Роман Ругин - Ранний ледостав

«Никто меня не видел, — мелькнуло в голове. — Тихо отползти в сторону. Если поторопиться, можно опередить Ансема, забраться на нары и притвориться спящим…»

Но руки сами потянулись к ружью.

Подняв двустволку, Опунь выстрелил в воздух.

Ольсан с Ансемом, как пораженные громом, мгновенно вздрогнули и обернулись…

— Стоять! Стоять на месте!

Опунь вышел на лед и решительно направился к нарте Ольсана…

Перевод Э. Фоняковой.

Пиляп и Мартин разложили на прошлогодней сухой траве дымящееся жаркое — двух жирных самцов-шилохвостей, добытых сегодня утром. Вкусный запах возбуждал аппетит и обещал хороший обед.

Устроившись поудобнее возле костра, охотники принялись за еду. Мартин первый с хрустом переломил жареное утиное крылышко:

— Вкусно, — сказал он, облизывая губы. — Первая удача на весенней охоте!

— Да-а, — ответил Пиляп. — Щедра природа дарами. Не забыл нас Вой Шавиты Ики.

— Это кто такой? — спросил не слишком искушенный в старых хантыйских поверьях Мартин.

— Идол, охраняющий дичь. — Пиляп почему-то медлил с едой, подозрительно поглядывал по сторонам и вдруг тревожно завертел головой. — Тихо! Подожди! Слышишь?

Мартин насторожился. В прибрежном тальнике что-то колыхнулось, раздался треск сухих сучьев.

Охотники переглянулись: что за зверь?!

Треск за протокой усилился. Потом над крутолобым, просевшим с южной стороны сугробом, вдруг резко обозначился в слепящем солнечном свете силуэт огромного косматого зверя.

— Старик! — сдавленно прошептал Пиляп. — Он! Поставь кружку, не время языки мочить.

Медведь зашевелился и, мотая головой, медленно двинулся вдоль протоки Ай-Варов. Полоса серебряной талой воды шириной метров в двести отделяла его от охотников.

— Что будем делать? — спросил Мартин и потянулся к ружью.

— С ума сошел? Утиной дробью по Старику палить вздумал? Постой, я с ним поговорю.

— Поговоришь?! — удивился Мартин. И усмехнулся: — Ну поговори, поговори, а я послушаю, что он тебе ответит…

Но Пиляп на эти слова не обратил никакого внимания. Прикрыв глаза и обернувшись лицом к медведю, забормотал:

— Кой, Старик! Зачем ты вышел из лесу к нам на луга? Разве здесь есть для тебя пища? И мыши сейчас не найдешь! А найдешь — удастся ли тебе ее сцапать? Ведь ты ослаб в своей зимней берлоге, обленился. Возвращайся в тайгу! Вон она, синеет у тебя за спиной. Там ты все найдешь, что тебе нужно! Прошу тебя, Старик, уходи!

Медведь, словно услыхав обращенную к нему речь, остановился и затоптался на месте. Затем развернулся и медленно удалился в низкий тальник.

Пиляп с облегчением вздохнул.

— Видишь, я все же договорился с ним!

— Договорился… но ведь он все равно обратно пожалует. Сам знаешь.

— Знаю.

Пиляп задумался. Это надо же, чтобы мойпар весной на заливных лугах показался! Редкий случай. И он снова вздохнул, на этот раз озабоченно: медведь, объявившийся не вовремя и не в своих местах — большая опасность. Он голоден, свиреп и хитер, как сам дьявол. Пиляпу вдруг стало жарко, он откинул назад капюшон малицы: суеверная мысль обожгла его — а что если это ТОТ САМЫЙ мойпар?! И пришел неспроста, а потому, что Ему настала пора встретиться именно с ним, с Пиляпом?

Ветер трепал седые волосы старого охотника, но он не замечал этого, не чувствовал. Волнение охватило его.

Мартин тем временем осматривал охотничье снаряжение.

— Н-да! — заявил он. — Плохи наши дела. Я думал, может, хоть одна пуля в мешке завалялась.

— Так ведь на уток шли, — очнулся Пиляп. — Откуда ж ей быть, пуле? Ну ладно, давай доедим дичину, чаю попьем. Пустой желудок ни ума, ни силы не прибавит. А тут вопрос непростой…

Они молча принялись за еду, и каждый из них думал примерно об одном и том же. Днем, конечно, медведь их не тронет, а вот ночью — покоя не жди. И почему только собак в этот раз не взяли? Конечно, от весенней ледяной воды их уберечь хотели, да кто же знал, что такое случится? Надо бы поскорее уйти… Но как расстаться с заветными охотничьими местами? Ведь столько ждали эту охоту, столько снилась она в долгие зимние ночи…

Пиляп и Мартин переглянулись и поняли друг друга без слов: первым делом нужны пули.

— Может, перелить попробуем? Дроби хватит, — предложил Мартин.

Пиляп кивнул и тут же сам взялся за дело. Принес из лодки-колданки жестянку, срезал с сетей четыре пенопластовых поплавка-балбера.

— Давай расколю, — предложил Мартин, берясь за острый нож-сёхар.

— Только режь аккуратней, с дулом ружья сверься.

Скоро были готовы две круглые формочки для пуль шестнадцатого калибра. Сквозь маленькие отверстия залили туда расплавленный свинец, слегка остудили, затем комочки металла подправили и чуть раскатали. Получилось шесть довольно приличных нуль, с которыми уже можно было чувствовать себя спокойней. Мартин весело подмигнул Пиляпу:

— А что? Может, попробуем поискать Старика? Наверняка залег где-то поблизости.

— Уж больно ты расхрабрился, голову до небес вскинул, — проворчал Пиляп. Но ружье зарядил: ему не терпелось проверить свою догадку.

— Так как? — подзадорил старшего друга Мартин. — Пойдем или нет?

— Погоди, не царапайся языком. Дай подумать.

— А чего тут думать, растягивать мысли в длину женского волоса?

Пиляп нахмурился:

— На Старика идти — затея нешуточная. Уж я-то знаю. Когда с оленями кочевал по Уралу, повидал всякого — чуть не за руку с мойпаром здоровался. А четырех — домой привел.

Мартин засмеялся:

— Привел! Словно о корове говоришь.

— Не зубоскаль! Не знаешь разве? По старым обычаям про медведя нельзя говорить «убил». Духи прогневаются.

Мартин притих и тоже зарядил двустволку. Он хорошо знал охотничий азарт своего товарища — еще минута и тот сдастся.

Именно так и вышло.

— Ладно, — заявил Пиляп. — Садимся в лодку. Нож не забудь.

На крутоносой широкой колданке, тихонько подгребая, они переправились на противоположный берег протоки. Приткнулись к затянутой илом коряге.

Пиляп выбрался из лодки и устроился с ружьем на влажном стволе, положив рядом свои охотничьи лыжи.

— Я здесь останусь. А ты поезжай дальше, за тальник. Думаю, он на остров подался. Услышишь — гони на меня. А я учую — к тебе направлю. Не стреляй только раньше времени — на половину броска аркана сперва подпусти.

Мартин кивнул в ответ и, оттолкнув колданку, бесшумно заскользил к видневшемуся за зарослями тальника мысу.

Пиляп достал из кармана свою трубку, не торопясь набил ее махоркой, сделал пару глубоких затяжек. Над водой поплыл голубоватый дым. Трубка у старика самодельная, когда-то Пиляп собственноручно выточил ее из кирпичного, обкатанного рекой таша — грузила для невода. Трубки из березового капа, которые делали местные умельцы, быстро прогорали, никаких других в продаже в ту пору не было. Вот и пришлось мастерить самому. Трубка получилась тяжеловатой, зато — надежной.