Виктор Стариков - Рябиновая ветка

Наташа обиделась, помрачнела.

На второй день, как тронулась река, возле сортоиспытательного участка остановилась верховая лошадь. Ноги ее и живот были в черных ошметках грязи. В дом вошел председатель бруснятского колхоза Егор Иванович Клещев, мужчина лет пятидесяти, черный, в высоких болотных сапогах, оставлявших грязные следы на полу.

— Все дороги развезло, — громко сказал он. — Ох, как я вам нагрязнил.

— Ничего, Егор Иванович, — вскинулась со своего места Наташа. — Сегодня полы мыть будем.

— Как живешь, томатница? — спросил он Наташу. — Что ж не приехала? Ждали.

Наташа смутилась, словно появление Егора Ивановича застало ее врасплох. Она тревожно следила за председателем.

— Бедно живете, — осудительно сказал Клещев, оглядывая комнату, где стояли простые столы, а вместо стульев — табуретки. — Жили бы в нашем колхозе — я вас не так бы обставил.

— Вы, Егор Иванович, не переманивать ли нас собираетесь? — пошутила Елена Андреевна.

— Угадали, — серьезно подтвердил Егор Иванович. Он достал из кармана пачку папирос и закурил. Наташа торопливо вынула из-под цветочного горшка блюдечко и поставила перед ним.

— Угадали, Елена Андреевна. За этим и приехал. Решили мы по-крупному овощами заняться. Дела у вас тут плохи. Савину вы не очень нужны. Хотим уговорить вас перевести сортоиспытательный участок к нам. Дом для вас готов, людей получите, сколько нужно. Слово теперь за вами.

— Уж очень вы быстро все решили, — даже растерялась Казанцева.

— Тянуть не любим. По рукам?

— Не я такие вопросы решаю. Без министерства не имею права участок переводить.

— А мы через райком, партии все быстро решим. Было бы ваше слово.

— Подумать надо.

— Долго думать будете — весну упустите. Знаю я, какие у вас тут дела. Хотите год потерять? Сейчас вот у вас одна Наташа, а я, если нужно, трех девушек приставлю. Только помогите мне с овощами. Оборудую вам такую лабораторию… В институт ездить не надо.

— Дайте хоть подумать…

— Что ж, думайте, — разрешил Егор Иванович. — А теперь просветите-ка, чем сейчас занимаетесь.

Казанцева повела его в теплицу, показала, как она ведет закалку томатных семян. Председатель молча слушал, все внимательно разглядывая своими зоркими глазами, иногда недовольно морщился.

— Построечки неважные, — заметил он. — Таких у нас не будет. Так поедете?

— Всерьез спрашиваете, Егор Иванович?

— За тридцать километров по такой дороге приехал, — показал он на свои грязные сапоги, — далековато, коли шутить захотелось.

— Сразу ответить не могу.

— Потерпим, — согласился Егор Иванович и наклонился к Елене Андреевне, заглядывая ей в лицо настойчивыми глазами. — А если не надумаете, — Наташу к нам отпустите?

— Час от часу не легче. Незачем ей ехать. Наташе учиться надо. Ведь только техникум кончила. Вы мне девушку не смущайте.

— От вас она кое-чему научилась. Пусть эти знания дальше передает. Учиться захочет — не задержим, стипендию свою установим. А вам, вместо Наташи, хорошую девчоночку в помощницы пришлем.

— Вы, как цыган…

— Овощевод хороший нам нужен. От нужды цыганю.

Они осмотрели теплицу, парники и вышли на улицу.

На улице им повстречался Савин.

— Что в чужое хозяйство залез? — шутливо спросил Савин.

— Учусь, как не надо хозяйничать, — бесцеремонно сказал Клещев и мельком посмотрел на Елену Андреевну. — И зачем тебе сортоиспытательный участок?

Елена Андреевна закусила губу, ей не понравилось это чересчур поспешное наступление.

Савин нахмурился.

Клещев, сделав вид, что ничего не замечает, взял под руку Савина:

— Пойдем-ка, потолкуем. Прения открывать на улице не будем. Верно? — засмеялся Клещев, вызвав невольную улыбку и у Елены Андреевны.

Председатели направились к конторе колхоза, а Елена Андреевна вернулась на сортоиспытательный участок.

— Покидаешь меня, Наташа? — сухо спросила Елена Андреевна.

Девушка растерянно смотрела на нее.

— Никуда я от вас не поеду. Что это вы вздумали?

— Все знаю… Рассказал мне Егор Иванович.

— Напраслина все это. Даже не думаю, — горячо заговорила девушка. — Просто хотела посмотреть в Бруснятах теплицу и дом для вас. Может быть, обманывает он, только обещает. Поедемте в Брусняты, Елена Андреевна. Чего тут с Савиным мучиться?

— Займемся лучше делами, Наташа. Нечего гадать, где нам может быть лучше. Работать надо.

Неожиданное и заманчивое предложение бруснятского председателя все же смутило Казанцеву. Она невольно стала размышлять о возможном переезде. Но сразу возникло такое множество препятствий, что Елена Андреевна только рукой махнула. «Привередничаю, — решила она. — Надо Савина убедить, и своего, даже в этих условиях, добиться».

— Никуда перебираться не будем, — сказала она Наташе. — И тебе переезжать не советую. Нечего метаться, решила учиться — готовься.

Наташа выслушала, нагнув голову. Потом взглянула на Казанцеву и произнесла с обидой:

— Я и не думала от вас бежать… Помочь хотела. Это все Павла Федоровна Клещеву пересказала. Он и забеспокоился о вас.

Казанцевой вдруг стало очень легко. Нет, не признает она себя побежденной, не восторжествовать Савину. Опыты на участке не сократит. Будет продолжать работы в производственных условиях не только у себя на участке, но и в Крутове у Петухова, в Бруснятах у Егора Ивановича. Председатели помогут ей. Весной и летом станет наезжать в эти колхозы, последит за посевами и развитием огородных культур. Да и Наташа сможет там побывать.

— С рассадой что будем делать? — осторожно спросила Наташа. — Столько ее, что и девать некуда.

Елена Андреевна задумалась.

— Егору Ивановичу отдадим, расскажем, как надо ухаживать. Вот и придется тебе в Брусняты поехать.

Наташа не поверила.

— Ему? Себе только на грядки оставим?

— Другого ничего не придумаем. Не продавать же ее на базаре?

…Елене Андреевне хотелось в этот день уйти пораньше и заняться домашними делами. Но помешали неожиданные посетители.

В сенях раздались торопливые шаги, распахнулась дверь, и в комнату вошел секретарь райкома, а за ним сконфуженный Клещев.

— Извините, — сказал басовито Ковалев. — Слово нарушил: собирался зайти да закрутился. А сегодня вот делегацией от города и деревни.

Ковалев был в сапогах, таких же высоких, как у Клещева, обветренное полнеющее лицо его успело загореть. Взгляд темных глаз был спокоен и пристален.

Наташа торопливо поставила табуретки, смахнув с них пыль, и, вспомнив об арбузных семенах, отошла в сторону.

— Присаживайтесь, — хозяйски пригласил всех Ковалев и, сняв кожанку, повесил ее на гвоздик поверх пальто Казанцевой. Он достал из нагрудного кармана гимнастерки блокнот и маленький карандаш, провел рукой по коротко подстриженным волосам и взглянул на Казанцеву.