Лев Лондон - Снег в июле

— Я член государственной комиссии. А вот кто вы, позвольте узнать?

— Мирон Владимирович, разъясните кое-что товарищу Кусачкину.

Мирон Владимирович почесал лысину. Ему, видно, было очень неловко, но под настойчивым взглядом Важина он чуть приподнял пухлую руку:

— Тут, Алексей Васильевич, недоразумение получилось. Вы где были утром?

— Я? У Петра Ива. А что?

— Петр Ива — это, наверное, управляющий трестом?

— Ну да.

— Не знаю, какие дела заставили вас к нему ехать, но утром я подписал приказ: представителем заказчика сюда назначен Поляков.

— Почему вдруг? — возмутился Алешка.

— Видите ли, вы еще домов не принимали, можете наделать ошибок. Поляков человек опытный, его не проведешь; он, правда, опоздал, сейчас осматривает дом…

— Но… но… — от возмущения Алешка утратил речь.

Мирон Владимирович почувствовал себя увереннее. Он даже улыбнулся:

— Вот так, мой друг, ничего не поделаешь. Государственная комиссия — дело серьезное… Леонид Николаевич, прошу вас это учесть.

— Ясно. — Председатель комиссии вынул из портфеля список.

— Фамилия? — спросил он.

Мирон Владимирович покровительственно улыбнулся:

— Я же говорил — Поляков.

— Имя, отчество?

— Вы ведь его знаете.

— Имя, отчество?

— Георгий Дмитриевич.

— Так! — Важин снова подошел к окну. — Жара, я вам скажу… Ну, кто еще хочет выступить?

— Позволите?

— Конечно, Роман Павлович.

Архитектор встал.

— Понимаете, — начал он, улыбаясь своей гипсовой улыбкой. — Никогда я еще не видел такой хорошей отделки, как на этом доме. Думается, когда корпус будет закончен…

— А вы сомневаетесь в этом? — прервал его Важин.

— Нет, конечно… не сомневаюсь. Но… если бы отделка была закончена, можно было бы принять дом на «отлично».

— А не много? — спросил Важин.

— Во всяком случае, я предлагаю за отделочные работы поставить «отлично». — Архитектор явно избегал смотреть на Нину.

— Ну что ж, может быть, и так… А вы как считаете? — Важин вдруг повернулся к санитарному врачу.

— Я?.. Я проверил вентиляцию в кухнях и ванных — работает.

— Значит, вы за приемку корпуса? — санэпидстанция района находилась в ведении Важина. Тут он мог не церемониться.

— Послушайте, как вам не стыдно! — вдруг негромко произнесла Нина.

Важин обернулся.

— Это вы мне, Нина Петровна?

— Ведь единогласно было решено: государственную комиссию отложить. А вы ловчите, заставляете людей отказаться от принятого решения.

Очень все это было неприятно. В другой раз Важин, может быть, и уступил бы, ведь он хорошо помнил разговор в парке. Но сейчас решалось выполнение квартального плана района, по сути, это был экзамен ему, новому заместителю председателя райисполкома, отвечающему за строительство. Приходилось принимать бой, но, уже решив это, он понял, что только очень откровенный разговор может его выручить.

— Да, Нина Петровна, вы правы, я хочу изменить ранее принятое решение, — сказал он серьезно.

— Но ведь это незаконно — принимать недостроенный дом. Да еще составлять акт государственной комиссии. Так или нет?

— Вообще говоря…

— Отвечайте прямо, — прервала его Нина.

Важин прошелся по комнате, остановился напротив Нины.

— Да, незаконно.

— Какое же право имеете вы, руководитель, призванный оберегать законы, первым нарушать их? Кто вам дал это право?

В комнате стало очень тихо, даже председатель комиссии перестал заполнять бланк.

Важин не спеша заглянул на улицу и, когда обернулся, уже улыбался.

— Я мог бы, Нина Петровна, прекратить этот разговор, особенно если учесть, в каком тоне вы его ведете, но, так уж и быть, доведем его до конца. Скажите, а разве вам не приходилось для пользы дела нарушать правила?

— Приходилось.

— Вот и я нарушаю их, для пользы района. Сейчас заканчивается полугодие, если мы не зафиксируем, что дом принят, он перейдет на следующий квартал и жители района потеряют восемь тысяч метров жилья. Минутку! — Важин поднял руку, предупреждая реплику Нины. — Позвольте досказать до конца. Подписав сейчас акт, мы спасем площадь для района. Кроме того, может быть, вам неизвестно, акт государственной комиссии председатель не выдаст до тех пор, пока дом не будет закончен. Так, Леонид Николаевич?

— Совершенно верно.

— Выходит, есть серьезная гарантия.

— Я думаю, Нине Петровне сейчас все должно быть понятно. Ну, а если не ясно, — Лисогорский развел руками, — тут уж ничего не поделаешь.

— Нет, все это не так. Все не так! — оставив без внимания реплику Лисогорского, Нина обращалась только к Важину. Еще совсем недавно она думала, что главный противник — Лисогорский. Сейчас поняла: именно важины возвели в систему приемку незаконченных домов. Она должна раскрыть все эти махинации, повлиять на комиссию. Только спокойно, главное спокойно.

— Игорь Николаевич, зачем вы тут стараетесь прикрыть интересами жителей района вашу личную заинтересованность любыми путями, даже незаконными, выполнить план? Ведь интересы новоселов заключаются именно в том, чтобы получить квартиры высокого качества, без недоделок. Вы же толкаете комиссию принять неоконченный дом, а потом, когда акт будет подписан, в спешке кое-как закончить, оставляя скрытые и явные недоделки.

Она несколько секунд помедлила.

— Я прораб. Мне и моим рабочим больно на все это смотреть. Обращаюсь к членам комиссии, к председателю, посмотрите, что получается: миллионы людей, и в том числе жители нашего района, получают от государства отдельные квартиры, бесплатно и практически пожизненно. Им бы радоваться, быть счастливыми, а из-за недоделок, брака они огорчаются. А строители? В каких трудных условиях они возводят дома? Им бы получать за свой труд благодарность, а они слышат попреки. Уже все чаще слово «строитель» ассоциируется со словом «халтурщик». Разве все это не ясно? Так неужели один человек, даже облеченный властью, может заставить вас совершить неправедное дело! — Она вдруг улыбнулась. — Семен Владимирович, ведь когда в районе случилось тяжелое инфекционное заболевание, вы не побоялись лично изолировать больного. Ведь так, все это знают.

Санитарный врач улыбнулся:

— Кажется, так.

— А вы, лейтенант Ковярин, ведь до училища были простым пожарным. Говорят, лихим были, не боялись огня?

Лейтенант тоже улыбнулся:

— У вас вроде на каждого члена комиссии заведено досье.

— Вы, Роман Павлович, я открою тут секрет, ведь вы дали слово не принимать незаконченный дом. Так или нет?

— Ы-м-м! — промычал архитектор, что можно было понять и как подтверждение, и как отрицание.

— Вы, Анатолий Иванович, занимаетесь в райисполкоме жалобами. Что же их, мало? Нужно еще, чтобы жильцы этого дома засыпали вас заявлениями. Так что, товарищи? Я не верю, что вы боитесь…