Георгий Марягин - Стратег и зодчий

— Дополнять нечего. Мы обеспечим нормальное движение эшелонов, идущих к Могилеву, — заявил Антонов-Овсеенко.

— Рассчитайте, как будут продвигаться эшелоны, — предупредил Ленин, — сегодня же пошлите в Ставку людей со специальными поручениями вести разведку. Пусть свяжутся с теми полками, на которые мы можем опереться… Что намерены делать после занятия Ставки? — спросил Ленин у Крыленко.

— Приказать частям, чтобы продолжали братание, не вели военных действий.

— Это обязательно нужно обеспечить, — одобрил Ленин, — но этого мало. Начинайте готовить части к демобилизации, определите очередность увольнения солдат по возрастам. Постепенно эвакуируйте в глубокие тылы оружие, обмундирование, продовольствие. Это нам пригодится для своей армии — социалистической.

— Кто должен вести действия против Каледина, других контрреволюционных групп на территории страны? — спросил Антонов-Овсеенко. — Какие силы, кто возглавит их?

— А вы что предлагаете?.. Нужно особое командование, части, способные громить врагов, а не просто воевать, — раздумывал Ленин, — это решим не откладывая. Я думаю, что мы создадим штаб по борьбе с внутренней контрреволюцией. Подчиним ему героев-балтийцев, лучшие отряды Красной гвардии и те полки старой армии, что сразу стали под наши знамена. Подчиним этот штаб народному комиссару по внутренней обороне товарищу Антонову-Овсеенко.

К Смольному непрерывно шли люди, подъезжали самокатчики, машины, вестовые на лошадях. По ближним улицам тянулись вереницы пешеходов, впервые попавших в столицу, — ходоков из дальних мест.

Россия текла в Смольный со своими надеждами, думами, сомнениями…

В середине ноября секретарь Совнаркома Горбунов доложил Ленину, что к нему приехали с каким-то важным поручением своего коллектива текстильщики Ликинской фабрики. А через несколько минут в приемную несмело вошли худощавый мужчина с характерным для ткача прищуром глаз и невысокая круглолицая женщина. Они остановились на пороге, оглядываясь.

— Здесь нам товарища Ленина подождать или куда еще пройти? — спросил мужчина. — Из Ликина мы, общим собранием посланы.

Горбунов поднялся из-за пишущей машинки.

— Владимир Ильич сейчас вас примет. — Он приоткрыл дверь в кабинет, заглянул и широко распахнул ее. — Проходите.

Ленин говорил по телефону.

— Прошу, проходите, товарищи, — он отвел от лица телефонную трубку и свободной рукой указал на стулья перед столом. — Присаживайтесь… Я вам сам позвоню, — сказал Ленин в трубку. — Сейчас ко мне пришли текстильщики с самой Мещеры. Из Ликино.

Ленин вышел из-за стола, пожал руки текстильщикам, подвел их к стульям перед письменным столом, сам сел напротив.

— Как добирались?

— На поезде, — хмуро сказал мужчина, — и то еле пристроились на тормозной будке.

— Что у вас, в Ликино? — спросил Ленин. — Текстильщики за мир или за войну до победы?

— Ужли воевать не перестанут? — встревожилась женщина. — Голодаем. Робить-то некому. Мы всем миром за мир.

— Войну мы прекратим, — уверил ее Ленин. — Это воля и желание народа, мы их выполним. Вы с какой фабрики, со Смирновской или с Зиминской?

— Со Смирновской, — ответил мужчина. — Прослышаны, значит, про наши места?

— Бывал почти четверть века назад, — сказал Ленин. — Простите, как вас по имени-отчеству?

— Морозкин Иван Семенов.

— А я Тимофеева Анна, — приветливо объявила женщина, — на ватерах в прядильной работаю.

— Как живут в Ликино? Дошли до вас Декреты о земле, мире? — Ленин переводил взгляд с одного на другого собеседника. — Как работаете?

— Декреты до нас доходят, — сдержанно сказал Морозкин, — только какое настроение может быть, ежели работы нет… Закрыл фабрику Смирнов.

— Заказов нет, Иван Семенович? — спросил Ленин.

— Заказов столько, что не переработаешь, — уже не сдерживая себя, негодуя, начал рассказывать Морозкин. — Смирнов не желает их выполнять. Как министром у Керенского стал, пугать зачал, что солдат пришлет с нами расправляться. А ноне по-другому: «Вас, большевиков, голодом удушу».

— В мае остановил фабрику и расчета не дал, — сказала Тимофеева. — И работы всех лишил.

— Что же вы намерены делать? — озабоченно спросил Ленин.

— Фабрику пускать, — решительно ответил Морозкин, — и самим заказ выполнять. Созвали собрание и постановили — просить новую власть, чтоб отдали нам фабрику. Вот и прошение, и все документы, — Морозкин вытащил из бокового кармана объемистый пакет.

— Для этого нужно национализировать фабрику, — Ленин вынул из пакета бумаги, просмотрел их, что-то подчеркивая на полях.

— Поспособствуйте нам, — сказала Тимофеева. — Барышников к вам напутствие дал, мол, у товарища Ленина есть права отдать фабрику рабочим.

— Есть такое право у нашей власти, — подтвердил Ленин.

— Значит, нам бумагу выдадут, — обрадовался Морозкин, — что правительство разрешает фабрику в свои руки взять?

— Такая бумага, Иван Семенович, называется декретом, — пояснил Ленин, — бланков для них у нас много. И подписать их — дело недолгое. Но нужно взвесить, как вы будете управлять фабрикой, как будете работать.

— Мы ведь спокон веку работаем, — сказала Тимофеева. — Ой, товарищ Ленин, поискать таких работников и мастериц, как в Ликино! Не Смирновы за нас пряли-ткали, белили, печатали.

— Тут дело посложнее, товарищ Тимофеева, чем ткать и прясть. Нужно уметь считать, торговать, знать, куда и какие направлять товары. Знать, как ваше производство связано с рынком — отечественным и международным.

— Достигнем, всего достигнем, — уверенно сказал Морозкин. — Поди, в книжках про это написано. У нас грамотные люди есть. Прочтут, обучатся.

— Уверенность — большое дело. — Видно было, что Ленин что-то взвешивал в уме. — Но в книжках пока об этом не сказано. Не написано таких книжек. Их напишут потом, после вашего опыта. Учиться нужно у купцов, у старых специалистов.

— У плутов этих? — возмутилась Тимофеева.

— Пусть плуты, но раз умеют вести дело, нужно учиться у них, — подчеркивая каждое слово, говорил Ленин. — Нужно разыскать тех, кто у них все дело вел. Инженеров, что с фабрики сбежали, вернуть, рабочий контроль создать.

— Как же нам к нашим тряпичникам возвращаться теперь, — сникшим голосом произнесла Тимофеева. — Не поверят они, что Ленин отказал нам фабрику передать. Всю вину на нас покладут — не так ему рассказали про наше бедствие.

— Декрет мы издадим, — успокоил ее Ленин. — Отказать не имеем права. Если рабочие постановили национализировать фабрику, мы обязаны выполнить их волю. Но, подписывая декрет, мы обязаны потребовать от вас организовать управление предприятием, наладить учет, контроль, обмен продуктов, вести торговые дела. Это очень хитрая механика. Придется учиться у буржуазных специалистов, у купцов. Без этой науки мы социализма не построим. Так и передайте товарищам ликинцам… Декрет о национализации мы издадим.