда пролетели два самолета — и опять взры­вы...

— Сынок, проснись. Послушай, что делается.

Володя открыл глаза и спрыгнул с кровати.

— Плохой сон видел. Фашисты окружают, а я стре­ляю в упор, и ни один из них не падает. Но что это? — юноша прислушался.— Там же наш отряд! Мама, сбе­гай к Миколе, пускай спешит сюда.

Вслед за матерью Володя выскочил во двор. Взоб­равшись на дуб, он увидел, что горит Ольховка. Дым поднимался и над лагерем. Перестрелка утихла, но на другом конце болота появились колонны немцев, напра­влявшиеся к лесному массиву.

Прибежал Микола:

— Что там?

— Блокада. Не знаю, что нам делать. Минировать дороги? Собирай всех, подумаем. Нет, подожди... — Володя поднес бинокль к глазам.— Кто-то скачет сюда. Конь, кажется, командира... Да, его...

Только успели выйти за ворота, как прискакал Анатолий. Он рассказал, что на восходе солнца фашистски самолеты сбросили на лагерь несколько бомб, а потом в лесу затрещали автоматы и залаяли собаки. Все поня­ли, что отряд окружен. Сергеев схватил станковый пу­лемет и повел партизан на прорыв возле главного выхо­да. Комиссар запретил стрелять до его сигнала. Наско­ро запрягли лошадей и уложили раненых на телеги. Стрельба и собачий лай приближались, вражеское коль­цо сжималось, и головным дозорам пришлось отойти к лагерю. Когда первые гитлеровцы появились близко от партизан, залегших у них на пути, комиссар открыл пу­леметный огонь. Его поддержал целый ливень пуль, и с криком «ура» партизаны бросились на прорыв.

Гитлеровцы, очевидно, не знали, что с окруженного водой и грязью острова отряд может выйти только в од­ном направлении. А если и знали, все равно рассчитыва­ли, что партизаны попытаются прорваться в более глу­хих местах. Поэтому свои силы каратели распределили поровну. В районе прорыва они были сразу же смяты. Только некоторые фашисты залезли на деревья и стре­ляли оттуда из автоматов, убив и ранив нескольких пар­тизан. Основные же силы отряда вырвались из окруже­ния и направились к Волчьему Логу.

Командир отряда послал Анатолия передать, чтобы группа Володи пока не устраивала диверсий, а находи­лась на месте и наблюдала за развитием дальнейшего наступления гитлеровцев. Если они начнут двигаться в сторону Волчьего Лога, срочно сообщить об этом в от­ряд. Комиссар предупредил гонца, что о событиях в от­ряде он должен рассказать только командиру подрыв­ников и его заместителю.

Микола собрал группу, и партизаны поспешили из деревни к гумнам, откуда были видны все подходы к но­вому местонахождению отряда со стороны Жлобина. Взобравшись на крышу, Володя увидел, как из Слободы выехали несколько грузовиков и тоже направились в Алес. Как видно, каратели решили прочесать весь лес­ной массив, потому что и дальше поднимался дым — го­рели деревни.

По дороге из Жлобина в Дубовую Гряду шла жен­щина. Володя невольно обратил на нее внимание: един­ственный человек, в этот тревожный день появившийся на дороге. Но вскоре он перевел взгляд на слободскую станцию, куда только что прибыл поезд. Возле вагонов толпились, солдаты.

— Толик! — крикнул он.— Иди сюда. Посмотри теперь ты.

Спустившись на землю, он опять вспомнил о женщи­не на дороге и подозвал Миколу:

— Садись-ка на коня, догони и узнай, кто такая и куда идет. Я не выспался, голова болит. Пойду малость отдохну.

Микола быстро догнал незнакомку, спешился. Та остановилась, с испугом глядя на него.

— Неужели я такой страшный? — улыбнулся хлопец.

— Нет, не страшный. А кто вы?

— Откуда же ты, если не знаешь?

— Я? Из Жлобина.

— И куда путь держишь?

— К дядьке Кулиничу в Дубравку.

— Нет там такого, я сам оттуда.

Девушка смущенно опустила голову и сказала, что Кулинич действительно там живет, но она никогда не была у него.

— Я партизан! — повысил голос Микола.— Говори правду: зачем ты сюда пришла?

На глазах у девушки появились слезы, и Микола уже спокойнее спросил, кто она и где работают ее родители. Девушка назвалась Леной Осовец и сбивчиво рассказа­ла, что еще в сорок первом году, во время наступления немцев, ее родители куда-то исчезли, а она в то время была у тетки в Минске. Вернулась домой — там нико­го нет. Если Микола не верит, может сходить в Жлобин. Лена назвала свой жлобннский адрес и добавила, что сейчас у нее живет женщина с двумя детишками, бежен­ка из Западной Белоруссии.

— Спросите хотя бы у нее.

— Это все понятно. Ты когда-нибудь партизан ви­дела?

— Нет.

— И ничего не слышала о них?

— Почему не слышала? У нас говорят, что это бородатые бандиты, похожие на первобытных людей.

Микола расхохотался:

— Так это я первобытный? Хорошо. Не хочешь сказать, зачем явилась сюда, пойдем в Дубравку вместе. Если обманываешь — расстреляю.

Он не знал, есть ли в Дубравке Кулинич. Нарочно сказал, будто нет такого, и теперь понял, что девушка что-то путает.

— Признавайся сразу, лучше будет. Иначе сдам те­бя партизанам и сам съезжу к Кулиничу.

Девушка заплакала. В корзине у нее хлопец увидел кружок масла и кусок хлеба.

— Со своей закуской в гости собралась? Иди вперед! — сердито сказал он.

— Отпустите меня, я вернусь домой.

— Нет, милая, теперь ты от меня легко не отдела­ешься.