Виктор Стариков - Рябиновая ветка

— Собрались? — услышала она знакомый голос.

Соболев стоял рядом с Наташей.

— Решил проверить ваш способ отдыха.

На автобусе они доехали до большого пригородного опытного хозяйства и пошли по тропинке к лесу. За низеньким забором виднелись фруктовые деревья, розовели набухшие почки, готовые вот-вот выбросить цветы.

— Еще два-три таких дня, и все зацветет, — сказал Соболев, мечтательно оглядываясь. Он снял шляпу, ветер шевелил его темные волосы.

У сосны тропинка разбегалась на три дорожки. Соболев остановился, чему-то улыбнулся, и Наташа поняла его. Она свернула на левую тропинку, и Борис Николаевич пошел за ней.

Они шли медленно — ведь впереди целый день. Миновали темные, деревянные двухэтажные домики в сосновом лесу и так же неторопливо, шагая в ногу, долго поднимались в гору.

С камня, на который они присели, виднелось шоссе. По нему проносились легковые машины, автобусы, мелькали фигуры велосипедистов. Дальше лежало разлившееся, вышедшее из берегов, озеро, на берегах которого стоял голый сиренево-дымчатый лесок, а еще дальше, на угорьях, щетинился лес.

Солнце то и дело прорывало хмурую тонкую пелену, и тогда все окрашивалось светлыми красками. Блестело озеро, расцветал березовый лес, наливались синевой дальние сосновые леса. Все дали преображались.

Наташа молчала, завороженная этой игрой света. Она все еще не могла побороть смущения от этой неожиданной прогулки наедине с Соболевым.

Молчал, отдыхая, и Соболев.

В лесу бродили горожане. Первый весенний день привлек в лес многих. Пробежали девчушки в коротеньких байковых курточках, с букетами первых желтых цветов. Прошли солдаты, на ходу перекидываясь мячом. Пожилые люди, видимо, две семьи, уютно расположились среди камней на толстых корневищах сосен, расстелили скатерть, собираясь закусить на свежем воздухе.

Соболев взглянул на Наташу, собираясь спросить — не холодно ли ей, и не спросил. Робкая и доверчивая она вдруг стала ему особенно близка. Не задумываясь об этом, он в последние дни нетерпеливо ждал появления Наташи в конструкторской. Когда же это началось? Не с того ли вечера у Леонида Сергеевича, вернее, не с той ли минуты у двери, когда он увидел Наташу в сером платье. Нет, ведь запомнил девушку в первый день ее появления на заводе и особенно тот разговор о первом задании. Тогда он подумал: «Молодец, девушка! Не давай себя обижать».

Наташа чему-то мягко улыбнулась.

— Вы чему улыбнулись? — подозрительно спросил он.

— Вспомнила, что вы часто говорите: «Сержант не растерялся». Что это такое?

— Фронтовая шутка… Журналисты привязались к фразе: «Сержант не растерялся…» Пишут, бывало, что вот навалился фашист на нашего связиста, но сержант не растерялся. Или — появились три вражеских самолета над переправой, но сержант не растерялся и сбил один самолет. Вот и пошло…

Соболев сидел немного ниже Наташи и веткой чертил контуры какой-то машины, стирал, опять чертил. Наташа следила за движением его руки.

— Скоро сдадите новую машину, — сказала она. — А что потом?

— Надо делать новую машину. — Соболев тихо рассмеялся. — Начинаем уже думать. Первая сделана, скоро уйдет на Волгу. Понимаете, на Волгу. В раннем детстве я на Волге увидел землечерпалку. Запомнил ее скрежет, неповоротливость… А вот теперь и мои машины будут работать на Волге. Горжусь! Понимаете?

Он заговорил о себе. Рассказывал, как мальчишкой пришел на завод, как, уступая желанию и настойчивому требованию прораба строительного участка, пошел учиться. Два года назад, в Москве, он встретил этого бывшего прораба, теперь руководителя крупной стройки, и какой же хороший вечер провели они, вспоминая годы совместной работы.

Он опять внимательно посмотрел на Наташу и спросил:

— Мечтать любите? Не просто мечтать, а о чем-то очень вещественном, без чего и жить нельзя. Мечтать так, как будто вот таким лесным воздухом дышишь. У меня бывает такое. А потом влезешь в работу — об всем забудешь. Говорят, угрюмым становлюсь. Мы с вами как раз в такое время встретились. Снятся всякие узлы, кажется, что наделал сотни ошибок, просчетов. Чуть свет — летишь на завод. Так месяц, два. А с этой машиной мы уже год не расстаемся. И вот в такие самые трудные дни, когда уже видишь машину, вдруг начинаешь думать о следующей. Кажется, что следующая будет, действительно, настоящей, не будет совестно перед целым светом. А в этой, которую заканчиваешь, уже видишь тьму недостатков и удивляешься, как мог их допустить. Хочется скорее завершить старую и взяться за новую.

— Думаете о новой машине?

— Уже пора… Нам надо двигаться вперед, наступило время делать новую.

Потом Наташа и Соболев пошли дальше. Он взял ее под руку, а затем мягко сжал в ладони пальцы и уже не выпускал их. Обоим было весело, легко, как старым-старым друзьям.

Кое-где среди сосен еще лежали остатки плотного и голубоватого льда. Зеленели подушечки мха, на бурой земле поблескивали острые травинки и первые листочки земляники.

С высоты им открывалось то озеро, то дальние и ближние леса, то каменные громады города.

Поднялся порывистый ветер, скрылось солнце. В низинах между горами стояла тишина. И они радовались, когда уходили от ветра, а на вершинах Соболев заботливо заставлял Наташу плотнее застегивать пальто, закутывал шарфом шею. Потом вдруг налетел короткий дождь, но, увлеченные разговором, они даже и не заметили его.

— Вы о своей жизни думали? — спросил Соболев.

— Каждый человек, вероятно, думает.

— Конечно… Вот пришли вы к нам на завод. Дело у вас пошло. А дальше? Как теперь будете строить жизнь? Через год-два?

— О, я так далеко не заглядываю, — призналась Наташа. — Справиться бы с настоящим.

— Заглядывайте вперед, если хотите быть конструктором. Знаете, чем я занимался, когда пришел и получил вот такой, как ваш, стол и чертежную доску? Начал чертить все машины, которые видел. Ох, сколько извел бумаги! Это очень полезная работа. Чертишь и думаешь — это не так решено, а вот это очень здорово.

Наташа смотрела на Соболева и не узнавала его. Вот и замкнутый, вот и сухой… Наговаривал на себя.

Когда Соболев и Наташа спускались к шоссе, на пути им встретились два художника. Они писали первые весенние этюды.

— Весна открыта! — засмеялся Соболев. — Это верный признак, что весна пришла.

В городе, прощаясь, Соболев сказал:

— Мы тоже открыли весну. Славную придумали вы прогулку. Хороши ваши неизвестные тропки. До новой встречи!

— Когда? — смело спросила Наташа.

— А вот уж и не знаю! — Соболев развел руками. — Хорошо бы в следующее воскресенье. Но ведь утром-то непременно увидимся?

Варя и Леонид Сергеевич обедали. Сестра пытливо вгляделась в Наташу и спросила: