Лев Лондон - Снег в июле

Будет, конечно, язвить Нина… Петровна (даже в мыслях он теперь боится назвать ее Ниной!): «Трусишка, мол, испугался!..» — «А что, Нина Петровна, — скажет он, — что могу сделать, когда вот все начальство клятвенно утверждает, что дом № 14 годится для заселения? И не только, — скажет он, — утверждает, но даже подписалось».

Нина Петровна шутку любит, и, чтобы не смотрела на него так грозно, он добавит: «А что, может быть, действительно люди могут жить без воды и станут ходить пешком на семнадцатый?»

Он не слышит ее, только видит большие гневные голубые глаза. «Да-да, Нина Петровна, — защищается он, — вот так! Не смотрите на меня грозно, ходил я всюду: и у Мирона был, и у вашего Важина, даже к начальнику главка не побоялся пойти». Сделал, мол, все, что мог.

В этом мысленном споре с Ниной, а скорее всего с собой, Алексей впервые чувствует себя маленьким-маленьким. Но что он может сделать? Вот вечером придет домой, откроет свои записки, может быть, уважаемый будущий читатель его записок, к которому он все время обращается, что-нибудь посоветует… Алексей от этой мысли даже усмехается: этот уважаемый, наверное, от испуга в штанишки…

Шагает себе по теневой стороне улицы бравый на вид парень и всем встречным кажется уверенным в себе, с ясной дорогой. Вот он подходит к остановке восемнадцатого, ждет немного, закуривает сигаретку. Когда подходит восемнадцатый, садится в автобус…

А вы знаете, уважаемый, куда едет парень? На стройку свою едет. Хватит ему бумажными делами заниматься, строить надо. Там, на верхотуре, где печет вовсю солнце, иль дождь, иль морозы зимой, забудет он, что один раз в жизни сдался. Будет казаться себе сильным и смелым. Только иногда, вспоминая этот день, поежится. В жизни, уважаемый, ничего не забывается.

Два квартала от остановки автобуса до стройки Василина бежала; в который раз кляла себя, что вот какая она никудышная, все опаздывает. Сейчас Нина Петровна стоит у входа в четырнадцатый (будь он проклят во веки веков, как он надоел Василине!). Ничего не скажет, вроде не придаст значения опозданию, но Василина и все рабочие участка готовы провалиться сквозь землю, если опоздают. Самое неприятное — это бывает иногда — Нина Петровна еще и дверь откроет: «Пожалуйста».

Ах, черт побери! Василина бежит быстрее, уже и дышать нечем. «Купи себе будильник», — как-то посоветовала ей кладовщица Тамара Ивановна. Купила. Никакого результата, даже наоборот, когда будильник начинает звонить, вспоминается детство: уходят на работу родители, ей разрешается еще полчаса поспать. Каждый раз ложится она спать взрослой и приказывает себе: «Звонок будильника, немедленно вставать!» Утром она снова маленькая — семь лет!

Стройка… наконец-то! Она бежит из последних сил. Сейчас ее встретит Нина Петровна, любезно откроет дверь… Ну, наконец!.. А где же прораб? Василина быстро толкает дверь — никого!

…Нина Петровна не вышла на работу. Василина, волнуясь, прождала полчаса и в 8.40 позвонила ей домой по телефону. Никто не ответил. В 8.50 Василина снова позвонила, и потом звонила через каждую четверть часа. Никто не снимал трубку.

В 10.00 на экстренное совещание Василина вызвала кладовщицу Тамару Ивановну. Обсуждалось два вопроса: первый — звонить ли в СУ? Принято решение не звонить, можно подвести Нину Петровну. Тамара Ивановна высказала предположение, что прораб могла просто заспать, особенно после госкомиссии… А телефон? Телефон находится в другой комнате. Второй вопрос: как отвечать посторонним, где находится прораб? Решили отвечать, что прораб находится на двенадцатом этаже с каким-нибудь инспектором.

С 10.30 телефон начал беспрерывно звонить — все спрашивали Нину Петровну. Звонил Анатолий Иванович Рюмин, представитель райисполкома на государственной комиссии. Василина ответила, что Нина Петровна на двенадцатом этаже с пожарником; звонил пожарный инспектор лейтенант Ковярин, Василина ответила, что прораб на двенадцатом с представителем райисполкома. Звонили санврач, председатель госкомиссии, архитектор, симпатичный заказчик Алешка; звонил этот очень страшный Важин — всем Василина упорно отвечала: «на двенадцатом с председателем госкомиссии», «на двенадцатом с санврачом». Чтобы не напутать, Василина выписала фамилии инспекторов и ставила крестики.

Правда, с Важиным, когда он позвонил второй раз и спросил прораба, вышла промашка. Василина заявила, что Нина Петровна на двенадцатом с санврачом.

— Что вы такое мне говорите? — возмутился Важин. — Санврач сейчас звонил мне. Кто говорит?

— Мастер, — прошептала в трубку Василина. — Не слышу, громче!

— Ма…стер.

— Фамилия?

— Василина.

— Подымитесь на двенадцатый этаж и позовите прораба! Я подожду.

После консультации с Тамарой Ивановной было принято решение сказать, что Нина Петровна ходит с каким-то важным лицом. Председатель госкомиссии как раз удовлетворял этому требованию. Поэтому через пять минут, время достаточное, чтобы пробежать на двенадцатый и обратно, Василина ни жива ни мертва взяла трубку. Слышно было, как Важин кому-то громко выговаривал.

Василина кашлянула.

— Алло-алло! Это вы, Нина Петровна?

— Нет, это… мастер.

— Вы ходили на двенадцатый?

— Да, хо-дила.

— Ну, что? Где прораб?

Василина молчала.

— Алло-алло! Что вы там? Почему молчите?

— Она за-нята, ходит с пред-седателем гос-комиссии.

— Ничего не понимаю! Откуда он там взялся? Ведь только что он звонил мне от себя.

Василина умоляюще посмотрела на Тамару Ивановну.

— А ну ка дай мне трубку!.. Товарищ Важин, говорит кладовщица, — бойко начала Тамара Ивановна.

— Ну?!

— На двенадцатый ходила я. Мне, наверное, показалось, что это председатель комиссии. Похож очень. Видно, начальство какое, Нина Петровна сказала, что сейчас идти не может, а позвонит вам позже.

— Позвонит? Это точно?

— Ну да, так она сказала.

— Хорошо! — В трубке раздались короткие гудки.

Потом еще звонил телефон. Требовали Нину Петровну; почему-то особенно добивался ее пожарный лейтенант. Но после Важина они были уже не страшны.

В 12.00 на стройку приехал главный инженер СУ Кудреватый. Он зашел в прорабскую, сел за стол Нины Петровны и, пристально глядя на Василину, спросил:

— Ну так что?

Почему-то она всегда смущалась, когда к ней обращался Кудреватый.

— Ни-на Петровна на двенадцатом, — забормотала она, — с пожарным…

— С пожарником? — насмешливо спросил Кудреватый.

— Да-да, пришел пожарный. Она… она с ним.

— Я только что пожарника встретил внизу.

— Вни… внизу? Значит, она сама на двенадцатом.

— Нина Петровна полчаса назад звонила в контору. Она сегодня работать не будет. Взяла отгул.

Василина застыла. В голове у нее мелькали обрывки фраз: «Да, знаю, она звонила вам отсюда»… «Я пришла позже»… «Мне сказала Тамара Ивановна». Чего он так смотрит?