Лев Кукуев - Море в ладонях

— Еще раз повторим! Еще! — требовал от оркестра и Тани Юрка.

Таня спела, думала об Андрее… И Юрка пришел в восторг:

— Вот это класс! Лазаренко и только!

Назавтра за Таней приехал Дробов. До ночного дежурства было достаточно времени. Дядя Назар сдержал слово и угощал рыбацкой ухой. В байнурской ухе много рыбы и репчатого лука. Соль, перец, лавровый лист по вкусу. Готовится она на костре, в глубоком открытом противне. Получается жирной, припахивает дымком. Хочешь, а много не съешь. За столом Таня не любила ломаться, и самой лучшей похвалой старому рыбаку был ее завидный аппетит.

— Я такая, — сказала она. — Легче похоронить, чем накормить. Спасибо, дядя Назар! Ой, как спасибо!..

— А вот это?

Рыбак снял газету с эмалированной миски, и Таня увидела спелую таежную малину. Ягода к ягоде. Крупная, яркая, сочная…

Вспомнив, как ела малину, Таня зажмурилась от восторга и тут спохватилась. Вот, вот мог появиться газик Андрея.

Она спустилась уже на дорогу, когда из-за поворота вылетела черная «Волга». Резко затормозив, машина остановилась. Таня стояла и улыбалась. Нет, не эту машину она встречала, не этот важный, задумчивый человек нужен был ей.

«Важный, задумчивый» улыбнулся в раскрытую дверь, и тут же Таня почувствовала на себе пристальный, изучающий взгляд. Ее рассматривали с каким-то удивленным вниманием, а может, и любовались ею…

Таня была в летнем цветастом платье, рукав короткий, юбочка по колено.

Не этот ли легкий наряд привлек внимание незнакомца? Было бы странно, смешно человеку в годах смотреть на нее так долго лишь потому, что вокруг тайга, а внизу Байнур, потому, что в тайге на дороге вдруг появилась, как мотылек, девчонка…

— И как вас зовут? — спросили теплым, отеческим тоном.

Таня ответила. На лице человека улыбка смешалась с неверием, дрогнули губы, на мгновение он изменился в лице.

— Таня Коренева, — повторила она.

Губы человека пошевелились, и девушка поняла: они повторили ее имя.

— И что вы тут делаете?

— Ничего. Просто ждала машину.

— Вот и отлично! — шутливо воскликнул он. — Коль не секрет, то скажите, откуда мы?

— Со стройки. Из Еловска.

Он продолжал расспрашивать, не спуская глаз с Тани, а она никак не могла понять, почему к ней проявлен такой интерес.

Виталий Сергеевич был поражен сходством дочери с матерью. Он видел перед собой ту же гибкую, стройную Таню. Видел тот же овал лица, губы — яркие, чуть припухшие, те же открытые карие глаза, такой же чуточку вздернутый нос…

Да, это была та Таня, а он не тот. Он вспомнил себя крепким и сильным, умевшим когда-то любить, умевшим чувствовать запах женских волос, понимать биение сердца в груди… За четверть века он достиг того, о чем не мечтал. Достиг одного, а другое само по себе ушло. В обществе, может, и нет потолка, а в жизни у всех потолок… Слишком подчас она привередлива.

— Ну, а как чувствует себя Дмитрий Александрович?

— Вы знаете папу?

— Знаю, Танюша, знаю.

Она уловила, с какой теплотой он произнес ее имя.

— Папа здоров. Что ему передать?

— Передайте: я рад за него. Рад, что у него такая большая и милая дочь.

Таня опустила глаза, зарделась:

— А от кого передать?

— От Виталия Сергеевича!

Она помахала рукой вслед удалявшейся машине. Имя и отчество Ушакова звучали теперь для нее красиво… Голос низкого тембра — мягкий и волевой, долго слышался ей. «Папе будет приятно, — решила она. — Завтра же обо всем напишу».

Газик Андрея Таня узнала издали. И Дробов узнал Таню издали.

— Смотрите, Дмитрий Александрович, а ведь это она!

И Дробов перевел ногу с акселератора на тормоз.

Таня видела только отца, только его. Он вышел из газика: седой, высокий, немного сутулый, протянул руки.

— Откуда взялась ты, Танюша?

Она рассмеялась, обхватила за шею, расцеловала. Прошло немало секунд, прежде чем повернулась к Андрею.

— Здравствуйте, Андрей Андреевич! — голос ее был несколько сдержан, рука же теплой, доверчивой, благодарной.

В машине Таня говорила отцу:

— А там вон бухту видишь? Почему-то ее называют Тихой…

Выехали в долину. Хребты отступили вправо, Байнур потеснился влево. По сторонам дороги высились ели и кедры.

— Здесь рядом турбаза. Вот в ту расщелину между скал туристы уходят. Там водопадов много…

Казалось, Таниному рассказу не будет конца, но впереди, где протекал ручеек, все увидели черную «Волгу». Зыбун в том месте был слабо уплотнен гравием, и «Волга» просела.

— Вот и работа нашлась, — определил сразу Дробов.

Он первым выбрался из машины, за ним Таня и Дмитрий Александрович.

Ушаков стоял поодаль, шофер таскал хворост.

— Здравствуй, председатель, здравствуй! — Ушаков подал Андрею руку и тут же увидел Таню, Дмитрия Александровича. Так вот кого она поджидала а утаила. — Здравствуй, старина, здравствуй! Сколько лет, сколько зим. А я уж с дочкой твоей познакомился. К ней едешь?

— К ней.

— Попроведать, значит, решил?

— Решил…

И странно, еще полчаса назад Тане казалось, что эти два человека, отец и Виталий Сергеевич, встретившись, обязательно бросятся в объятия друг другу. Теперь было неловко за их встречу. В чем она обманулась?

Андрей достал из багажника буксир, Таня отошла в сторону, предоставив возможность остаться отцу с Ушаковым наедине.

— Замчалов рекомендует тебя на парторга строительства целлюлозного, — сказал Ушаков. — Может, на пенсию собираешься? — пошутил он.

Таня смотрела в сторону леса. Там звонкой ватагой пичуги набросились на ястреба. Разъяренный ястреб вдруг оказался неповоротливым и трусливым. Он прижимался к деревьям, скрывался в зарослях ельника. Не сразу дошли до Тани слова Ушакова. Не может быть, чтобы она ослышалась.

— На пенсию рано, — донесся ответ отца.

— А ты знаешь что? Заходи домой… Посидим, потолкуем, коньячку по рюмашке выпьем. Тамара Степановна часто тебя вспоминает. Прихварывать начала. До пенсии суетилась, бегала. Заходи, — пригласил еще раз Ушаков, — с дочерью…

Газик вытащил «Волгу», и вскоре обе машины катили к Еловску.

— Вот и поселок! — объявила Таня, когда в стороне от дороги, за березовой рощей, показались первые брусчатые дома. — А управление дальше. До заводской площадки еще километров пять. Прямо к дому, Андрей Андреевич…

Таня жила в одной комнате со Светланой. Две кровати, две тумбочки, гардероб, круглый стол, три стула, буфетик — вся мебель девчат.

Прибывших, оказалось, уже поджидали.

— Юрий Блинов! — с подчеркнутой вежливостью представился Кореневу высокий молодой человек.

— Светлана…

Дробову Юрка махнул небрежно рукой, коротко бросил:

— Привет!

— Всем мыть руки, всем! — командовала Таня.

Когда каждый занял указанное за столом место, Таня вновь объявила: