Виктор Стариков - Рябиновая ветка

Утром она увидела, что робкий ручей, запевший ночью, теперь превратился в бурный поток. Теплый ветер раскачивал деревца с набухшими почками. Всюду сверкали лужи, темные осевшие сугробы лежали вдоль заборов. Оступившись, Елена Андреевна набрала в правую туфлю воды и рассмеялась. Весна! До чего же хорошо в такой день на белом свете.

Лицо ее раскраснелось, оживленная, веселая, подходила она к одноэтажному домику сортоиспытательного участка.

У ворот Казанцева столкнулась с полной пожилой женщиной.

— Здравствуйте, Елена Андреевна, — певуче, низким голосом поздоровалась та.

— Здравствуйте, — откликнулась Казанцева, вглядываясь в пухлое в ямочках лицо и стараясь припомнить, где и когда встречались они.

Во дворе Казанцева запрыгала по кирпичикам, а женщина широко, по-мужски бесстрашно, прошагала в сапогах по мокрому снегу.

— Из Бруснят я. Егор Иванович за семенами прислал.

— А! — припомнила Елена Андреевна звеньевую огородного звена. — Павла Федоровна!

— Вот, вот… — подтвердила женщина. — Новый сорт моркови, если не запамятовали, посулили.

— Помню… Проходите, — и Казанцева распахнула дверь.

У окна, в зеленом ватнике, стояла Наташа, помощница Казанцевой. Яркий солнечный свет золотил ее волосы. Лицо Наташи, щедро осыпанное веснушками, было растерянное и хмурое.

На диване сидел, небрежно развалясь, председатель колхоза Аркадий Прокопьевич Савин и жевал потухшую папиросу. Его шинель с замызганной полой была застегнута на все пуговицы, под каблуками сапог на чистом полу расплылись две лужи.

Увидев Елену Андреевну, Савин торопливо подобрал вытянутые ноги.

Елена Андреевна, здороваясь, пристально посмотрела на председателя, подозревая, что он уже успел чем-то обидеть Наташу.

— Наташа! — позвала Елена Андреевна. — Что случилось?

— Беда, — глухо сказала девушка, и лицо ее стало виноватым. — Мыши семена поели.

— Какие семена? Этого еще не хватало.

— Арбузные, что мы позавчера замочили.

Елена Андреевна опустилась на стул.

— Ведь говорила, Наташа, предупреждала, — не удержалась она от упрека.

— Кто же знал? — возразила тихо Наташа. — Никогда там мышей не было, семячка не трогали…

— Мыши семенами закусили? Хозяйки! — засмеялся Савин, но тут же строго нахмурился. Брови его низко опустились, взгляд потяжелел.

— Где семена? — спросила Елена Андреевна, недовольная, что Савин стал свидетелем этого разговора.

Наташа только кивнула головой на дверь в соседнюю комнату.

Там на столе лежала горка серых мешочков, изгрызенных мышами. Елена Андреевна взяла верхний и высылала на ладонь крошки семян.

— А как хорошо пошли, — огорченно сказала Елена Андреевна. — Видишь, Наташа, росточки уже проклюнулись.

Она обернулась, протягивая руку, но сзади стоял Савин и презрительно смотрел на стол с рассыпанными семенами.

— Да… — протянул он. — Вы бы еще выпивку поставили к такой закуске. — Он даже взял несколько крошек, помял их в ладони и бросил на стол.

Елена Андреевна вернулась в комнату. У Наташи чуть повлажнели глаза. «Этого еще не хватает», — подумала Елена Андреевна.

— Ты что голову повесила? — бодро заговорила она и взяла Наташу за круглый с ямочкой подбородок. — Ничего же страшного… Иди, снова замачивай семена. Времени у нас хватит.

Она обернулась к Савину.

— Хорошо, что заглянули, Аркадий Прокопьевич. К вам собиралась. Мне еще люди нужны. Видите, как весна дружно пошла.

— И я насчет людей. Четырех человек сегодня у вас забрал, на другие работы кинул.

— Почему?

— Не могу на пустяках людей держать. Прений, Елена Андреевна, открывать не будем, — предупредил Савин. — Слово свято.

— Да никакого у вас святого слова нет. Сначала даете людей, всякую помощь обещаете, потом отбираете. Вы мне опыты по закалке томатов сорвете.

— А уж это не моя печаль. Вы тут закуску для мышей готовите, а мне надо семена к севу готовить. Как-нибудь своими силами обойдитесь.

— Это ведь и ваша забота.

— Все знаю, что сказать хотите. Сортоучасток прикреплен к колхозу. Правильно! Для испытания овощных культур мы вам людей даем. А вы, Елена Андреевна, решили институт открыть. Институт! Для ваших личных опытов, извините, свободных работников в колхозе нет. Можете сердиться — я вас предупредил честно. Мое дело на урожай зерновых закаливаться, а не на этот ваш мышиный корм.

Савин настороженно посмотрел на Казанцеву.

Она стояла спокойная, может, только чуть порозовели скулы, да сдвинулись темные брови. Наверное, сердится, но сдерживает себя. Но это председателя мало тронуло. Ему уже давно не нравились эти «забавы» агронома. Не желает она считаться с возможностями колхоза, ничего не видит, кроме своего сортоиспытательного участка.

— Моя работа для колхоза, — возразила сдержанно Казанцева.

— Нет… — решительно ответил Савин. — Давно хотел сказать: — Делайте, что вам по плану положено. На это вам и государство деньги отпускает. Важна ваша работа над томатами — пусть министерство денег прибавит. Колхозными трудоднями рисковать не могу.

— А с рассадой что теперь делать? Выбросить?

— Зачем? В городе покупатели найдутся!..

— Как вам не стыдно, товарищ Савин! Вы это нарочно…

— Все! Прения прекращены. Вас предупредил, бригадиру приказал, — и Савин пошел к двери, но у порога остановился. — А насчет «нарочно» — вы это слово забудьте! — гневно сказал он. — Не запугаете! И упреки ваши мне надоели.

Савин вышел и с такой силой хлопнул дверью, словно хотел сорвать ее с петель.

Казанцева невесело усмехнулась. Она подошла к окну, где в ящиках еле пробивались бледные иголочки рассады, постояла.

— Замачивать семена? — тихо спросила Наташа.

— Замачивай…

— Чем это он грозил вам? — спросила участливо Павла Федоровна. Она сидела на диване на месте Савина, сняв с головы платок, поправляя седые волосы. — Уж такой страшный, хоть на лошадь сажай и вилы в руки давай.

— Пустое… Пойдемте, я вам семена дам. А ты, Наташа, ступай, замачивай. И как это ты недосмотрела?

Павла Федоровна, не поверив беспечному голосу, внимательно вгляделась в раскрасневшееся лицо Елены Андреевны и покачала неодобрительно головой.

— Смелая вы с природой, Елена Андреевна. Раньше рассаду от мороза пуще глаза берегли, а вы все по-другому повернули: на мороз ее выносите. Зеленец только получали, а от ваших мороженых семян красными томатами заваливаемся. Эх, Елена Андреевна, голубушка! Что же вы Савину командовать даете, обрезать его не можете. Не умеет он с людьми разговаривать. Вот бы его к нам, живо научили бы…

Казанцева ничего не ответила.

Проводив Павлу Федоровну, она вернулась в пустую комнату, рассеянно просмотрела почту и задумалась. Как ей быть? С кем посоветоваться?