Лев Лондон - Снег в июле

— Роман, это твой дом, но не обижайся, так у всех, я пригласила столяров, чтобы переделать паркет, укрепить дверь, и тут вот… — Она показала на оторванную ручку. — Как ты думаешь, сто рублей не будет много?

Тогда он еще умел краснеть, позже привык. Это порядок такой, механизм… ну, вроде шагающего экскаватора. Подходит срок, готов дом, не готов, а должен быть подписан акт о приемке его в эксплуатацию. Теперь все! Отныне он будет тверд.

Он вышел из автобуса у остановки «Аптека» и пошел к корпусу. Конечно, прежде всего приятно выполнить свой долг, но… но попутно тоже очень приятно сдержать свое слово, данное столь очаровательным девушкам.

Романов вошел в корпус. Было без десяти четыре.

Член государственной комиссии лейтенант Ковярин, молодой, бравый, в новенькой форме, в 15.30 прибыл к своему начальнику майору Новикову.

— Ты уже на четырнадцатый? — спросил Новиков и, не ожидая ответа, разъяснил: — Твое дело — пожарный водопровод, автоматика наша. Ясно?

— Ясно, товарищ майор. Только своим делом и займусь. — Лейтенант хотел идти, но был задержан.

— Ты ведь первый раз на приемке корпуса?

— Так точно, товарищ майор, в первый раз.

— Так вот, Ковярин, — майор помялся, — будут к тебе приставать на госкомиссии, чтобы ты подписал акт о приемке корпуса в эксплуатацию…

— Не подпишу. В акте только укажу: «Пожарный водопровод и автоматику принял».

— Подожди, очень спешишь. Ты член государственной комиссии, поэтому тебе полагается подписать весь акт.

— Понятно, товарищ майор. Мы в училище неплохо проходили строительное дело; осмотрю корпус, если все будет готово — подпишу акт.

— А если не будет готово?

— Не подпишу.

— М-да!.. Присядь, пожалуйста. — Майор нажал клавишу телефона. — Миронов, ты чем занят?.. Вот какое дело, к тебе зайдет Ковярин… Да, наш новый лейтенант. Он идет на государственную комиссию… Да, корпус четырнадцать. Ты объясни ему, как и что…

В 15.40 лейтенант Ковярин вышел из районного управления пожарной охраны. Как проходил инструктаж, неизвестно, но лицо лейтенанта было задумчиво. В 15.57 он зашел в корпус.

Член государственной комиссии заказчик Алексей Васильевич (Алешка) Кусачкин сел в троллейбус в три часа. Расчет был прост: ехать тридцать минут, идти — десять минут, поболтать с Ниной Петровной — остальное время до четырех. Вчера он с Ниной Петровной решил ничего к госкомиссии не готовить: ни стола для заседаний, который обычно устраивался из двух полотен дверей, уложенных на козлы, и покрывался белой бумагой; ни стульев для членов комиссии — строганых досок, уложенных на табуретки (если доски были нестроганые, они тоже покрывались бумагой), ни кресла для председателя комиссии, приобретаемого неизвестно какими путями. Ведь государственная комиссия не состоится: Петр Ива послал председателю госкомиссии официальное письмо с просьбой отложить комиссию — это первое; он, Алешка Кусачкин, позвонил председателю комиссии и авторитетно заявил, что заказчик против приемки незаконченного корпуса; автор проекта архитектор Романов, этот глупый баран, который строит глазки Нине Петровне, также по ее просьбе позвонил председателю. Итак, строители, которые предъявляют дом, заказчик, который официально является хозяином дома, и автор проекта, который проектировал дом, — все «против». Железно? Совершенно железно, государственная комиссия не состоится.

Нина Петровна — странно, почему-то Алешка даже в мыслях называет ее по имени-отчеству — повеселела, а когда она в духе, лучшей девушки на свете нет. По-старому стала звать его «мой свет Алешенька». Алешка так до сих пор и не знает, как она относится к нему: ласкова, приветлива, интересуется его делами, но… но он даже представить себе не может дальнейших шагов… Ладно, пока все идет хорошо, там будет видно.

Но вот, как это не так уж редко случается, в троллейбусе что-то испортилось, и простоял он целых двадцать минут. К корпусу Алешка, нарушая все правила, которые преподал ему Поляков, трусил рысцой.

Без одной минуты четыре он вбежал в корпус.

Член государственной комиссии главный врач санэпидстанции Ветрова Иринида Александровна отказалась ехать на комиссию.

— Хватит, Семен Владимирович! Не говорите мне ничего. — Она стояла посреди кабинета главного врача, боясь приблизиться, чтобы не попасть в орбиту его черных умоляющих глаз. — Не говорите мне ничего. Не поеду!

— Но почему?

— Не хочу… не хочу, не хочу!

— Но Иринида Александровна, так же нельзя, вы ведь врач.

— Именно потому, что я врач, не поеду. Не хочу подписываться на акте с гербом, что дом принимается в эксплуатацию, когда он недостроен.

— Ну, закончат его, ведь не будут въезжать жильцы в недостроенный дом.

— Мне все вчера рассказала Нина Петровна.

— Нина Петровна?

— Да-да, старший прораб, милая такая девушка. Оказывается, после официальной сдачи дома не дают времени на окончание. Спешат, халтурят. Дом заселяется, а в нем полно недоделок… Не поеду! — Ветрова повернулась и пошла к двери.

— Но Иринида Александровна…

Дверь захлопнулась.

Главный врач вздохнул: трудное это дело — командовать женщинами, а у него на станции мужчин, с которыми обычно легче ладить, он один.

Так получилось, что на приемку корпуса № 14 членом государственной комиссии приехал главный врач санэпидстанции Семен Владимирович Юрский. Было уже пять минут пятого, когда он вошел в корпус.

Председатель государственной комиссии Леонид Николаевич Возников ехал на корпус № 14 в легковой машине, предоставленной ему рыбокомбинатом (комбинат тоже скоро сдает дом).

О чем думал председатель, пока неизвестно, также неизвестно, что предшествовало его поездке. В четверть пятого Возников вошел в корпус.

Он не спеша поднялся на второй этаж, где обычно одну из квартир оборудовали для комиссии. Но здесь почему-то было тихо. «На третьем, наверное», — решил председатель. Там тоже было тихо. На промежуточной площадке к четвертому этажу он встретился с лейтенантом пожарной охраны.

— Вы куда? — строго спросил председатель.

— Нам Нина Петровна сказала, что госкомиссии не будет.

— Пошли! — приказал председатель так повелительно, что инспектор молча подчинился.

Когда председатель подошел к прорабской, он услышал громкие голоса. Председатель открыл дверь и прошел к столу, вытащил из портфеля листок бумаги, негромко спросил:

— Члены комиссии на месте? Представитель райисполкома?

— На месте.

— Фамилия, имя, отчество?

— Вы ведь меня знаете, Леонид Николаевич, — удивился Рюмин.

— Фамилия, имя, отчество?

Рюмин пожал плечами:

— Рюмин. Мы ведь с вами уже раз десять на комиссиях встречались.

— Имя, отчество?