Георгий Марягин - Стратег и зодчий

По-прежнему они предрекали весной или летом начало крушения империалистической системы, обвиняли правых коммунистов, то есть тех, кто шел за Лениным, в оборончестве, в капитуляции перед буржуазией, призывали к «окончательной ломке саботажа».

Зал ироническими смешками и репликами встретил выпады против правых коммунистов.

Свердлов следил за докладчиком и слушателями. Изредка он переводил взгляд на Ильича. Владимир Ильич сидел вполоборота к докладчику, просматривал какую-то рукопись, что-то подчеркивая в ней. Когда он оборачивался к Ломову, Свердлов улавливал в его глазах затаенный смешок, чувствовалось, что Ленин готовится дать надлежащую отповедь докладчику.

Когда дошло до анализа внутренней политики, Ленин не смог удержаться от улыбки. В доклад Ломова перекочевала дежурная фраза из статей Радека о «правобольшевистском уклоне», «об эволюции ЦК в сторону государственного капитализма».

Вот Ломов смущенно, уныло отошел от трибуны, председательствующий поднял листок, лежавший перед ним:

— Для участия в прениях записалось пока восемь человек. Итак, первым…

Ленин поднялся, подошел к Осинскому, вынул часы и указал пальцем на циферблат.

Осинский снял со стола напечатанное на машинке расписание работы конференции, подал его Ленину, стал что-то объяснять.

Зал зашумел. Рослый, широкоплечий делегат в кожаной куртке поднялся в первом ряду и, обращаясь к залу, выкрикнул:

— Просим выступить с докладом товарища Ленина! Не ради тезисов «левых» мы съехались в Москву. Наслушались на губернских конференциях!

Зал зааплодировал.

Осинский, пожимая плечами, показал Ленину на трибуну.

Владимир Ильич подошел к столу президиума, взял с него объемистую тетрадь, поднял ее, как бы прикидывая, сколько в ней веса, и произнес:

— Вот перед вами очень левая резолюция.

Раздался веселый смех. Ленин положил тетрадь обратно на стол, рядом с ней часы и начал раскрывать причины, которые побудили заключить кабальный Брестский мир. С педантичностью математика он перечислял трудности, с которыми приходится сталкиваться в процессе создания новой армии. Приводил неопровержимые доказательства необходимости передышки и намечал задачи, которые нужно решать, организуя хозяйство страны на социалистических основах.

Свердлов невольно сравнивал это выступление со вчерашним, на объединенном совещании советских и профсоюзных организаций, где присутствовали представители и других партий. Казалось, вчера ленинская речь была подобна расплавленному металлу, способному сжечь меньшевистских и эсеровских лидеров, поучающих всех, как делать революцию, и делающих все, чтобы погубить ее, свернуть с социалистического пути в милое им лоно буржуазной демократии. Сегодня Ленин был иным. Он последовательно разъяснял участникам конференции, почему нужно убеждать, вразумлять «левых коммунистов».

— До сих пор наши марксисты Бухарин и другие ничего не поняли, — обращался Ленин к делегатам, то прохаживаясь у стола президиума, то останавливаясь у трибуны и опираясь на нее локтем. — Они ищут врагов среди капиталистов, а сейчас наш главный враг — спекулянт. Он срывает монополии, мародерствует. Пора перестать заниматься фразерством. Нужно наконец понять, почему левые эсеры и меньшевики аплодируют «левым коммунистам». Чего только нельзя наговорить в полемическом пылу! Смехотворны заявления «левых» о том, что введение трудовой дисциплины грозит закрепощением рабочего класса, гибелью партии.

Ленин точными подсчетами опровергал фразеров. Он доказывал, сколько нужно вооружения, продуктов, транспорта, чтобы армия стала боеспособной. Приводил примеры умелой организации рабочего контроля, привлечения капиталистов к управлению предприятиями.

— Смотрите, кожевники не пытаются учить капиталистов, пришедших на работу в государственно-капиталистические тресты. Они учатся у них управлению. И не болеют манией страха. Контролируют работу бывших владельцев. Кожевники здраво рассуждают, а наши марксисты Бухарин и другие доверились чувствам.

Ленин иронизировал над страхами «левых» перед государственным капитализмом, намечал план организации промышленности и снова, как в предыдущих своих выступлениях, как в своих статьях, требовал вести точный учет производимого и потребляемого.

— С вами случилось несчастье, — Ленин сочувственно посмотрел на Осинского, Радека, Бухарина, Яковлеву, Ломова. — Лозунги революции вы более заучиваете и запоминаете, чем продумываете. Примитивное запоминание привело вас к нелепостям, таким, как заявление, будто защита социалистического Отечества вещь недопустимая. Поймите, оборончество гнусно только в тех войнах, которые ведет буржуазия. Мы оборонцы, теперь мы говорим это с гордостью, в стране, которая строит социализм. Все это изобличает в вас, «левые коммунисты», непонимание того, что произошло, что происходит. Милые «левые», как много у вас решительности и как мало размышления…

Нас спрашивают, — обращаясь к делегатам, продолжал Ленин, — почему мы спорим с «левыми коммунистами»? Потому, что ошибки делают марксисты. С левыми эсерами мы по этим вопросам не спорили бы, им политическую экономию не понять. Но с «левыми коммунистами» мы обязаны спорить и помочь им осознать свои ошибки. Они марксисты. Разбирая их ошибки, мы помогаем рабочему классу.

Еще в ходе доклада Ленина поступило много записок с предложением окончить прения, голосовать резолюцию, одобряющую политику Советской власти.

— Нет, нет, это вопреки порядку дня, — горячо запротестовал Осинский. — Мы сейчас сделаем перерыв, потом дадим высказаться записавшимся. А после этого приступим к голосованию резолюций. Я думаю, их будет не одна. Не будем нарушать партийную демократию.

— Придется вам представлять ЦК, — сказал Ленин Свердлову, выходя из зала.

— Неужели упрямцам непонятно, что делегаты не настроены их поддерживать?

— Тонущему и соломинка кажется бревном, — улыбнулся Ленин. — Я твердо уверен, что за резолюцию «левых» проголосуют только ее авторы. Это самая неопровержимая критика.

— У нас Владимир Ильич, — доложил дежурный начальнику Оперативного отдела Аралову у входа в небольшой дом на Сретенке. Аралов взглянул на часы: половина восьмого. Кроме дежурного и красноармейцев-чертежников, наносивших на карты исправления по оперативным сводкам, в отделе никого не было.

— Приехал полчаса назад вместе с товарищами Дзержинским, Свердловым. И еще кто-то в заграничном костюме, высокий, узкоплечий, с остренькой бородкой, — продолжал дежурный. — За ночь никаких телеграмм не поступало. На шесть ноль-ноль восьмого июня обстановку получили только из Инзы. — Дежурный подал Аралову тетрадь.