Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

Забежав домой и бросив сумку с учебниками, Шакир торопливо взбирался на гребень.

Саяк издали слышал его шаги.

— Шакир! — радостно кричал он.

Как это ни странно, но в то время когда Шакира на гребне не было, кеклики так и лезли в его силки, благополучно минуя силки Саяка. Шакир, конечно, догадывался, что слепой друг отдает ему свои трофеи, но точных доказательств этого не было.

— Ну и везет тебе: в моих желе — два, а в твоем четыре кеклика.

— Врешь! — вспыхивал Шакир.

— Что ты кричишь, как маленький? Я тебе правду говорю, пойдем посмотришь…

Кеклики стаями бегут по гребню на север недели две-три. Этой весной, как только появились кеклики, погода установилась лучше некуда, а потом испортилась, пошли дожди.

Серые тучи плывут низко — так низко, что, кажется, ползут по горам. Мальчики, дрожа от холода, сидят в шалаше. Хорошо, что они покрыли его толстым слоем сена. Издали их шалаш — как одинокая копна. Правда, и в нем неуютно, сыро, но все же не то, что под струями холодного дождя. Уже немало кекликов добыли, можно бы и по домам, но охотничий азарт не дает им уйти.

— Эй, пустите погреться!

Это Жокен. Дрожит от холода. Проливной дождь допек его, аж губы посинели.

Втроем они еле уместились в шалаше.

— Я свое, желе натянул на новом месте, — сказал Жокен хвастливо. В его голосе была уверенность в том, что теперь-то он поймает много кекликов.

— Дело не только в месте, — усмехнулся Саяк.

— Тебе повезло в этом году, несчастный. Каждый день ловил по пять-шесть кекликов. А мы…

— Ну и что, — как бы между прочим сказал Саяк. — У меня каждый год так.

— Не ври! В прошлом году поймал не больше нас.

— Каждый год вы с Калысом распускали грязные руки, — сказал Саяк с укором, — а нынче у меня есть друг Шакир. Он честный.

— Хорошие «глаза» ты нашел, слепой! — сказал Жокен со смешком и повернулся к Шакиру: — Сколько он платит тебе за это?

— За что он должен платить? — удивился Шакир.

— За то, что ты — его глаза.

— Дурак ты, смутьян, — сказал Саяк грубо. — Пришел, чтобы нас поссорить! Вставай, иди отсюда!

— Чего ты горячишься? Шакир шуток не понимает, что ли? Шакир — человек умный, разберется, что в шутку, а что всерьез. Правильно, Шакир, друг?

Шакир решил показать себя самостоятельным человеком.

— Я и понял это как шутку.

Они помолчали. Потом Саяк потянул за руку Жокена:

— Уходи! Не мешай нам!

— Что ты торопишь! Где это видано, чтобы гостя гнать.

— Если есть дело — скажи, а нет — уходи.

— Есть дело…

— Какое?

— Да так, небольшое. Завтра в школу пойду. Уже три дня пропустил, — сказал Жокен. — Хочу нашей учительнице принести кеклика. А сегодня, как назло, в мои желе ни один не попался. Саяк, дай мне в долг одного. За этим и пришел.

— Не дам.

— Завтра же верну.

— Не надо, — отрезал Саяк и, повернувшись к Шакиру, объяснил, как бы оправдываясь: — Он кеклика у меня просит, чтобы в мои желе вселился черный дух.

Шакир знал поверье охотников: когда везет, то никому не должен уступать свое место, свою добычу.

— Если хочешь подарить кеклика нашей учительнице, — продолжал Саяк, — отнеси ей одного из тех, которые есть у тебя дома. Вчера же хвастался нам, что двадцать кекликов засолил.

Жокен запнулся и ничего не смог возразить.

— Ох и жадный ты, слепой!

— Ты жадный, толстощекий! Ненавидишь меня за то, что аллах посылает мне больше кекликов. Теперь вот решил накликать на меня беду. У меня нет а тобой дел. Хоть каждый день меняй место! Поймай хоть всех! Я не жадный.

В это время издали донеслось пение кекликов.

— Идут, — шепнул Саяк.

Они смотрели сквозь щели шалаша, затаив дыхание. Вот вся стая метнулась в желе Саяка и с шумом улетела.

Жокен пулей выскочил из шалаша. За ним бросился Шакир, держа ва руку Саяка. Когда они добежали до желе, Жокен уже вынул одного кеклика и доставал другого.

— Сколько там? Сколько? — спросил Саяк, тяжело дыша. Он вел себя необычно, нервничал.

Жокен посмотрел на Шакира и приложил палец к губам:

— Всего лишь один… один.

— А я слышал, что два. Посмотри-ка еще!

— Один… это он такой беспокойный, не понравилось ему в силке и шумел за двоих, видимо, петушок, — болтал Жокен, довольный своей шуткой. И снова подал знак Шакиру, дескать, молчи.

Шакир думал, что тот разыгрывает Саяка и сейчас отдаст ему кеклика, вспомнились недавно сказанные слова: «Шакир шуток не понимает, что ли?», ставящие его, Шакира, в ряд понимающих людей. Он и опомниться не успел, как Жокен, крикнув «Я пошел», побежал вниз по склону. Шакир так и остался стоять, разинув рот. А что делать? Сказать «Жокен унес», Саяк возмутится: «Почему о втором кеклике умолчал? Выходит, ты с ним заодно». И тогда он навсегда отвернется от него, Шакира. Он и так не очень-то доверяет людям…

Дожди прекратились, и с каждым днем солнце пригревало все жарче и жарче. Дружно зазеленели холмы. Наступила пора, когда у аткулаков [50] Аткулак — род лопуха, его узковатые, торчащие из земли листья похожи на длинные уши ишака. уже торчат уши. А стаи кекликов все пробегали по гребню на север. Казалось, им не будет конца. Но Саяк и Шакир уже не ходили на гребень: мать Саяка, Каныш, совсем обезумела. Однажды, когда он вернулся домой с кекликами, она вырвала у него из рук одного и стала бить им Саяка по голове. «Душегуб, убивец! — яростно кричала она. — Зачем ты лишил этих птиц жизни! Зрячие, они знают прелесть мира. Зачем я не задушила тебя в колыбели! Будь проклят, слепой!»

Насмерть перепуганный Саяк с трудом вырвался из ее рук. Спрятался у Бекмата. Но Каныш не успокоилась. Ворвалась во двор Бекмата, стала колотить в запертую изнутри дверь его дома.

— Пропади ты пропадом, — кричала Каныш на весь кыштак. — Или быстрее умирай, или женись на мне!

Бекмат распахнул дверь.

— Что ты сказала, проклятая албарсты? [51] Албарсты — демоническое существо в образе женщины. Давай уходи отсюда, пока я тебя не убил.

— А ну-ка, убей меня! — кричала Каныш, еще сильнее возбуждаясь. — Ты на войне убил своего брата Акмата, а сам приехал. Я знаю, мне ангелы сказали об этом, мне мулла сказал. Почему ты убил его? Ты убил потому, что хотел на мне жениться. Ты убил его потому, что считал своим долгом жениться на жене его. По нашему обычаю так. По шариату так… Женись на мне, женись сейчас же!

Весь кыштак сбежался к дому Бекмата. Люди старались увести Каныш домой, успокоить. Но она вырвалась, забежала в дом деверя, схватила нож и кинулась на Бекмата. Кто-то успел оттащить Бекмата в сторону. Нож вонзился в стену. Каныш схватили. И тут все поняли, что ее нельзя оставлять на воле.

Каныш вытащили во двор, крепко привязали к столбу.

— О, аллах! — причитала Каныш. — Накажи безбожника Бекмата! Он убил своего брата, убил муллу! Опозорил меня! Он спал со мной. Ха-ха-ха!..