Константин Лордкипанидзе - Избранное

— Сейчас не могу, дорогой охотник. А вот построим дорогу, подарю тебе эту трубку… Овец мне твоих не нужно.

— Да, дорога — большое счастье, — сказал Антай. — А то ведь как живем! Годами не видим людей из долины. Не знаем, что делается на свете. Спросите у Майи, какой царь сидит сейчас на троне, — не скажет.

— А вот скажу! Николай Второй. Я еще египетскую царицу Клеопатру знаю, — похвасталась она. — Хотите, расскажу, как она умерла…

— Потом, милая барышня, потом расскажете. А сейчас я должен поговорить с этими людьми, — сказал Бакурадзе и сбежал с косогора. Майя обернулась: по мостику гуськом пробирались Тома Джапаридзе и его подмастерья. В руках у резчиков были топоры, а на плече у Тома покачивалась и тихонько позванивала большая продольная пила.

— Надеюсь, вы не в лес идете, — сказал Бакурадзе.

— В лес, куда же еще! — удивился Тома.

— А разве старшина не зачитал вам вчера бумагу?

— Какую бумагу?

— Из канцелярии наместника. Все здешние леса правительство продало английской фирме. За каждое срубленное дерево я буду строго наказывать…

— Продали? Божий лес продали? — Замер на месте Тома, и даже пила на его плече перестала звенеть.

С незапамятных времен пользовались люди богатством этих лесов, и вдруг объявился неведомый хозяин, который обрекал орбельских резчиков на разорение и нищету.

— Не пойму, о чем вы говорите, господин. Разве можно божий лес продать?

— Не божьим он был, а бесхозным! Кому не лень, тот и рубил. — Бакурадзе перемахнул через каменный забор и быстро вернулся с горячей головешкой в руке. — Посмотрите, чем тут очаги топят! Это же тисс! Тисс! Красный негной! — прокричал он, размахивая головешкой перед носом Тома. — Если понадобится хворост — пожалуйте к объездчику… Я распорядился отпускать его всем бесплатно, — более спокойно добавил Бакурадзе.

Джапаридзе побледнел.

Хворост на топливо! А он мечтает найти трехсотлетнее красное дерево для Алавердской гробницы. Он мечтает возродить древнее искусство своего народа. Но для этого нужны и красный негной, и хмелеграб, явор и кавказский клен… А их продали англичанам. Значит, все кончено.

— Я буду жаловаться, — сказал Тома, — я поеду к епископу.

Бакурадзе усмехнулся.

— Жалуйтесь, но это ничего не изменит. Прощайте.

Бакурадзе сказал правду: одна старая английская фирма затратила немало денег и усилий, чтобы получить концессию в Грузии на ценнейшую древесину. Красный негной давно исчез в Западной Европе, а из него в Англии строили самые дорогие, быстроходные яхты.

Яхты?! Майя не знала, что это такое, она, как и многие орбельцы, никогда не видела моря. И бог с ним… Но что будет с отцом? И с нами что будет? Она повернулась к Антаю и сказала с горечью:

— А ты говорил, что дорога — большое счастье. Вот построят они дорогу, увезут наш лес, что ты тогда скажешь, дядя Антай?

— А это мы еще посмотрим, как они построят дорогу, — сказал Антай. — Это еще у нас надо спросить…

— Я ухожу, Майя, — крикнула снизу Шуко.

— Иду, подожди меня, — Майя хотела прыгнуть с камня, на котором стояла тренога, но заколебалась. Высоко.

Бакурадзе протянул ей руку.

— Позвольте…

Майя хотела было воспользоваться помощью, но что-то удержало ее. Повернулась и прыгнула. Подхватив салазки, девушки скрылись за поворотом. И только тогда Майя опустилась на землю и заплакала.

— Что с тобой? — удивилась Шуко.

— Ногу подвернула. Болит.

— Дай посмотрю.

Майя опустила шерстяной чулок и, как только подруга прикоснулась к ее лодыжке, вскрикнула от боли.

— Я видела, человек тебе помочь хотел, а ты…

— Помочь? — огрызнулась Майя. — Не хочу я от него помощи. — Она еще что-то хотела сказать, но вдруг за ее спиной послышался голос Цоги:

— Шуко! Можно тебя на минутку? Ты, Майя, не обижайся. Я ненадолго похищу твою подругу. Погляди пока за дорогой.

В руках Цоги держал берданку и дорожную сумку, а на поясе висела вышитая бисером кожаная фляга.

— Убьют меня когда-нибудь из-за вас, — пробурчала Майя, но все-таки взобралась на поросший мхом валун. Отсюда вся тропа была как на ладони.

ЦОГИ: Тебе отец ничего не говорил?

ШУКО: Я сегодня не видела его. С утра за сеном пошла.

ЦОГИ: Выгнал твой отец моих сватов.

ШУКО: Смерти он моей хочет.

ЦОГИ: Не горюй, Шуко, дай мне еще две недели. А там посмотрим, как он их опять примет.

— Ты куда собрался, Цоги? — спросила Шуко, словно только теперь заметив, что он снарядился в дорогу.

— Орхевцы на охоту идут и меня позвали.

— На охоту? — разочарованно сказала Шуко. — Думаешь турьими рогами моего отца задобрить?

— Турьими или не турьими, это уж моя забота. Ты только верь в меня, и все хорошо будет.

— Ой, Цоги… кому же мне еще верить, — всхлипнула девушка.

— Я ненадолго.

— А разве я тебя когда-нибудь торопила, Цоги? Я готова тебя до смерти ждать.

— Наговорились, бесстыдники? Хватит! Кто-то идет! — прокричала Майя.

Девушки впряглись в салазки и, быстро сойдя с тропинки, затерялись в кустарнике. Майя не соврала. Сверху спускался человек. Цоги вгляделся и, узнав Антая, тоже попытался скрыться. Но от Антая не так-то просто уйти.

— А ты все в прятки играешь, Цоги… Смотри…

— Отстань от меня, дядя, — сказал Цоги. — Что ты за мной по пятам ходишь?

— Уже и по дороге нельзя ходить человеку. Я там с техниками разговаривал и вот иду себе домой.

Цоги усмехнулся.

— Надоели мне твои хитрости, дядя Антай. Ну зачем ты позавчера в духан зашел? Подглядываешь, дядя Антай, с кем я стакан вина выпью, с кем на улице постою. Ты чего боишься? Чего трясешься надо мной? Я не маленький, коза меня не забодает.

— Ну и дурак же ты, парень, не над твоей дурной башкой я трясусь. Мне Сабедо жалко и твоего несчастного брата. Любят они тебя. А ты не жалеешь свою мать. Знаю, на какую охоту ты идешь.

— А что мне делать? Живым себя похоронить? Нет, дядя Антай, сейчас вам меня не удержать.

— Вижу, Цоги, что не удержим, — вздохнул Антай. — Но ты еще подумай.

— Устал я думать. А ты, прошу тебя, не пугай мать. Я ей сказал, что на охоту иду.

— Постой, Цоги, возьми мои кошки, они стальные, на льду хорошо держат.

— Спасибо, Антай. Ты один меня понимаешь.

Цоги перекинул кошки через плечо и, не оглядываясь, пошел к лесу.

Горную дорогу Варден Бакурадзе начал строить одновременно в нескольких местах — и в районе деревни Орбели, и внизу за рекой Алазани, вблизи старого почтового тракта.

В Орбели нахлынули новые люди — землекопы, подрывники, каменотесы, мостовики. Пошли на дорожные работы и некоторые жители высокогорных деревень. Бакурадзе платил хорошо. Горцев набралось не много — большинство мужчин еще находились на зимних пастбищах, но инженер был рад и тем людям, которые к нему пришли. Он готов был платить им еще больше, нежели пришлым рабочим, чем немало удивил своего помощника, старшего дорожного мастера Василия Круглова.