Лев Кукуев - Море в ладонях

Коренев приоткрыл дверь в палату:

— Андрей звонил, беспокоится, привет…

Улыбка тронула лицо дочери. Таня медленно закрыла и также медленно открыла глаза. Этим она поблагодарила отца и Андрея.

Коренев был уже на центральной улице, когда мимо промчался пустой самосвал. В кузове у кабины стоял Юрка. Он помахал рукой и что-то весело крикнул.

«Ну и дурной, — подумал вслед Юрке Коренев. — Куда шофер смотрит, вылетит человек на ходу».

Но Юрка «жал» на первом попавшемся самосвале не случайно. «Идеи» никогда не давали ему покоя. За Красным Яром всегда бывал самый сочный и крупный багульник. Его наломать можно с осени и заморозить. А в нужный момент принести несколько веток в дом, и багульник в тепле оживет. Проклюнутся почки, нальются свежестью листья, не успеешь и оглянуться, как ветки украсятся малиновыми звездочками, комнату наполнит аромат ранней весны.

Юрка ехал на Красный Яр, чтоб наломать вязанку багула. Он расставит десяток стеклянных банок по окнам и будет через день приносить Тане букет трепетных нежных цветов.

В семи километрах от Еловска Юрка дробно забарабанил по кабине. Самосвал остановился.

— Пока! — крикнул Юрка, перебрасывая свое легкое тело через борт. — Через час управлюсь. На обратном пути подберете.

Он крупным шагом направился по распадку в сторону Байнура. Первый снег слегка приосел, похрустывал корочкой, лишь на отдельных наметах нога угрузала по щиколотку. К пресному запаху снега примешивался запах горелого смолья. В старом заброшенном зимовье никто не жил уже много лет. С тех пор как сибирский шелкопряд уничтожил на этом месте кедрач, оно перестало привлекать человека. И все-таки дым валил из трубы зимовья.

— Наше вам с кисточкой, — вслух сказал Юрка. — Кого еще занесло сюда?

Но именно в поросль березняка и могло занести человека для заготовки метел. Здесь редкий кустарник гибок, подручен и крепок.

Юрка распахнул тяжелую лиственничную дверь и крикнул в полумрак:

— Привет хозяевам!

Из зимовья никто не отозвался. Юрка шагнул через порог, помедлил, пока глаза не привыкнут ко тьме, обшарил взглядом углы. Печка, видимо, не прогрелась, и потому во все щели валил густой дым. Юрка закашлялся, выбежал вон и, с яростью потерев кулаками глаза, осмотрелся. В этот момент из-за косогора появилась вихляющая фигура с охапкой хвороста. Не дойдя до Юрки шагов тридцати, человек обмер. Хворост медленно посыпался из его рук.

«Склизкий!» — резанула Юрку догадка.

Ноги сами пошли к тому, кого до безумия жаждал он встретить, хотя и не думал, что встретит здесь. Еще мгновение — и остатки хвороста выскользнули из рук Склизкого. Не спуская глаз с Юрки, шаг за шагом бандит отступал за кучу валежника. Юрка весь сжался, готовясь к прыжку. Еще шаг, и Юрка увидел в руке противника финку. Но никакой нож не мог уже остановить Юрку. Он надвигался, как страшный взъерошенный зверь, гонимый вперед чувством мщения. Шаг его был саженным, и, как не спешил увеличить расстояние Склизкий, оно сокращалось.

Юрка уже разглядел продолговатое землистого цвета лицо с запавшими щеками, маленькие, бегающие испуганно глаза… И чем отчетливее он видел кривые в злобном оскале зубы, тем скорее хотелось ударить в них кулаком. «Нож! — обожгла на мгновение мысль, но тут же он сказал себе: — Ерунда!» Он считал, что достаточно, две, три секунды, и он искалечит Склизкого на всю жизнь. А он его искалечит, если совеем не прибьет.

Склизкий споткнулся о камень, но изогнувшись ужом, повалился на локоть. Юрка успел сократить расстояние всего на несколько метров. Нет, Склизкого так не возьмешь, с проворством рыси он вскочил на ноги, и сразу же расстояние между ним и Юркой значительно увеличилось. Он был в легких ботинках, Юрка в кирзовых, не по ноге, сапогах. Склизкий бежал не к шоссе, куда путь был отрезан и даже не вдоль склона, а бежал вниз, к Байнуру. Возможно, не столько разум, сколько страх гнал его под гору, по более легкому пути. И все же Юрка с каждой секундой приближался к Склизкому. Его не душила одышка, а Склизкий уже задыхался. Впереди показались огромные валуны. Выше, сквозь оголенные макушки березок стал виден уже Байнур. Спуск пошел круче, уступами и террасами. Склизкий петлял меж валунов, как заяц меж пней в незнакомой вырубке. Страх придавал ему силы, страх гнал его прочь.

— Стой! — крикнул Юрка, переходя на шаг и понимая, что дальше бежать некуда. Впереди обрыв, внизу море.

Возле Юркиной головы просвистал осколок гранита. Юрка рванулся вперед, но поскользнулся, упал, зашиб колено. На мгновение Склизкий остановился. Финка снова блеснула в его руке. Но Юрка схватил подвернувшийся сук, и торжество в глазах Склизкого сменилось отчаянием. Он подбежал к обрыву, глянул вниз. Почти отвесно стена гранита уходила в глубину Байнура. Он даже присел и зажмурился, но в нескольких метрах ниже, красиво вытянув шею, смотрела на Склизкого кабарга. Перебирая шустрыми ножками, она не спеша перешла с уступа на уступ, направилась туда, где начинался покрытый девственным лесом зеленый отрог. Пробраться к отрогу, значит, спастись. Склизкий тропинкой спустился на первый уступ. Кабарга не заставила себя поторапливать. Там, где скала казалась отвесной, кабарга проходила с такой необычной легкостью, что Склизкий сразу поверил в свое спасение. Только не следовало терять кабаргу из виду, по ее пути будет легче всего преодолеть опасный участок.

Юрка понял замысел Склизкого лишь на краю пропасти.

— Не уйдешь! — крикнул он. — Стой! Добром говорю…

Он взглянул вниз, и ему стало страшно. А Склизкий, поверив в спасение, с ловкостью обезьяны, цепляясь за камни и щели в скале, как верхолаз по карнизу, уходил все дальше и дальше. Юрка в спешке не видел кабарожку, не примечал и путь, которым ускользал его противник. Раз тот прошел, пройдет и он. Чего бы это ни стоило, а упустить Склизкого он себе не позволит.

Чтоб не сорваться, Юрка старался прижаться всем телом к скале, тупыми носками тяжелых сапог нащупать достаточно глубокую расщелину или надежную ступень, а главное не думать, что внизу бездна и верная смерть.

Так пробирались они по отвесной стене почти добрую четверть часа. Юрка вспотел, расцарапал в кровь руки, горло пересохло от жажды. Не лучше ли было вернуться, взять Склизкого измором или дождаться на шоссе машину с ребятами и устроить облаву…

Но вскоре и Склизкий заметался на крохотной площадке, где одному и то не повернуться. Он разразился смачной бранью, оскалился хищным зверьком, угадавшим в капкан. И сразу же мысли его переключились на то, как помочь Юрке отправиться на тот свет.

С Байнура потянуло свежим ветром. Минутное затишье, и густым мраком из отрога наползло сизое облако. Оно поглотило все разом. Лицо, руки и шею лизало холодное и мокрое дыхание моря и гор. До сих пор овеянный морозным ветром камень был шершавым, как рашпиль, теперь на глазах покрывался влагой, а влага превращалась в лед. Юрка успел приблизиться к Склизкому настолько, что сделай два шага и бандита достанешь рукой. Но сделать это было безумием.