Лев Лондон - Снег в июле

— Анатолий Иванович.

Несмотря на то что председатель не призывал к тишине, спор как-то сразу угас. Слышны стали только негромкие вопросы председателя и ответы членов комиссии.

— Представитель проектной организации?

— На месте.

— Фамилия, имя, отчество?

— Моя фамилия Романов… Роман Павлович. Разве вы не знаете? Зачем этот допрос? — архитектор посмотрел на Нину, ожидая одобрения. Нина молчала.

— Представитель санэпидстанции?

— Есть. Юрский Семен Владимирович.

— Представитель пожохраны?

— Я. Лейтенант Ковярин.

— Заказчик?

— Здесь. Я хотел сказать… — начал было Алешка, но председатель прервал его:

— Фамилия, имя, отчество?

— Да вы не беспокойтесь, товарищ председатель. Скажу вам свою фамилию. Но хотел еще раз…

— Фамилия, имя, отчество? — невозмутимо повторил председатель.

— Ладно, пишите: Кусачкин Алексей Васильевич.

— От строителей?

— Тут, — главный инженер СУ-32 Руслан Олегович привстал.

— Фамилия, имя, отчество?

— Мы же, Леонид Николаевич, уже с вами беседовали. Я передал вам письмо управляющего трестом комиссию не собирать. Почему вы дали телефонограммы прибыть сегодня?

— Фамилия, имя, отчество?

Руслан Олегович несколько секунд ошалело смотрел на председателя.

— Суров я. Суров Руслан Олегович.

— Кто прораб?

Нина встала:

— Я.

— Подписку за корпус давали не вы.

— Круглов болен… — Нина преданно и честно смотрела в глаза председателя. Только она да еще Алешка знали, сколько пришлось уговаривать Круглова, чтобы он не вышел сегодня на работу. — Выполняю отделочные работы, я — Кругликова Нина Петровна.

Председатель аккуратно сложил листок и спрятал его в портфель. Встал, не глядя ни на кого, сказал:

— Приступаем к осмотру дома. Члены комиссии обязаны отметить недостатки и недоделки, прораб пойдет со мною.

— Минутку, уважаемый! — Алешка вскочил.

— Все заявления после осмотра корпуса, — невозмутимо произнес председатель и толкнул дверь.

Полтора часа ушло на осмотр корпуса, еще час на составление перечня недоделок, которые со слов членов комиссии записала Нина.

Председатель комиссии придвинул к себе ведомость: четыре листка, убористо исписанные с двух сторон. Не глядя ни на кого, спросил:

— Есть еще замечания?

Замечаний не было. Председатель подписал последний листок, за ним подписали члены комиссии и строители. Проверив подписи, он отложил листки в сторону, на всякий случай прижав их локтем. Потом заглянул в портфель и не спеша, с некоторой торжественностью вынул бланк акта государственной комиссии с большим гербом. Сейчас предстояло главное.

…Утром председатель комиссии, еще не будучи в этом высоком звании, а просто стройконтролер Возников, зашел к начальнику отдела. Состоялся весьма простой разговор.

— Дом не готов, — доложил Возников.

— Мало принимал ты незаконченных домов, — усмехнулся начальник, разглядывая постное лицо Возникова.

— Получил письмо от строителей, просят отложить комиссию.

— Считай, что письмо опоздало, — лениво сказал начальник.

— Звонил заказчик Кусачкин, требовал перенести комиссию.

— Телефонный звонок не является документом, — сказал начальник.

— И архитектор Романов звонил, он против приемки корпуса.

Начальник не спеша закурил сигаретку, все так же рассматривая Возникова и усмехаясь, отчего Возников, как всегда, почувствовал себя неуютно.

— Послушай, Возников, мы зря теряем время. Корпус номер четырнадцать включен в список уже принятых в эксплуатацию домов. Собери комиссию, главное, не давай никому разглагольствовать. Ясно?

Возников встал.

— Важин обещал помочь. Акт чтобы у меня был в девятнадцать часов. Ясно?

— Ясно, — мрачно ответил Возников.

Начальник посмотрел ему вслед: «Экий неряха. Ну, предположим, не может приобрести новый костюм, но прогладить брюки можно? Черт знает как ходит».

…Да, сейчас предстояло главное. Возников еще попробовал уйти от грозы, он как бы между прочем положил акт перед прорабом:

— У вас хороший почерк, заполняйте. Дату сначала…

Но прорабша, как показалось Возникову, дьявольски улыбаясь, отложила акт в сторону.

— Если помните, Леонид Николаевич, вы обещали после осмотра дать высказаться. Алексей Васильевич, вы хотели сделать заявление?

Лицо председателя оставалось невозмутимым, но он уже знал, что эта милая особа, которая всем строит глазки, в том числе и ему, сейчас угробит приемку корпуса по первой статье.

И в самом деле, к заказчику, архитектору, которые требовали отложить приемку корпуса, присоединился санврач, вот уже поднял руку пожарный лейтенант. Председатель по лицу лейтенанта видит, что он берет сторону прорабши. И чего они взбеленились? До сих пор строители всегда канючили, чтобы поскорее принимали дома, а тут… и представитель райисполкома куда-то отлучился.

После выступления лейтенанта прорабша взяла листик бумаги, очень мило и доброжелательно спросила:

— Разрешите написать небольшой акт, что комиссия не смогла принять корпус.

Председатель молчал. Его начальник, внешне такой милый и приветливый, а на самом деле холодный и жесткий, изничтожит его, если дом не примут. Но выхода не было.

— Пишите, — хрипло сказал он.

Проклятая прорабша ко всем своим улыбочкам добавила еще одну, специально для него. Она взяла листок. Быть бы ему, Возникову, опозоренным на вечные времена, но тут дверь распахнулась и в комнату быстро вошел Важин, за ним Алешкино начальство, Мирон Владимирович, и Лисогорский. Они поместились на скамейке у стены, Важин остался стоять посередине комнаты.

— Ну, что у вас тут? — недовольно спросил Важин. — Оформили уже акт государственной комиссии?

— Нет, — председатель комиссии привстал.

— Что же вы тянете? Заполняйте!

Председатель комиссии придвинул к себе акт.

— Корпус вроде хорошо сделан? — уже мягче спросил Важин. — Рюмин, чего вы там прячетесь? Как вы считаете?

Рюмин появился в дверях.

— Вроде…

— Что «вроде»?

— Хорошо.

— А отделка отлично, — добавил Лисогорский.

Важин подошел к окну и заглянул на улицу.

— Пекло-то сегодня какое, а вы тут сидите, дискуссии развели. — Он улыбнулся. — Ну, кто хотел сказать? Давайте, только коротко.

Алешка встал.

— Я хочу сказать. — Вот когда пришло время рассчитаться; как ни ловок Важин, но сейчас никуда он не денется. — Дом не закончен, вон на четырех страницах, председатель локотком прижал, недоделки записаны. Я тут уже говорил и сейчас повторю: на акте госкомиссии свою подпись не поставлю и всякий нажим считаю незаконным. Вот так! — Алешка сел.

Важин прошелся по комнате, остановился напротив Алешки.

— Нажим? Почему на вас будут нажимать? Кто вы такой?