Лев Лондон - Снег в июле

Так бы и ушел он несолоно хлебавши, если б в это время из кабинета не вышел Сергей Сергеевич.

Алексей встал. Начальник главка скользнул по его лицу отсутствующим взглядом, на ходу протянул секретарше записку:

— Вызовите, пожалуйста. На восемнадцать!

Алексей догнал начальника главка уже внизу, у машины:

— Сергей Сергеевич!

Начальник главка обернулся:

— Ну, что произошло? — недовольно спросил он.

— Может, помните, Сергей Сергеевич, был я у вас по качеству строительства….

— Кусачкин?.. Постой, постой… Алеша?

— Да-да, Сергей Сергеевич, я самый. Память у вас какая хорошая!

Сам того не зная, Алексей очень польстил начальнику главка. Когда число лет переваливает за цифру «60», к работнику, будь он прорабом или начальником главка, начинают присматриваться. А не пора ли ему уже на пенсию, на этот проклятый «заслуженный отдых»? Ну, а если дело идет к семидесяти?! Тут уже все берется на учет. Начальник главка знал, что кое-где уже начали прохаживаться насчет его памяти. Нет, не говорили, что плохая память не дает ему работать, а как бы с сожалением восклицали: «Ах, какая у него была прекрасная память!»

— У меня, Алеша, сдача полугодовая, — уже мягче сказал он.

— Я как раз по этому вопросу и приехал.

— Ну садись тогда. По дороге поговорим. — Начальник главка пропустил его вперед, сел рядом и захлопнул дверцу машины. — К Седову, Иван Прокофьевич. — Видно, по укоренившейся привычке устало и облегченно закрыл глаза, но тут же с трудом открыл их.

— Ну давай, Кусачкин, времени у тебя десять минут. Хватит, надеюсь?

Алешка почувствовал себя обиженным. После этой проклятой сдачи дома все над ним измываются: сначала Нина Петровна обозвала его, потом Мирон корил, секретарша из себя черт знает что строила, сейчас, когда он наконец добрался до начальника главка… попробуй все изложи за десять минут, из которых уже две прошли. Ладно, обойдется!

— Нет, не хватит! Высадите меня, вот тут. Я пешком пойду.

Водитель, пожилой человек, несмотря на жару при галстуке, посмотрел в зеркальце и улыбнулся, а начальник главка тихо рассмеялся:

— Правильно! Так нашего брата… Иван Прокофьевич, ты где-нибудь в тени останови машину… Ну, теперь, Алеша, говори. Только все же покороче.

Что-то у него не ладилось с рассказом. Почему-то Алексей все говорил о прорабе, который сделал его человеком. Как этот прораб научил его специальности, как определил в техникум. Но начальник главка не перебивал, только раз спросил:

— А как фамилия твоего прораба?

— Самотаскин.

— Петр Иванович? — удивился начальник главка. — Это тот, что сейчас временно управляющим работает?

— Да. Большой он человек!

Начальник главка слегка побарабанил пальцами по папке, которая лежала у него на коленях.

— Ясно… дальше!

Алексей рассказал, как он перешел на бумажную работу, как сначала подписал предварительный акт о приемке дома, но Нина Петровна заставила его, и главного инженера Руслана Олеговича, и чудака архитектора, что все время улыбается, и врача, и пожарника с орденом отказаться от приемки дома. Собственно говоря, не заставила, а доказала, что незаконченный дом принимать — это преступление. И как потом приехал Игорь Николаевич и все перевернул.

— Это Важин, что ли?

— Да, Важин.

— Ясно… дальше!

А что дальше, о чем ему говорить. Все сказал. Вот приехал он к самому главному начальнику, который уже один раз доказал, что для него первое — интерес дела, пусть начальник отменит сдачу дома.

— Как это я могу отменить? Ведь дом приняла государственная комиссия.

А он, Алексей, и знать ничего не знает. Раз несправедливо все это, против закона, пусть начальник главка отменит. На то он самый большой начальник.

Начальник главка поежился.

— Ты понимаешь, Кусачкин, что говоришь? Чтобы я, строитель, отказался от приемки дома? Да меня сумасшедшим сочтут. Кроме того… — начальник главка открыл папку. — Постой, какой твой корпус?

— Четырнадцатый.

— Десять тысяч квадратных метров?

— Да, вроде.

— Так вот смотри, план за полугодие выполнен прямо в обрез. Всего две тысячи метров лишних. Если я, как ты требуешь, сниму со сдачи этот дом, главк не выполнит план.

— Снимать дом со сдачи не следует…

— Вот видишь!

— Его нет в плане, Сергей Сергеевич. Просто ошибка случилась… Все равно, если б ваши плановики складывали квадратные метры и ошиблись на десять тысяч. Вот если б вы узнали об арифметической ошибке, исправили бы?

— Исправил.

— Поедем сейчас на дом, Сергей Сергеевич, увидите сами, дом не готов. Ошибка в вашей сводке.

По тому, как озабоченно посмотрел Сергей Сергеевич на часы, каким вдруг холодным, строгим стало его лицо, Алексей понял, что никуда с ним начальник главка не поедет и сводку исправлять не будет, а повезет ее прямехонько к какому-то товарищу Седову. Оставаться дальше в машине не было никакого смысла.

— Извините, Сергей Сергеевич, время у вас забрал. — Он нажал на ручку дверцы.

Начальник главка молчал.

Алексей неловко выбрался из машины, но, когда он хотел закрыть дверцу, начальник главка придержал ее.

— Слушай, Кусачкин, возвращайся-ка ты на стройку. Там твое место. А я, может быть, заеду…

Дальше Алексей не расслышал. Машина тронулась, и он уже на ходу захлопнул дверцу. Посмотрел ей вслед, задумчиво пошел по бульвару.

Много еще людей в этот час идут по дорожкам: задумавшись, или посматривая на встречных, или улыбаясь чему-то. Если б прочитать их мысли! Да, прочитать и выписать, ничего не придумывая, только выписать! Какая интересная была бы книга! Может быть… может быть, настанет когда-нибудь время, когда люди смогут читать мысли друг друга. Страшно это будет?! Не знаю, смотря кому. Но тот, кто следит в этом повествовании за Алексеем Кусачкиным, может уже сейчас, без ошибки, прочитать его мысли: наверное, думает Алексей — пора к Мирону, заявление подавать. И ничего в этих мыслях нет страшного. Идет себе по бульвару статный молодой человек, ладно одетый во все светлое, чистенький, и хочет он с бумажной своей работы перейти на стройку. Советует ему это и Поляков, и Мирон (то есть Мирон Владимирович), и самый главный строительный начальник Сергей Сергеевич. И еще думает Алексей, что первым делом, как придет на стройку, проверит: поливает ли бригадир Волошин Василий Иванович монолитный бетон? Страшное это дело, что может стать в такую жару с бетоном.

Он уже чувствует себя прорабом и невольно ускоряет шаг: медленно ходят только на бумажной работе, а на стройке каждая минута дорога.

Бульвар заканчивается, прямо перед ним райисполком. Старый знакомый! На нем впервые Алексей был прорабом, сколько навозился он тут с облицовкой пилястр… Здесь сейчас Важин. Трудится! Снова приходят в голову мысли: кто же все-таки Важин? А вот если зайти к нему сейчас да прямо, по-прорабски, в лицо: ты, мол, Важин, неправильно работаешь. Ого, выгнал, наверное бы, сразу. Но чем ближе подходит Алексей к райисполкому, тем заманчивее становится мысль встретиться с Важиным. А что тут такого особенного? Зайти и прямо: так, мол, и так, уважаемый товарищ, заставили вы всех дом незаконченный принять. Почему? Цель у вас какая?