Вячеслав Ковалевский - Брат и сестра

— «Виктор», значит — «победитель» в переводе с древнего языка. Если я что-нибудь понимаю в вопросах психологии, то побежденная, выходит, ты?!

Ирина едва сидела на стуле, — у нее болела шея и начала ныть спина, она открыла было рот, чтобы попросить устроить перерыв, но Шура строго сказал:

— Закрой рот, ты мне мешаешь!

— Один вопрос…

— Какой может быть вопрос, когда все абсолютно ясно: девушка, ты переживаешь опасный возраст!

— Ну, знаешь ли что, Шурка, ты определенно нахал! — Ирина вскочила со стула и тотчас же, сморщившись от боли, присела на занемевшие ноги; по мускулам, как пузырьки в газированной воде, побежали мелкие, булавочные уколы.

— Ирина! — взмолился Шура. — Прошу тебя, будь умницей — еще только минут десять, а завтра устроим второй сеанс…

Но Ирина уже открыла дверь и, переступив порог, так ею хлопнула по обыкновению, что дверь открылась опять. Как бы воспользовавшись этим обстоятельством, Ирина вернулась и крикнула, не выпуская скобы из руки:

— Передай Зое, что я бы бросилась под трамвай, если бы у меня был такой брат, как ты!

Зоя была недовольна собой и всей своей комсомольской работой.

Она решила посоветоваться с активом. Время от времени Зоя обсуждала дела своего класса с комсоргом школы, секретарем школьного комитета. Иногда на собрании комитета даже ставились наиболее важные вопросы, связанные с комсомольской группой девятого «А». Но чаще всего текущие, неотложные дела Зоя, не откладывая, обсуждала с наиболее активными комсомольцами, своими одноклассниками. Обычно это были Лиза Пчельникова, Дима Кутырин и Петя Симонов. Довольно часто на этих летучих совещаниях присутствовал и Шура Космодемьянский. Сегодня она тоже попросила их остаться, не успела предупредить только Шуру — он сразу же исчез после уроков. Многое хотелось бы ей обсудить, но прежде всего надо договориться о работе в саду, ведь до воскресенья остался всего только один день.

Из всех школьных товарищей Лизу Пчельникову Зоя ценила больше других: в любом деле на нее можно положиться не задумываясь, она никогда не подведет, Лиза верна своему слову.

Некоторых сбивала с толку ее скромная молчаливость и сдержанность, — они не понимали, что за этим скрывается внутренняя сила, — но Зоя давно ужа полюбила эти черты характера Лизы.

В шестом классе мальчишки прозвали Лизу «монахом»: она носила подрезанные, но все-таки длинные, до самых плеч, темно-русые волосы, с пробором прямым, будто проведенным по линейке.

В седьмом классе прозвище переделали на более ласковое: «монашка»; в восьмом — оно совсем отвалилось от нее, как шелуха, — Лиза принадлежала к числу девочек, дразнить которых неинтересно: она никогда не обижалась.

Прическа делала худенькое, продолговатое лицо Лизы с тонкими губами еще более вытянутым, зеленовато-карие глаза смотрели из-под малозаметных, тоже тоненьких бровей всегда внимательно и спокойно. Лиза никогда ничему не удивлялась. Вообще все черты ее лица, походка, все жесты и движения выражали невозмутимое спокойствие и внимательность во всех обстоятельствах жизни.

О своей внешности Лиза никогда не думала, — не больше чем о книжке, на которой — хочешь не хочешь — необходимо менять обертку; но всегда ходила — и дома и в школу — чистенькая, аккуратная, в наглухо закрытом платье. Два раза в неделю она подшивала под высокий ворот белую, накрахмаленную каемочку.

Училась Лиза хорошо, но никогда не была круглой отличницей. Ее характер не выделялся среди одноклассников какой-либо яркостью и оригинальностью, зато основной чертой этого характера была безупречная добросовестность в каждой мелочи: Лиза делала все неторопливо, и времени у нее на все хватало. Еще никогда никто не пришел в класс раньше Лизы; все книги у нее, даже самые тоненькие, обернуты чистой бумагой, тетради — в образцовом порядке.

Шура Космодемьянский, все окружающее воспринимавший через свое отношение к живописи, верно подметил, что Лиза Пчельникова похожа на комнатную девушку-служанку с картины Перова «Утро молодой хозяйки». Он же дома сказал, что Лиза напоминает ему сибирскую бабушку, к которой мать отвозила однажды в раннем детстве Зою и Шуру на все лето: строгую, молчаливую, справедливую и работящую.

В седьмом классе Лиза брала поручения главным образом по библиотеке: заполняла карточки, подшивала газеты, разбирала новинки и записывала их в инвентарную книгу, дежурила в читальне. В восьмом Лиза была старшим санитаром класса: следила за чистотой, чтобы дежурные сдавали класс второй смене в образцовом порядке; контролировала поливку цветов на окнах.

В девятом классе Лизу выбрали старостой. Казалось, кто же станет слушаться девочку с таким тихим голосом, которую не волнуют никакие страсти? Однако дела у нового старосты класса пошли хорошо.

Другим деятельным членом комсомольского актива был Дима Кутырин, хотя всегда казалось, что сидит он на совещаниях без всякого удовольствия.

Как бы для того, чтобы восполнить недостаток своего роста и не ощущать себя на две головы ниже других, Дима Кутырин во время совещаний чаще всего сидел или на подоконнике, или на столе. И в том и в другом случае он смотрел со скучающим видом в окно: обычная для Димы Кутырина пружинистая живость, насмешливая словоохотливость, непоседливость затухали на время, он словно досадовал на то, что его зачем-то задержали после уроков: что, мол, здесь еще обсуждать, о чем думать, когда и так все ясно?

Однако ни одного собрания Дима Кутырин не пропустил и к комсомольской работе относился с большой добросовестностью. Он быстро все схватывал, но пренебрегал доказательствами; его мысли и суждения порою казались непоследовательными, скачущими, клочковатыми, но потом всякий мог убедиться, что у Димы Кутырина всегда есть своя логика и твердая линия, от которой он никогда не отступит.

В трудных обстоятельствах, когда требовалось быстро найти выход из положения, чаще всего именно Дима Кутырин подсказывал верное решение.

Больше всего производил шума на собраниях Петя Симонов. Он не вникал в существо вопроса, не вдавался в обсуждения, скоропалительно делал выводы, а потом легко отказывался от своих предложений. Останавливать Петю было бесполезно — прежде чем он не разрядит свою энергию, он никому не даст говорить. Но в конце концов, сколько бы он ни противоречил, когда принималось решение, Петя тоже поднимал свою руку, если Зоя голосовала «за»; в этом отношении он был преданным ей до конца.

Сегодня тоже, едва собрались в пионерской комнате, Петя Симонов первый крикнул, прежде чем Зоя смогла объяснить, зачем она собрала актив:

— Определенно Витька Терпачев — хам! Как он держался с Иваном Алексеевичем?! Доиграется до персонального дела! Я предлагаю ставить о нем вопрос на ближайшем собрании. Зачем откладывать? Ребята, я предлагаю проработать Витьку завтра!