Виктор Стариков - Рябиновая ветка

Наташа с особым любопытством смотрела на Мельникова. Он сидел за столом в спокойной позе, облокотившись на локоть, а Леонид Сергеевич, причесывая влажные волосы, расхаживал крупными шагами по комнате и ворчливо убеждал:

— И нечего тут мудрить и гадать, себя и людей мучить. Надо вызвать всех сегодня и начать демонтаж плиты. Вот навязалась работенка на нашу голову. Только напрасно время потеряем. Ведь это все равно, что в небе облако ловить. Нужно десять дней, а от нас хотят в сутки — в двое.

— Прикинуть надо, Леонид Сергеевич, — попытался возразить Мельников.

— Тогда думай. На то и бригадир, — Леонид Сергеевич как будто еще больше рассердился.

— Какой же окончательный срок даете?

— Да разве во мне дело? Месяца не пожалею. Жизнь срока не дает. Ну и машина досталась!..

Мельников хитро улыбнулся и потер гладко остриженный затылок.

— Посмотрим, посчитаем, Леонид Сергеевич, — нараспев произнес он. — Меня тоска берет, как о демонтаже подумаю. Центровые разойдутся, обязательно материал покорежит. Начинай тогда все сначала. Первый раз делаешь в охотку, а повторять — это как плохую книгу дважды читать. А машина хороша. Соседи завидуют, что такую красавицу строим.

Леонид Сергеевич перестал ходить, присел к столу и, заглядывая в глаза Мельникову, доверительно предложил:

— Давай пошлем все к чорту! Будем делать, как планировали. Все признают, что не меньше десяти дней нужно. Мало ли что побыстрее хочется…

Мельников согласно улыбнулся своему начальнику и готовно поддержал:

— Давайте пошлем к чорту. В самом деле! Звоните директору.

Леонид Сергеевич с недоумением посмотрел на бригадира и даже чуть опасливо отодвинулся от него.

— Ты — серьезно?

— Звоните, звоните… Облака в небе не поймаешь.

— Не понял ты меня, — с досадой заговорил Леонид Сергеевич. — Помнишь, как мучились с монтажом поворотного круга? Не легче было. Тоже ходили, мудрили… А сказали конструкторам — придумали все по-другому. Пусть и теперь учитывают реальные возможности. Соболев никого слушать не хочет.

Наташа, услышавшая о Борисе Николаевиче, внимательно прислушалась. Но Леонид Сергеевич замолчал. Критически прищурив глаз, он оглядывал накрытый стол, недовольно покачивая головой, и пошел на кухню. Вернулся он с графином водки и двумя рюмками.

— Может, в голове посвежеет, — иронически сказал он.

Мужчины выпили и добродушно посмотрели друг на друга.

— Ладно, нечего расстраиваться, бригадир, — утешительно сказал Леонид Сергеевич. — Разве нам впервые? Придумаем что-нибудь. — Убери, Наточка, — попросил он, показывая на графин. — А то Варя скоро явится, поднимет шум, в пьяницы нас запишет.

Раздался звонок, и Наташа пошла открывать дверь. На лестничной площадке она увидела Бориса Николаевича.

Он растерялся, остановился, не решаясь войти.

— Разве вы тут живете? Дома Леонид Сергеевич?

Снимая в передней пальто, Соболев все посматривал на Наташу, словно стараясь понять, как могла она попасть сюда и чем эта девушка в сером платье отличается от той, которую он видит каждый день в синем халате за чертежной доской. А Наташе бросился в глаза загрязнившийся воротничок, небрежная прическа, и она подумала, что, наверное, и он пришел к Леониду Сергеевичу прямо из цеха.

Леонид Сергеевич встретил позднего гостя сердитым и мрачным молчанием. Наташе стало неловко от такого приема. А Соболев делал вид, что нечего не замечает.

— Что же это вы меня покинули? — спросил Борис Николаевич.

— Свое сделали, — вызывающе ответил Леонид Сергеевич. — Завтра начнем демонтаж. А сегодня решили отдохнуть.

— Можно присесть? — усмехнувшись, спросил Соболев.

— Милости прошу, — сухо пригласил хозяин. — Наточка, еще один прибор.

Когда Наташа пришла из кухни, Леонид Сергеевич стоял за своим стулом, опираясь на спинку большими руками, упрямо наклонив голову, и раздраженно говорил:

— Что ты хочешь от монтажников, Борис Николаевич? Вы — конструкторы — такой народ: вас беспокоит машина, а как ее будут собирать — вас мало трогает. Монтажники сделают! Вот мы и делаем, что можем. Проверь все наши нормы, все в ажуре. Четыре километра сварного шва сделали. Минутки лишней не прихватили! Наоборот — почти двести процентов выполнения плана. И это на такой сложной машине. Ведь четырнадцать тысяч деталей поставили!

— Нелюбезно встречаешь, Леонид Сергеевич, — опять усмехнулся Борис Николаевич. — Я тоже хочу отдохнуть. Дай же поужинать.

— Вот это дело другое, — как будто даже обрадовался Леонид Сергеевич и засуетился. — Наточка, прими командование за столом.

Наташа охотно села за стол. Борис Николаевич с ласковым вниманием следил за ней. И от его взглядов ей было хорошо и тревожно, она боялась совершить какую-нибудь оплошность. Выбрав минуту, она даже посмотрелась в соседней комнате в зеркало. Серое любимое домашнее платье сидело хорошо, и волосы были в порядке. Только лицо горело. Наташа вернулась в столовую.

Мужчины добродушно беседовали о заводских новостях, забыв, казалось, о том, что свело их в такой неурочный час в будний день.

Леонид Сергеевич временами выключался из общего разговора и начинал постукивать костяшками пальцев о стол. В такие минуты Борис Николаевич бросал на него быстрый взгляд, ожидая, что сейчас они вернутся к прерванному разговору о монтаже.

Наташе было приятно видеть Соболева в этой домашней обстановке, ухаживать за ним, предлагать ему закуски, выполнять роль хозяйки, угадывая желания. Встречая его внимательный и благодарный взгляд, она чуточку смущалась и краснела.

Наташа встала, чтобы принести чай.

— Все это интересно, — услышала она спокойный голос Бориса Николаевича. — Но я хотел бы узнать, когда все же мы закончим монтаж? Ведь обязались сдать досрочно…

— А что ты от нас, собственно, хочешь? — взорвался опять Леонид Сергеевич. — Предложи, послушаем…

Наташа внесла чайник. Хозяин и гости стояли у письменного стола. Борис Николаевич попросил:

— Наташа, возьмите, пожалуйста, карандаш, подсчитывайте. Мельников занятную вещь предложил.

— Считайте, считайте, — насмешливо посоветовал Леонид Сергеевич. Он отошел вглубь комнаты и закурил, стараясь не показывать, что его интересует разговор Мельникова и Соболева.

В монтажном цехе вели работы по оснащению опорной плиты землеройной машины. Большая по площади — двадцать метров в ширину и десять в длину, — весом в сто двадцать тонн, собранная, она лежала сейчас нижней частью на специальных бетонных столбах. Ее надо было перевернуть в рабочее положение. В цехе имелся только пятидесятитонный кран. Немыслимо и представить, что с помощью этого крана можно перевернуть плиту. Оставался самый обычный и простой путь — произвести демонтаж плиты, разделить ее на три составных части и начать повторную сборку. Это могло занять около двух недель. Этот-то срок и не устраивал завод.