Олег Кириллов - Стремнина

— Рад, рад тебя видеть… Ну что, поговорим как-то, а?

— А что? Я завсегда. Коли что, позовите… Я тут недалеко живу. Телефон поставили. Ходить мне некуда, так что завсегда дома буду. Секретарше скажете, минутное дело.

Во дворе липы к небу взметнулись. Садил их на субботнике, вместе со всем заводоуправлением. Сколько ж лет тому назад это было? Лет десять, не меньше. Вон какие вымахали. Где-то тут и его деревцо. Выбрал тогда самое хилое. Думал: если везучий, если может что-то, так выкарабкается растение. Потом каждый раз приглядывался. У других листочки уже через две недели образовались, а его веточка стояла голая и несчастная. Потом был ливень, и однажды он увидел на тощем маленьком прутике ослепительно-яркий побег. И на душе стало легче, будто в этом маленьком деревце заключалось тогда все его счастье. А время было нелегкое, поставщики задержались с материалами и план был на волоске, уже и из министерства звонили, и обком тревожился. Повезло все ж тогда, выкарабкались. На честном слове и на одном крыле, как любят говорить летчики.

Вот механический. С него когда-то, лет тридцать назад, начинался завод. По сравнению с соседями выглядит совсем невзрачным. Именно здесь прошла первую закалку заводская гвардия. Бывшие токари, слесари, фрезеровщики ушли отсюда мастерами, а то и инженерами. Теперь во всем городе директора промышленных предприятий, в основном с «Тяжмаша». Альма-матер, питомник всех руководящих кадров областной промышленности.

Кто-то в дальнем углу громыхает железками. Рано пришел. Кто же это? Горит лампа у фрезерного. Незнакомый мужик, кудлатый, с мрачными, низко нависшими бровями. Поздоровался с ним. Ответил сдержанно, не прерывая работы. Ворошил ящики с болтами.

— Фронт работ? — Туранов подошел поближе.

— Выходит так.

— А не разговорчивый ты.

— А чего болтать?

— Ну-ну. Так с заработками как?

— С заработками хорошо, только поворачивайся.

— Значит, счастлив, доволен.

— Значит.

— Ну а что бы сделать хотелось? Что, считаешь, слабо?

— А у начальника цеха спросите.

— Ну, будь здоров.

Вот так встреча. Туранов чуть было не рассмеялся. Не признали спасителя. Еще позвонит сейчас этот дядя куда надо и сообщит, что по пустым цехам бродит какая-то личность и задает странные вопросы. Поделом тебе. А ведь еще и семи нет.

Через час он входил в свой кабинет. Ничего не изменилось, только прибавилось полированного дерева да за стеклом книжной полки зазолотились корешки книжек с громкими фамилиями. Да, Бутенко можно узнать даже по этому. Всегда стремился слыть просвещенным, думающим работником, чьи интересы простираются далеко за пределы стандартного директорского мышления. Оказался же никудышным директором, теперь Туранов мог сказать это с большей определенностью. Эстакады цехов захламлены, на участках много устаревших станков, плохо продуманы транспортные развязки. Электропроводка во многих местах в ужасном состоянии. О чем думали товарищи руководители, на что надеялись? Зато позади директорского кабинета оказался комфортабельный душ. Можно было б и подождать с этим делом, хотя, в общем, оно, безусловно, нужное и не лишнее в сложном директорском положении.

Вошла Клавдия Карповна, постаревшая, с сединой в прическе, но по-прежнему деловитая, и духи те же самые. Запах этот ассоциировался у Туранова со специфической обстановкой приемных. Всегда удивлялся: где секретарши приобретают эти духи? Жена, например, никогда в жизни их не использовала, не встречал он эти духи в ее арсенале.

— Мы очень рады, Иван Викторович… очень рады… — Клавдия Карповна держала в руках обычный в ее работе блокнотик. — Когда мы узнали, все были рады до невозможности…

— Ну, раз до невозможности… — развел руками Туранов. Расстегнул ворот рубашки, поудобнее устроился в кресле. — Начальники цехов и служб на месте?

— Да, Иван Викторович. Все ждут.

— Отлично. Часиков в десять мне чайку горячего, Клавдия Карповна.

Он посидел перед рычажками селектора, представив себе, что на местах сейчас настороженно ждут. Он уже просмотрел списки начальников цехов, увидел много знакомых фамилий, порадовался: не вся гвардия разбежалась при бутенковском администрировании. Какими они стали сейчас, эти люди, раньше крепко державшиеся на ногах. При Бутенко многим из них пришлось туго: откуда только взялось столько чванства в бывшем главном инженере? Говорят, держал их стоя перед своим столом. Время и обстоятельства меняют людей. Жалко, если в плохую сторону. Ну что ж, он на месте, он готов, пора начинать.

Привычный щелчок:

— Здравствуйте все. Приступил к работе в качестве директора завода. Прошел утром по цехам. Не хочу искать виновных среди тех, кто уже не работает, однако скажу, что в теперешнем состоянии завод не может нормально выполнять производственную программу. Товарищ Карпов, приготовьте доложить завтра на заседании программу модернизации оборудования. Завтра же поговорим о плане. Ко мне сейчас начальник планового отдела, главный бухгалтер, заместитель директора по быту, заместитель по кадрам. Сейчас Рудавин небось скажет: «Новая метла…» Ошибаешься, Рудавин, я — не новая метла, я старая метла и я знаю те уголки, где у тебя неликвиды сложены. Какой черт тебя надоумил держать на эстакаде целый склад негодных труб? Они же на балансе. Сегодня же подготовь мероприятия по передаче их куда следует. Каждая из служб должна быть готова через неделю доложить о перспективах развития на ближайшие пять лет. Доложить с цифрами, фактами, убедительно. Положение на заводе я знаю, несмотря на длительную отлучку, будем говорить. Не должно быть неясных мест в планировании. Если мероприятия, то здесь же должно быть обоснование: откуда материалы, кому изделия, характеристика базы, на которой строятся эти планы. Конкретность и только конкретность.

Он выдержал паузу. И тотчас же голос:

— Иван Викторович, я от имени товарищей поздравляю вас с прибытием на старое место. Извините, что врубился, но вы говорили без пауз. А Рудавин ничего не комментировал, это я могу подтвердить. Он живет сейчас тускло, из-за его коллекторов мы все лазаря поем.

— Иван Викторович, — это уже Рудавин, — прошу прощения. Завтра на совещании я все объясню.

— Ладно-ладно, объяснишь… Только и тебе, Пасынков, «ура» кричать рано. Слушай, ты же уже лет двадцать начальник цеха. Тебе и замечания неудобно делать… Глядел я сегодня на твои электрические дела… Ты что, завод хочешь поджечь? Я не знаю, куда смотрит техника безопасности. Игорь Дмитриевич, прошу вас сегодня же послать серьезную техническую комиссию к Пасынкову и сделать ему начет за подобную работу. Полагаю, на первый случай можно ограничиться одним окладом. Сегодня не селекторное совещание, я должен познакомиться с детальным состоянием дел, сегодня лишь встреча друзей и сослуживцев. Поэтому прошу назавтра приготовиться к серьезной беседе и не отвечать: «С этим вопросом знаком плохо!», «Этот вопрос я обещаю изучить». К товарищам начальникам служб и цехов, с которыми мне не пришлось работать, подойду в течение дня. Все. Прошу работать. Времена пустых разговоров прошли, заявляю это совершенно четко. Спрос с руководителя соответствующей службы и цеха, а не с общественных организаций. Администрация — это самый главный воспитатель, поэтому прошу начальников цехов быть готовыми объяснить уход с завода каждого рабочего в течение последнего года. Поименно, пофамильно.