Владимир Пищулин - Зарницы над полигоном

Сам же пошел на партийное собрание. Коммунисты собрались в палатке. Совсем почернели лица стартовиков, у иных выгорели брови, облупились носы. Совсем иначе выглядят техники кабин. Они бледнее и рады-радешеньки, что, наконец-то, скатилось за горизонт солнце, спала жара и банная духотища.

Собрание началось с выступления командира, который обрисовал обстановку, доложил о стоящих перед коммунистами задачах.

— Товарищи, кто имеет слово? — обратился ко всем председатель собрания.

Высказываться коммунисты не спешили: встать за трибуну — дело нехитрое, главное, что сказать перед столь ответственным и важным моментом — стрельбами? К тому же каждый сидящий здесь человек не за себя ведь только, а и за свой коллектив должен был отчитаться перед партийным собранием. Первым решился Анатолий Михайлович Богачев. Он медленно подошел к столу, помолчал и произнес:

— Товарищи коммунисты, у нас все готово. Операторы работают по целям уверенно, с поставленной задачей справимся успешно.

И лед, что называется, тронулся. Уверенность и решительность коммуниста зажгла других. Выступающие были кратки, придавали каждому слову особый вес и значение, а когда закончилось собрание и начали расходиться, капитана Богачева остановил командир.

— Правильно сказали, Анатолий Михайлович, без уверенности в бой идти нельзя.

— Поймите меня правильно… Я не ради красного словца. Сказал то, что есть на самом деле.

— Я так и понял вас. Впрочем, идемте спать, выспаться перед стрельбами надо.

Сигнал сирены поднял ракетчиков на ноги. А вскоре ожил весь ракетный комплекс. Ефрейторы Морозов и Мещанов вели поиск. И вдруг на экранах заплясали белые пятна и полосы помех. В кабине сразу посветлело. С командного пункта сообщили, что цель — в воздухе. Но где точно находилась она, пока было неизвестно.

— Поиск! — подал команду капитан Богачев.

Ефрейтор Морозов на долю секунды увидел на экране цель, крикнул:

— Есть цель!

Цель захватили и другие операторы. Теперь, как бы она ни скрывалась в помехах, ракетчики вели ее, и капитан Богачев приготовился к пуску. Расстояние с каждой секундой сокращалось, «противник» подходил все ближе. Богачев медлил. Наконец он вдавил кнопку. И тут же, словно волной, ударило кабину. Она закачалась. Но на это никто не обратил внимания. Операторы, командир, посредник не сводили глаз с экранов. Они видели то, как ракета все выше и выше забиралась в небо. За нею смотрели выскочившие из укрытия стартовики. Они то теряли ее из виду, то находили по серебристому всплеску корпуса. И тогда кто-нибудь кричал:

— Вот она!

Капитан Богачев не отрывал глаз с экрана. Маленькая яркая меточка пробивалась среди помех к своей цели. Иногда, правда, Богачев терял отметку за белым шлепком помехи, но ракета тут же выныривала из-за нее уже на чистом, голубом поле экрана. Цель старалась уйти. Ее спасением были высота и скорость. И она лезла вверх, должно быть, чувствовала за собой погоню, и еще на что-то надеялась, искала шансы на спасение.

Бросаться вниз ей теперь не было никакого резона. Это означало идти на сближение с ракетой, то есть на верную смерть. Маневрировать? Поздно. Что же тогда делать? И цель, обреченная на погибель, загнанная ракетой на высоту, спасалась бегством. Она уходила быстро, надеясь, что у ракеты не хватит сил и скорости догнать ее. Однако эти расчеты были напрасны.

Капитан Богачев весь напрягся, он видел только цель и настигающую ее ракету. А потом всплеск, белое облачко на месте взрыва и серебристый дождик. Это уже падали обломки…

В кабине было тихо, тихо.

— Чисто сработано, — первым произнес посредник. — Молодцы, ничего не скажешь, — и вышел.

Все, кто был в кабине, принялись поздравлять друг друга. Они обнимались и жали руки. На улице стартовики прокричали «ура», кто-то подкинул вверх пилотку.

Капитан Богачев вышел из кабины. С восточной стороны над барханами собирались и мрачнели тучки. Они, как чернильное пятно, все больше и больше заливали небо, но тучки эти были пока слабые, тонкие, словно марлевые, основные силы были где-то далеко, за барханами, и там, наверное, был гром, сверкала молния. Здесь же ракетчики видели только зарницы.

Капитан Богачев услышал:

— Я сам видел… она прямо над землей, ну, думаю, сорвется, аж все замерло. А потам… вверх!

Анатолий Михайлович улыбнулся, он знал, что рассказчик в чем-то неправ и что в пылу разгоревшихся страстей он не жалеет красок. Но разве в этом была суть дела? Главное — бой выигран.