Тембот Керашев - Дорога к счастью

Он достал кисет и огорченно покачал головой.

— Ишь ты, куда метила! Недаром говорят, что жолудь недалеко падает от дуба, — дочь пошла в отца. Даже адыгейские обычаи они всегда обращают в свою пользу…

На собрании колхозников и бедноты было вынесено решение — устроить товарищеский суд над бывшими конюхами колхоза. Суд происходил во дворе колхозного правления, где собрался почти весь аул. Исхак, Халяхо, Бат, Шумаф и Биболэт были избраны судьями. Общественным обвинителем назначили Доготлуко.

Биболэт начал опрос с тех конюхов, которые, как он знал, были обманным путем вовлечены на путь вредительства. Конюхи один за другим рассказали о бесчисленных вредительских актах, совершенных в колхозе. Картина сознательного и планомерного уничтожения колхозного тягла и имущества была раскрыта довольно полно.

Но Биболэт упорно добивался, чтобы названы были имена тех людей, от которых исходили все нити вредительства. Это было труднее. Старый обычай гласил: «Не быть первым доносчиком!» Многие из опрашиваемых предпочли бы понести наказание, чем нажить позор, выдав другого, хотя бы тот был явным негодяем. Биболэту пришлось затратить много усилий, прежде чем он заставил одного из конюхов назвать имя Лыхужа Короткого, известного подручного Измаила. А когда это имя уже было произнесено, все остальные, словно обрадовавшись и избегая произносить другие имена, стали валить всю вину на одного Лыхужа. С трудом Биболэт добился признания, что Лыхуж был не один. Да, еще кое-кто действовал с ним заодно. Кто же это был? В ответ следовало упорное молчание.

Тогда Биболэт встал и обратился с речью ко всему собранию.

— На суде достаточно выяснилось, какой вред нанесен колхозу. Мы, кроме того, располагаем и другими материалами, которые пока не следует оглашать. Виновны здесь не только конюхи. Виновны враги, которые воспользовались темнотой и несознательностью конюхов. Мы должны во что бы то ни стало добиться, чтобы здесь были названы их имена. Нам важно отделить настоящего врага от тех, кто им обманут. Пусть люди, бессознательно помогавшие врагу, докажут здесь на суде, что их сердце чисто перед аулом. Каждый из подсудимых должен помнить вот о чем: сейчас он волен или скрыть врага и, значит, стать с ним рядом, или же помочь нам уничтожить этих шакалов и, таким образом, доказать свою чистосердечность в отношении аула. Это дело совести каждого. Но мы заявляем тем, которые станут рядом с врагом, что отныне они уже не могут отговариваться, — ни незнанием своим, ни ошибками. Если сегодня они не станут на сторону аула, они будут нашими врагами, и мы поступим с ними, как с врагами.

После этого языки подсудимых развязались. Пораженные аульчане услышали имена злодеев, среди которых наряду с известными фигурами махровых кулаков были и имена некоторых седобородых, почтенных стариков.

Когда главные имена были уже произнесены, опрашиваемые наперебой с жаром и горечью стали рассказывать о самых мелких деталях печальных событий, которые происходили примерно так: почтенный старец как бы случайно встречал кого-нибудь из них на улице и, сокрушаясь о несчастии, грозящем аулу, говорил с благочестивым видом: «Все равно колхоза не будет. Так зачем же нам долго мучиться? Пусть гибнут и лошади и инвентарь, лишь бы люди избавились от этого бедствия — колхоза…» И после того как проведена была такая первоначальная «обработка», людям, которых легче было обмануть, враг стал давать прямое задание: «Первыми должны погибнуть лошади именно тех, кто с большей охотой вступил в колхоз». Еще более покорным и податливым они раскрывали свои вредительские планы. Некоторые из наиболее податливых конюхов приглашались даже на тайные совещания, что происходили в кунацких Бехуковых, Аликовых, у Измаила. Те же, которые почувствовали неладное и отказывались выполнять поручения врагов, отстранялись от работы под всякими предлогами председателем колхоза Юсуфом Бехуковым…

Особенно потрясающее впечатление произвел на всех рассказ о злодеяниях Лыхужа. Один из конюхов рассказывал, как Лыхуж с пучком сена в руках переходил от сапной лошади к здоровой и с едкой улыбкой совал зараженное сено в ноздри несчастных животных, приговаривая: «Мои бедняжечки, вы жертвы для спасения аула!»

Сначала собравшиеся слушали эти рассказы, цепенея от изумления. Потом их охватил гнев, который они не в силах были сдержать. «Зачем столько разговоров с этими негодяями! — послышались крики. — Надо их вывести за аул и самих, как сапных, прикончить!» — «Вилами заколоть, как бешеных собак, да и весь разговор с такими!»

Опрос Лыхужа Биболэт оставил напоследок. Ему уже ясно было, что к Лыхужу сходятся все нити вредительства. Если бы удалось развязать Лыхужу язык, то это привело бы к еще более важным разоблачениям. Но он чувствовал, что этот закоренелый злодей был крепок, как сучковатый пень. Единственную надежду он питал на то, что Лыхуж будет приперт к стене многочисленными показаниями свидетелей.

Но Лыхуж оказался еще более неподатливым, чем предполагал Биболэт. С ледяной невозмутимостью, уверенный в своей неуязвимости, чужой и враждебный всему аулу, предстал он перед судом. «Оттого, что несчастные люди, запуганные вами, лепечут нивесть что, я не могу брать на себя того, чего я не делал!» — твердо заявил он и окончательно уперся на этом.

Грозный ропот пробежал по рядам слушателей, гневное возбуждение их достигло предела, люди вскочили с мест, послышались крики:

— Можно его не спрашивать больше, и так все ясно!

— Разве можно столько возиться с этим шакалом!

— Надо прикончить его самого так же, как он приканчивал несчастных животных!

Биболэт встревожился, — как бы дело не дошло до самосуда. Он решил поскорее закончить разбирательство, — цель его была достигнута.

Посовещавшись с членами суда, Биболэт поднялся и объявил:

— Суд тоже находит, что нет необходимости дальше возиться с Лыхужем, — лицо его достаточно здесь выявлено. Мы направим его дело куда следует.

При помощи общественного обвинителя Доготлуко собрание вынесло единодушное решение:

«За контрреволюционную вредительскую деятельность против Советской власти, против народа кулацкие семьи предать суду, предъявив иск колхоза к ним за нанесенный их вредительской деятельностью материальный ущерб. Просить Советскую власть изъять этих неисправимых злодеев из нашей среды, выселив их за пределы нашей области».

В приложенном к этому решению списке перечислялись Бехуковы, Аликовы и Шумытли — всего тринадцать кулацких семей.

Перед закатом солнца кончили рыть канаву и пустили водонасосный мотор. Небольшая струйка воды двигалась, наворачивая на себя пылинки, по дну канавы, торопливо искала прохода, извивалась, а в некоторых местах совсем останавливалась, не в силах преодолеть какой-нибудь бугорок. Как за живым новорожденным существом, следили люди с фонарями в руках за первым движением воды и заботливо расчищали ей путь.