Лев Кукуев - Море в ладонях

Пришлось комитету срочно связаться с крайкомом и Гипробумом. В ответной статье проектировщики пообещали все сделать для охраны Байнура от загрязнения. Очистка стоков будет не только физической и химической, но и биологической… И вот Таня встретила человека, который порочит стройку, труд сотен ребят и девчат, разбудивших тайгу. Критиканство — не больше! Люди пришли создать новое, не похожее на вчерашнее. Они сделают жизнь красивей и лучше… И Тане захотелось, не горячась, по-доброму объяснить Андрею, что он хватил через край. Рассказать, что завод будет вырабатывать целлюлозу для сверхпрочного корда, что изыскатели исследовали десятки рек. Работали на Днепре, на Неве, на Ладоге, на Енисее… И только вода Байнура пойдет в производство без дополнительной очистки. Байнур уникален, но что дает он людям? Рыбу? Не слишком ли мало для такого крупного пресного моря на нашей планете?!

И Таня заговорила с Андреем немного взволнованно, сбивчиво, зато доверчиво и просто, как со старым хорошим другом.

Андрей слушал молча и, когда Тане уже показалось, что он ее понимает, ей верит, он вдруг спросил:

— У вас сегодня выходной?

— Нет. Работаю я по графику. Выходной послезавтра. А что?

— Часто бываю в этих местах.

— Заезжайте… Улица Строителей, тридцать один.

— Теперь обязательно.

— Как это понять?

— Хочу видеть в вашем лице товарища, — и добавил: — единомышленника.

— Вы в этом уверены?

— В слепой любви к стройке вам не откажешь. Все мы привыкли кричать ура. Поживем увидим…

Она рассердилась:

— Очки носить надо!

Свет фар полыхнул по роще белоствольных берез, осветил перила горбатого моста через Еловку. Еще километр, и начнется временный деревянный поселок с кедрами и березами между домов. Взгляд Тани случайно упал на стрелку бензомера. Стрелка показывала ноль. Передвижные электростанции, которыми управляла Таня, работали на тяжелом горючем, однако ведро бензина она всегда найдет. Не может быть, чтоб Дробов не знал о пустом бензобаке, а вез. Лето — не зима. Можно ночевать и в машине. Но ей не нужны подобные жертвы…

И все же Дробов ночевал в машине. Отказало реле. Но об этом Таня узнала поздней, когда он вновь оказался в Еловске и передал приглашение дяди Назара отведать рыбацкой ухи. Таня согласилась…

А сегодня Дробов будет у Тани в половине четвертого. Она знала, что из Бадана он должен выехать в два часа. Ждать оставалось недолго. Можно было с гранитной террасы спускаться к дороге. «Председателю» невдомек, что Таня ездила по делам в Сосновые Ключи и встретит его далеко от Еловска. Встретит! Ей очень хотелось встретить, даже поспорить, позлить…

Коренев решил добраться до Еловска попутной машиной. Он перекинул плащ через руку, взял чемодан и вскоре вышел на окраину районного центра. Отсюда, нависая над самым Байнуром, дорога вела на подъем.

Едва успел Дмитрий Александрович облюбовать место в тени у березы, как со стороны Бадана показалась черная «Волга» без переднего номера. Таких и в Бирюсинске было немного. Рука Дмитрия Александровича не поднялась. А «Волга», выбрасывая из-под себя пригоршни мелкого гравия, промчалась мимо. Рядом с шофером Коренев все же успел разглядеть Ушакова.

Дмитрий Александрович снова уселся на чемодан, достал папиросы и закурил. С именем Ушакова было связано прошлое. До войны вместе учились на историческом факультете. Ушаков был секретарем комитета комсомола. Живой, энергичный в работе, он, казалось, не только дневал, но и ночевал в институте.

В канун октябрьских торжеств Коренев привел на студенческий вечер товарища по спортивному клубу. Перед тем как прийти в институт, поужинали в столовой, выпили по бокалу кагора. Разумеется, ни в одном глазу. Но запах!.. Этого оказалось достаточным, чтобы кто-то сказал Ушакову, что комсомолец Коренев «под мухой».

Все остальное Коренев помнит так, словно то было только вчера. Кончился первый вальс, едва успел Коренев поблагодарить однокурсницу, с которой танцевал, и отойти к стене, как перед ним возник Ушаков:

— Коренев, дыхни!

Приятель Коренева, перворазрядник по боксу, сжал кулаки, окинул Ушакова взглядом с головы до ног:

— Что это за тип?

— А мы вас сюда не приглашали! — отрезал Ушаков. — Здесь комсомольский вечер. — И повернулся к Кореневу. — Выпил! Шагай домой! Завтра разберемся!..

Стоявшие рядом девчата и парни стали оглядываться, переговариваться.

— Ничего нет страшного, — смутился Коренев. — Ради праздника рюмку кагора выпил.

— Рюмку или пять. Кагора или водки сейчас не имеет значения. Ты комсомолец и отвечать за свое поведение будешь завтра.

И ответил.

До сих пор помнится заседание комитета. В торце стола сам Ушаков. За столом товарищи по институту, тут же декан факультета.

Чем бы все кончилось? Наверняка исключением из института. По тем временам и требованиям к комсомолу только так. Но уже с первого курса Коренев проявил себя незаурядным студентом. К удивлению многих, вступился декан. Голоса разделились. Объявили: «строгий с предупреждением». Сняли портрет с доски почета.

А на третьем курсе Ушакова избрали в партком. На четвертом избрали членом парткома и Коренева. С годами многое перемололось, забылось. А Коренев и раньше не считал себя непогрешимым. Закончили институт. И когда по этому поводу собирались у одного из выпускников, сидели рядом с Ушаковым, пили вино и прошлое вспоминали без обид.

По окончании института Коренев сразу уехал на месяц к сестре, с которой не виделся несколько лет. Возвратился в Бирюсинск и снова судьба столкнула его с Ушаковым. Он получил направление в школу. Он будет учить ребят! В кармане лежали направление и диплом.

Известное дело — каникулы в школе: покраска, ремонт, побелка. Завхоз ему объяснил, что директор болен, а завуч на месте. Даже в субботу и в воскресенье завуч до позднего вечера в школе. Пройти к нему — прямо по коридору.

Прежде чем постучать, Коренев еще раз оглядел себя, поправил галстук. Вроде бы все в порядке. Он вошел и на мгновение оторопел. За рабочим столом сидел Ушаков. Коренев позабыл, что тот не один, что возле стола еще человек. И первое, что вырвалось непроизвольно:

— Виталий?! Здравствуй!

Уже следующее мгновение не показалось Кореневу мгновением. Он не знал, что встретит здесь Ушакова, а Ушаков знал и был, очевидно, готов к этому:

— Здравствуйте, Дмитрий Александрович, — ответил негромко, но тоном, не терпящим панибратства. — Садитесь. Освобожусь и займемся с вами.

Коренев не обиделся. Как говорится: дружба дружбой, а служба службой. Сел на свободный стул у стены, с любопытством окинул взглядом совсем еще юную миловидную женщину. Ушаков ей внушал: