Олег Кириллов - Стремнина

Эх, Кулешов-Кулешов. Что ж ты, а? Ладно, пусть как есть. Пусть.

Машина завелась сразу. Погонял на холостых, постучал сапогом по скатам. Залез в кузов, выгреб остатки соломы. Сучок высунулся из кабины бульдозера, что-то прокричал. У него и впрямь один и тот же наряд: на телятник, навозом командовать. Следом за Костей пополз самосвал Рыбалкина, навоз возить. Когда пришла машина новая, Николай был против того, чтобы давали ее Ваньке: легкомысленный, нет основательности. Не послушали. И вот уже за год дважды побывал в ремонте новый автомобиль. Черта какого-то намалевал на кабине Ванька, автоинспектора на него никак не находится. Сказал ему недавно пару слов Николай, обиделся парень. Морду воротит вот уже с неделю. Пускай. Они, пацаны, нынче все с характером. Пока жизнью потрет, пусть побрыкается. Хотя какой он уже пацан, лет-то двадцать пять уже точно есть. Семья, двое ребят. Пора б и остепениться.

Любил думать в дороге. Так уж сложилось, что под километры, вроде, яснее все. Сестра вот письмо прислала. Ответить надо бы, да все недосуг. Сроду не любил письма писать. Яблонька у изгороди, видать, совсем пропала. По осени придется выкапывать. А жаль. Так и не пришлось с нее яблок спробовать. Надо б когда-то в питомник слетать да выбрать другое деревцо.

Князевская дорога битая-перебитая. Денег на новую нет. А коли с водохранилищем выйдет дело, так в Князевку два села переселять будут. Тогда тут толкотня пойдет такая… Болтовня одна. Куренному, ясное дело, денег взять негде, один километр асфальта великие тыщи стоит. Среди поля в Князевке стен нагородили для переселенцев. Дома не дома, а на бараки прямое сходство имеют. Участки, правда, богатые наметили для усадеб, а дома не глядятся. Межколхозстрой все торопился деньги взять, кирпичная кладка подороже, под крышу строение заведут и бросят, отделка-то с морокой связана. Вот наклепали уродин и ушли. Кто туда поедет жить? Ни дерева тебе, ни леска поблизости. Это в наших-то красивых местах.

На поле было уже людно. Сотни две женщин и девушек сновали по рядам с корзинами. Мужики кучковались возле ящиков, вроде бы на самую силовую работу. По полю шнырял худенький мужичок в сеточной рубашке и соломенной шляпе, начальство заводское, видать. Николай зарулил прямо к ящикам. Мужичок кинулся к нему, вытирая с лица пот голубеньким платочком, сказал неожиданно басовито:

— Здравствуйте… Передайте вашим, с тарой плохо. Если через час не подвезете — будем стоять.

— Скажу, — пообещал Николай и полез открывать борта.

Нагрузили в момент. Пока мужики устанавливали ящики покрепче, к Николаю подкатился дюжий парняга в солдатских кирзовых сапогах. Подмигнув, увел на другую сторону машины:

— Слышь, батя, вот тебе пятерка… Ты там в магазине пару бутылок гнилухи прихвати. Рабочий класс страдает, понимаешь.

— Ты ж работать, вроде, приехал.

— Точно.

— Так работай.

— Да ты не суетись, батя. Мне одному три бутылки нужно, чтоб до нутра дошло. Слово тебе даю, производительность не рухнет. Глянь, мускулатура какая. Так возьмешь?

— Нет.

— Эх, батя-батя… — Парень отвернулся, сунул деньги в карман.

Где же теперь искать Грошева? На складе? Если на поля не кинулся. У него мотоцикл, если уехал, так ищи-свищи. Нет, по времени должен быть на складе.

Дорожка-дорожка. Сейчас по этим ухабам помидоры разве убережешь? Тут бы асфальт. А коли знаешь, что дорога плохая, зачем на этом поле помидоры садить. Все одно мешанину возьмешь, а не урожай. Глазу хозяйского нету. Только бы Грошев не умотал.

Бригадир был на складе. Лазил по крыше с прорабом, что-то доказывал. Строительный бог невозмутимо глядел на него из-под фуражки-аэродрома, что-то записывал. Его подчиненные сидели в тени, у стенки, жевали. Здоровые крепкие ребята с южным загаром. Вот уже третий год строят в колхозе. До зимы работают, а потом уезжают в теплые края. Строят неплохо, только шкуру дерут с колхоза. Да уж лучше шкуру пусть дерут, только бы строили.

Грошев слез по шаткой лестнице, сплюнул, сказал прорабу:

— Ты уж погляди, Арутюн Амазаспович, погляди… Дело-то простое, а бед может навалить. Зимой не исправишь.

Прораб кивал.

— Ящики городским нужны.

Грошев яростно поглядел на Николая:

— А я их где возьму?

— Так надо же.

— Говори председателю. Не я ж эти ящики рожаю. Вот что, кооперация машин не шлет что-то, а склад затоварен еще вчерашними помидорами. Дуй-ка прямо в район. На консервный. Сгрузишь, возьми квитанцию. А тару загрузи обратно.

— А на поле?

— Делай что говорю. Все одно они там без ящиков ничего делать не будут. Да езжай, говорю тебе.

— Непорядок это! — Николай пошел к машине, а Грошев кричал ему вслед, размахивая руками:

— Ну спасибо, что надоумил. И без тебя знаю, что непорядок. Только где я тебе тару возьму, где? У всех к бригадиру требования. Я ж не бог!

На консервном кладовщик быстренько написал квитанцию:

— Вот так бы и давно. С поля, говоришь? Очень хорошо. Только вот что, милок, грузить тебе самому надо будет. Грузчиков на уборку отправили, а у меня грыжа. Нельзя, понимаешь. Врачи запрещают.

Он сел на скамейку возле весовой, достал сверток, начал жевать, цепко пересчитывая глазами ящики, которые носил Николай. Когда дело дошло до тары, тут уже встал и начал помогать, норовя всучить ящики поплоше.

Так и вышло, что вторым рейсом Николай поехал на поле около двенадцати. На подъеме догнал бывшего солдата. В базарной авоське волок парень пять бутылок «Яблочного». Увидав машину, замахал руками: «Погоди!» Сел рядом в кабину, сказал укоризненно:

— Вот видишь, папаша, все равно взял, только времечко потеряно. Ты, между прочим, виноват.

На поле городские разбрелись по группам. Корзинки с помидорами составлены в одном месте, у ящиков, набитых доверху. Начальник в брыле кинулся к Николаю с руганью:

— Как же так, товарищи дорогие… Мы сорвали сотни людей, от дела государственного, а вы…

Попутчик Николая, пряча за спину авоську, сказал:

— Да что вы на него, Борис Поликарпович… Он же шоферюга. Его дело простое. Начальнички зевают.

Борис Поликарпович махнул рукой и пошел к лесопосадке.

— Товарищ… Не знаю, кто вы по должности, — Николай шагнул следом. — Тут вот какое дело. Насчет ящиков я начальству сказал, видно, будут кумекать. А пока урожай надо возить в район, на консервный завод. Там грузить надо, а мне одному не под силу. Пару мужиков бы, тогда б я пораньше обернулся. Чтоб грузили, понимаешь…

— Это мы мигом… — попутчик Николая выскочил из-за его спины, — Борис Поликарпович, да мы с Дятьковым запросто. Родная работа… Бери-кидай. Чего тут загорать?

— Езжайте! — Начальник вроде бы даже и глядеть не хотел на Николая, олицетворяя его с неизвестным ему, но, видимо, очень неприятным и презираемым колхозным руководством.