Лев Кукуев - Море в ладонях

— Следовало давно посадить за круглый стол ученых, проектировщиков и строителей. Решить судьбу Еловска по-деловому. Пусть хоть это запоздавшее совещание внесет свои коррективы, объединит усилия заинтересованных сторон, поможет окончательно разрешить возникшие проблемы! Я согласен с товарищами Платоновым, Дробовым, что Байнур должен стать государственным заповедником, согласен, что следует отказаться от транспортировки леса водным путем, от строительства порта и флота, а стало быть, и от вырубки леса в прибрежной зоне. Но я не могу согласиться, что на Еловске надо поставить крест. В настоящее время ситуация такова, что народному хозяйству в десять раз выгодней сделать сброс отходов через расщелину хребта в Туленкийскую долину, чем закрыть стройку. Хотя я уверен, что на эту крайность идти не придется…

Платонов негодовал:

— Вы слышали, Виктор Николаевич, куда повернулось дело?! Заговорили о выгоде! А Туленкийская долина — это что, мертвая зона? Отравить Бирюсинку, добраться до Бирюсы. Пусти их за стол, они и ноги на стол!

Ершов ждал, что скажет заместитель министра рыбного хозяйства. Ждал и Платонов. Он удовлетворенно кашлянул, когда оратор заявил, что Байнур единственный водоем, где омуль занял господствующее положение. Но тут же Платонов насупился, помрачнел. То, о чем говорилось дальше, — Платонова не устраивало.

— …Определить условия сброса сточных вод, исключающие возможность их вредного влияния на ихтиофауну, — дело реальное и бесспорное. Нет сомнения, что уникальные очистные сооружения будут созданы…

Дробов выкрикнул:

— Это еще вопрос!

Ушаков было встал, но Пономарев наклонился к нему, что-то шепнул и улыбнулся.

— Однако очистными сооружениями охрана рыбных запасов озера далеко не исчерпана, — продолжал оратор. — В основных нерестовых реках происходит массовая гибель икры потому, что, вопреки правилу, лес разделывается на льду и круглый год хранится на реках. Дно многих не только байнурских рек выстлано слоем гниющей древесины…

В перерыве Ершов спросил Дробова:

— Выступать будешь?

Дробов жадно курил:

— Да нет, на такой аудитории не привык. Доктора наук, академики выступают и тут вдруг я… — Он горестно усмехнулся.

— Ну, а совещанием доволен?

Дробов достал новую папиросу:

— Пока да! Только вот приучали долго нас к говорильне. Сижу, слушаю. Нет, нет да и назад обернусь, в прошлое. Ты-то пишешь роман о Байнуре?

— Пытаюсь, — ответил Ершов.

— И каковы будут выводы?

— Надеюсь, жизнь их подскажет.

После перерыва председательствовал Пономарев. Слово взял член коллегии Министерства мелиорации и водного хозяйства:

— …Здесь товарищи предлагали передать очистные сооружения в ведение нашего министерства. Но мне думается, что за технологические установки и за очистные сооружения должна отвечать дирекция завода. Что же касается государственного надзора за эксплуатацией очистных сооружений и влиянием промышленных стоков на озеро Байнур, то в Еловске предполагается специально создать гидрохимическую инспекционную лабораторию и ей предоставить право в случае необходимости приостановить работу завода…

В обеденный перерыв Ершов оказался с Ильиным за одним столиком.

— Завидую вам, Виктор Николаевич, — сказал ему Ильин, — сиди себе дома, пиши.

— Да нет, Борис Алексеевич, не получается. И в нашем деле — проекты, их воплощение, падения, взлеты. Работаешь лет пять, шесть над книгой, а что получится — не тебе судить. Где же сейчас Крупенин? Только вчера узнал, что освободили его…

— Не знаю, — ответил Ильин и вдруг спохватился. — Только об одном вас прошу: не считайте его дураком. Если хотите — это большой государственный ум. У каждого есть недостатки. Резок, горяч, во все влезал сам. От старого сохранилось…

— Хотите сказать, от культа?

— Может, и так, — отрешенно сказал Ильин, — жаль человека.

— Не погибнет, — заверил Ершов, — без работы его не оставят. В наше время это не принято. А остальное от него зависит.

Они доели котлеты, выпили кофе, пошли курить в вестибюль.

— Скажите, Борис Алексеевич, вы, действительно, убеждены, что очистные сооружения не нужны?

— В том объеме и сложности, в какой проектируем, не нужны. Пустая затрата ценностей.

Ершову трудно было понять этого человека, но очень хотелось понять. Он не сомневался в искренней убежденности Ильина и потому пытался поставить себя на его место. Иногда в сложных условиях истину надо пытаться искать от обратного.

— Борис Алексеевич, очистные сооружения больше чем наполовину сделаны. Я понимаю тех, кто ставит вопрос о создании санитарного предприятия. Они желают иметь завод, который бы стал совершенством сегодняшнего дня. На примере такого завода можно будет учиться, как надо строить, вести борьбу за охрану природы.

— Деньги, Виктор Николаевич, деньги! — возразил с болью Ильин.

— Правильно! Но одни деньги не возвращаются, другие окупаются с лихвой. Представим, что я противник этого предприятия на Байнуре.

— Хорошо, представил.

— Но я стою перед совершившимся фактом.

— И это допускаю.

— Так не лучше ли иметь мне завод-лабораторию мощным заслоном очистных сооружений на пути вредных стоков, чем допустить непоправимое?

— Не случится этого!..

— Минутку! Мы договорились, что я человек, который пытается разобраться во всем. Вы утверждаете, что регенерацию можно довести до совершенства. Докажите это практикой на Еловском заводе. В ближайшие годы мы построим десятки заводов, должны выпускать бумаги и целлюлозы в пять, шесть раз больше. Значит, надо накапливать опыт по обезвреживанию производственных отходов. С этих позиций мне более понятны сторонники уникальных очистных сооружений!

— Разумеется, — согласился Ильин. — Вы гуманист. По-своему и болеете о благе народа…

— А вы? — перебил Ершов.

— И я о благе народа думаю, но посредством инженерных расчетов. Я должен считать и считать. Сейчас все наши заказчики потребуют им проектировать такие же очистные сооружения, какие будут на Байнуре. А при девяностопятипроцентной регенерации сбросов очистные сооружения фактически не нужны.

Ершов не отступал:

— Не нужны там, где, нет Байнура, Волги, Камы. Где возможно создать искусственные озера для сброса промышленных стоков.

— Да, но бумажно-целлюлозная промышленность — это такая отрасль, которая не обходится без затраты на нее воды. Решится проблема Байнура и возникнет во всей своей полноте другая…

— Значит, недаром ваши заказчики уже сейчас затылки чешут? Пять лет назад не так думали… А в конечном итоге, мне думается, проблема очистки воды остается еще не решенной. Она будет полностью снята, когда промышленные стоки после очистки будут вновь направляться в производственный процесс. И еще — питьевые воды должны быть отделены от промышленных. За решение этой проблемы я первый воздвиг бы вам памятник!