Ян Винецкий - Человек идет в гору

Наташа ветром подлетела к дежурному слесарю Точке:

— Павлин, надо сейчас же отремонтировать станки Гульнур и Клавы.

— О! Сейчас же! Ближайшая пожарная команда находится на улице Гоголя!.. — засмеялся Павлин.

Наташа смерила слесаря гневным взглядом.

— Есть адрес поближе, — сказала она, — я позвоню в комитет комсомола.

— Пожалуйста! Работали полгода — ни разу не заикнулись, а теперь, видите ли, загорелось! Надо было заранее заявку сделать.

На помощь Наташе прибежали Гульнур, Клава и Зоя. Через некоторое время в цехе видели, как девушки вели упирающегося слесаря к своим станкам.

После смены подруги вместе шли домой. И всем хотелось оттянуть минуту расставания.

Наташа грудным чистым голосом запела:

Девушки переглянулись, дружно и мечтательно подхватили:

В воздухе тихо курился синий сумеречный дым. Юные, сплошь рыжие липки, озоруя, кидались желтыми листьями, будто играя. Стройная красавица береза, укутавшись в свой яркий платок, редко-редко бросала на плечо прохожему шелковый и теплый лист:

«Ну-ка, оглянись, милый человек, оторвись на минуту от своих мыслей да подивись красоте, прощальной красоте моей!»

Тополя и клены, как морские сигнальщики, беспрестанно размахивали багряными флажками.

О чем переговаривались они? Не о том ли, что скоро морозы безжалостно оборвут с них золотое убранство и, нагие, они застынут в долгой немой печали? Или может быть о том, что надо собрать все терпение, всю буйную силу соков, чтобы выстоять, непременно выстоять до будущей весны. А там снова раскинуть вольный шатер зеленых листьев, и — да здравствует жизнь, да здравствует солнце и певучий ветер!..

За сборкой первого самоходного комбайна следил весь завод.

Во дворе на широком щите ежедневно вывешивалась производственная сводка. В цехах появились свежие листки новой заводской газеты «Комбайностроитель».

«На первом комбайне уже установлены следующие узлы: мост главных колес, управляемые колеса, молотильное устройство, колосовой и зерновой шнеки, решетный стан», — сообщала многотиражка.

В обеденный перерыв «контрольный пост» второго механического цеха — Яша Зайцев и Наташа пришли на сборку поглядеть собственными глазами, «как идет дело».

Комбайн обрастал новыми деталями. На длинных подкосах высился выкрашенный в красный цвет бункер, спереди белели лопасти хедера.

На электрокаре подкатили мотор. Ибрагимов кликнул своих ребят и начал установку мотора.

— Даже не обедаете? — удивился Яков.

— А мы уже, — ответил Ибрагимов.

Стоявший на бункере Ваня Колчин снял кепку и игривым жестом приветствовал гостей:

— А, жильцы дома престарелых! Здрасте!

— Иван! — сердито осадил самого младшего сборщика Ибрагимов.

Но комсомольцы второго механического уже сверлили глазами Колчина.

— Из тебя неплохой попугай бы вышел! — громко отозвалась Наташа.

— Ты что это там чирикаешь, как воробей с колокольни? — крикнул Яша Зайцев, криво улыбаясь. В голосе его сквозила обида. — Слезай, я тебе зернышек подкину.

— Вы бы лучше подкинули конических шестеренок! — не унимался Колчин.

— И то правда, — застенчиво и будто извиняясь за дерзость Вани, произнес Ибрагимов. — Дозарезу нужны шестеренки.

— Мы ведь вам комплект шестеренок отправили, — громко возразил Яша Зайцев.

— Мелко мыслишь, Яша. Без размаха. Погляди-ка. — Ибрагимов показал рукой в дальний конец цеха. Там громоздились красные, желтые и синие коробки новых комбайнов. — Мы заложили первый десяток.

Токари переглянулись. «Вот это настоящие комсомольцы! — с немым восхищением подумал Яша. — Еще идет борьба за первый комбайн и весь завод живет сегодня только этой задачей, а они уже рванулись в завтра!»

В глазах Наташи Зайцев прочел то же самое.

К комбайну подошел дядя Володя, держа в правой руке ведерко с краской.

— Машина! — сказал он, молодо блеснув глазами. — Умная, с высшим образованием. Сделать бы таких тысяч сто и пустить по полям, как Владимир Ильич о тракторах мечтал. Беспременно!

— Размахнулся! — засмеялся кто-то сзади. — Дай один сделать. От одного глаза на лоб лезут.

— Ну, чего гогочешь? — обиделся старик. — Ботинок, и тот ногу жмет, когда спервоначалу наденешь. Беспременно! Наш завод пустит производство, а сколько еще таких заводов в Советском Союзе, пошевели-ка мозгами? То-то!

— А что, дядя Володя, — обратился к нему немолодой рабочий в низко надвинутой на лоб вельветовой кепке. — Работа у тебя, я так понимаю, теперь будет низкого разряда. Ты ведь, можно сказать, профессор малярного дела. Шутка ли! Крыло самолета, помню, как облупленное крутое яичко блестело.

Дядя Володя слушал, прищурив глаза, будто прицеливаясь к его словам.

— Видишь ли, милок, разряд-то может и пониже, да класс повыше.

— Это как понимать?

— Душой понимать. Я ведь мог на другой завод махнуть. И заработал бы наверняка поболее. Беспременно! А видишь ли, оказия какая: не могу с завода уйти, привык я к нему, будто к дому родному.

Руководя установкой мотора, Ибрагимов краем глаза поглядывал на комсомольцев второго механического цеха. Они прошли к окну и о чем-то оживленно разговаривали.

Потом Наташа быстро подошла к Ибрагимову.

Едва заметная россыпь веснушек растаяла в залившей щеки краске.

— Фарид, — сказала она тихо. — За тобой, конечно, трудно угнаться. Зато интересно.

— Птицу видать по полету, а человека по работе.

— Красивые слова оставим на после. Короче: мы вызываем тебя на социалистическое соревнование. Моя бригада и Якова.

— Ты разве уже бригадир?

— Да.

— А Глеб? Разве он…

— Я ушла из его бригады.

Ибрагимов помолчал, пораженный новостью, потом с силой стал трясти руку Наташи.

— Поздравляю, Наташенька!

— Мы организовали комсомольские посты. Подменять диспетчера, конечно, не станем. Будем подкладывать огонек туда, где не горит, а тлеет.

— Правильный разговор! — улыбнулся Ибрагимов. — Мы удивлялись: хороший народ у вас, а цех плетется в хвосте.

— Занимались выращиванием рекордсменов, — сказал Яша, подошедший к комбайну следом за Наташей. — Вроде редких цветов в оранжерее.

— Ну, согласен, Фарид? — спросила Наташа. — Конкретные обязательства мы разработаем сегодня после смены.

— Как, ребята? — обернулся к сборщикам Ибрагимов. — Будем соревноваться с токарями?

— Давай!

— Только пускай учтут: пересесть с черепахи на самолет нелегко!

Сборщики намекали на карикатуру в многотиражке, где сборочный цех был изображен самолетом, а второй механический — черепахой.