Антти Тимонен - В заливе ветров

— Так о чем же вы говорили с Михаилом Матвеевичем?

— Ни о чем. Лошади всю дорогу бежали рысью. Да нам и не о чем говорить.

— Ну, посматривал он на тебя? Улыбался?

Анни рассмеялась.

— Что ты смеешься? — обиделся Мякелев. — Михаил Матвеевич человек с положением…

— Я знаю, что с положением!.. — еще пытаясь сдержаться, сказала Анни с усмешкой. — Он хороший начальник и так далее…

— И он почти холост.

— Что это значит — «почти»?

— Его жена откажется от него. Ей сюда ехать не с руки, а его отсюда не отпустят…

— Ну и что же?

— И ты ничего не думаешь о нем?

— Как же не думаю? Такой приятный, такой хороший человек, а жизнь у него складывается плохо!

— Он нравится тебе?

— Очень даже. Мне все хорошие люди нравятся!

— Не дури! Я спрашиваю серьезно.

— Я и говорю серьезно. Люблю хороших людей… Но ведь не один твой начальник хороший… Потом, туатто, разве тебе твоя дочь уже надоела? — попробовала Анни перевести на шутку. — А я-то собиралась еще долго-долго с вами пожить.

Но отец не унимался.

— Возишься ты со своими книжками, доклады за других пишешь. Парки еще думаешь вместе с Александровым разводить… А пора тебе о себе подумать, да и об отце не мешало бы. Молокососы все на уме… Тоже мне женихи… ни веса, ни положения…

Анни вспыхнула, гордо встряхнула головой так, что волосы упали назад, и огрызнулась:

— Вес! Положение! Да тут на дворе лежит гнилой чурбан. Вес имеет — и не поднимешь. И положение — рядом с изгородью. Но мне он не нужен!

Отец скупо усмехнулся.

— Вон ты как разговариваешь! Но не думай, что правда на твоей стороне. А насчет чурбана…

Анни вдруг стало жаль отца. Не надо было так. Он, видно, о матери беспокоится. И примиряюще сказала:

— Я немного посплю. Может, и ты отдохнешь? Потом вместе пойдем в больницу.

Но отец ничего не ответил. Он сидел, задумавшись, и лицо у него было надутое, недовольное.

Воронов проснулся оттого, что Зорька царапала дверь и беспокойно визжала. Она все-таки выскочила на улицу. Воронов поднялся, чтобы закрыть дверь, и снова улегся. Однако уснуть больше не мог. Он оглянулся кругом: в комнате чисто и уютно, а он в ней словно гость… Потом вспомнился весь вчерашний день, так хорошо начавшийся… людей, мрачно смотревших на него, когда плотину смыло. И Воронову совсем стало не по себе. Он поднялся, сделал несколько гимнастических упражнений и быстро оделся. На лестнице послышались нерешительные шаги и затем стук в дверь.

— Кто там? — спросил Воронов. — Войдите!

В комнату вошел Александров в синем комбинезоне машиниста. Короткие черные усы его сегодня особенно сильно выделялись на бледном лице, из-под густых бровей нездоровым блеском сияли темные глаза.

— Не хотелось вас будить, — сказал Александров. — Но Зорька сообщила, что вы уже на ногах.

— Вот проказница! А она не сказала, что сама и разбудила меня своим визгом? Значит, тоже не любит признавать свои проступки.

Воронов шутил, а сам тревожно посматривал на главного механика.

— Что с тобой, Петр Иванович? Выглядишь ты, прямо говоря, паршиво.

— Кажется, простудился во время «купанья». Немножко поднялась температура, — ответил Александров. — Айно Андреевна велела лежать, а я боюсь — ляжешь и проваляешься неделю. Болезнь лучше всего перебороть.

— Врачей надо слушаться, — сухо сказал Воронов и добавил, уже не скрывая раздражения: — Тем более Айно Андреевну. Ведь она так заботится о тебе, что даже на трассу одного не пускает.

Александров, видно не поняв намека, небрежно ответил:

— Наслушался я врачей! Чего они только не наговорили и отцу и матери. Предсказывали, что я долго не проживу. В детстве я был очень слабым. И все оказалось ерундой. Учился я не хуже других, и армию и войну прошел. И даже пятидесятимиллиметровая мина не могла меня убить.

— Хороший ты парень, да хвастовства у тебя хоть отбавляй, — буркнул Воронов.

— Я не к тому, чтобы хвастаться, — смутился Александров. — Сам знаю, что не очень-то крепок. Потому после ранения приехал сюда. Спасибо, нашелся умный врач, сказал: перемени климат, поезжай в лес. А валяться в постели не собираюсь. Знаю себя.

— Смотри! — Воронов покачал головой и переменил тему: — Ну, что у тебя, рассказывай!

Пока Воронов умывался, главный механик разложил на столе большой рулон бумаги. Воронов взглянул на чертежи, продолжая растирать лицо мохнатым полотенцем.

— Чертежи электростанции. Что скажешь? — и Александров выжидающе посмотрел на начальника.

Но что Воронов мог сказать, когда знал, что строить ее пока некому — людей надо отправить на восстановление плотины.

— Вот здесь список, чего еще не хватает, — продолжал Александров, приунывший от этого молчания. — И вот список оборудования для механической мастерской…

— Ну что ж, поезжай, закажи все, что нужно, — сказал Воронов. «Пусть оборудование будет на месте, — подумал он, — есть не просит, а потом, когда пройдет горячка сплавных работ, можно будет заняться и электростанцией».

— Мякелев не подписывает.

— Он только хотел узнать мое мнение, — оправдал Воронов своего заместителя. — В понедельник можешь ехать. А тут что у тебя? — Воронов кивнул на другой рулон, аккуратно завязанный шпагатом.

— Тут будущий Туулилахти, — шутливо ответил Александров и развернул перед Вороновым лист.

— Да ты, оказывается, и архитектор! А помнишь, что тут было?

Как же Александрову не помнить! Он приехал сюда еще в военной форме, только без погон. У входа в оставшуюся от войны землянку висела вывеска: «Контора сплавного рейда». Воронов, тоже еще в военном кителе, сидел на кровати, перед ним стоял его «письменный стол», сколоченный из грубых досок. За этим столом они вместе составили первую заявку на машины — на локомобиль и пилораму, тут же набросали чертежи первого здания — столовой, общежития и конторы — все под одной крышей. А теперь Туулилахти уже большой поселок с широкими прямыми улицами, с магазинами, клубом, библиотекой, больницей, школой… В запани работают передвижные электростанции, большая сплоточная машина «Унжелесовец», много циркульных пил, лебедок. На окраине поселка грохочут бульдозеры, расчищая строительные площадки для новых домов.

Да, все это нужно, и машины и дома, но сейчас Воронову не до них. В этом году предстояло сплавить древесину трех лесопунктов, вдвое больше, чем в прошлом году. С весны начнут расчищать мелкие реки, чтобы увеличить сплавную магистраль. В будущем году откроется еще один крупный мастерский участок, древесину которого будут сплавлять по реке Туулиёки. И за всем надо присмотреть… Но Александрову до этого дела нет. Оно и понятно — ведь не ему за план отвечать. Теперь он даже не без удовольствия представил себе, как вытянется лицо Александрова, когда он ему скажет об электростанции. А главный механик, ни о чем не подозревая, развертывал один рулон за другим.