Анатолий Баюканский - Восьмой день недели

— Я говорю, пивко хорошее в буфете. Схожу?

— Марусю захвати.

— Какую Марусю?

— Хронометристку. Она тебе время засечет.

— Шуткуешь?

— Серьезно. Некогда разгуливать. Третий останавливаем.

— Тю! — отмахнулся Заварзин, оглядел ребят, что сгрудились возле бригадира. — Печь как новенькая. Еще поробит.

— Да ты погляди!

— Хлопцы, он думает, Заварзин печи не видел? Пускай постоит. — Заварзин, заметив, как потемнели скулы Владыкина, торопливо прильнул к смотровой щели. Сергей Иванович потеснил плечом, пристроился рядом. Как меняется картина в печи! Минуты три назад груды металлического лома, засыпанные в конвертор, казались далекими горными хребтами. Отблески пламени озаряли их, точно лучи заходящего солнца. А сейчас хребты таяли, тысячеградусный жар растопил махины станин, обломки рельсов, стальные плиты.

— Видишь?

Металлический лом растекся по печи, обнажил прогары в стене конвертора. Они — словно маленькие кратеры. Чем выше к горловине, тем глубже прогары и вырывы футеровки. А под самой горловиной, куда тугой струей идет весь жар, футеровка прогорела до арматуры.

Заварзин сокрушенно вздохнул. Да, кладка свое отработала. Но до чего не хочется браться за выбивку! Сегодня день зарплаты. Завтра суббота. С высоты своего роста Заварзин посмотрел на бригадира.

— Серега, а можа, завтра? — кивнул в сторону печи. — За ночь подстынет, а там сломаем?

Владыкин не ответил. Он был охвачен нетерпением. Утром, провожая его на смену Анна Владимировна сунула в ладонь круглую зеленую лепешку, похожую на зерно чечевицы. «Хорошо успокаивает» — шепнула на ухо. «Умница ты моя». — Владыкин притянул жену, нежно поцеловал: «Ну, поспешу на свидание!». Вот оно свидание. Отгрохотала печурка, отполыхала. Владыкин, словно впервые, огляделся вокруг: футеровочная площадка просторная сверкает желтыми бликами огнеупоров. Черные кирпичи в пачках перевязаны жестяными лентами. Кран наготове. Сколько лет мечтал, чтобы по-человечески провести футеровку, разворачивая конвертор и так и эдак. Может, со стороны смешно, но ему нравилась эта бесконечная кирпичная карусель, нравилось невзначай похвалиться опытом — растереть кирпичную крошку в пальцах и сказать, сколько выстоит плавок футеровка из этого кирпича. Проверяли ребята — точно. Знал он уйму разных способов кладки, но применять не мог: в старом цехе электропечи дуговые, помещение тесное, план без просвета. Вот и гнали до одури. Бывало, не выдержит, придет к Будько: давай для пробы шихтой днище подварим, а? Или динасом горловину укрепим? Будько слово в слово: «Погоди, Серега, пустим конверторный, дам тебе простор». Сегодня утром напомнил его обещание. Тихон скривился, как от зубной боли.

— Опять за свое, — странно посмотрел на него. — Собака палку завсегда найдет… Что ж, твори, выдумывай…

— Тихон, брось юлить. Ты забыл или…

— Или… Лично я на твоем месте не стал бы экспериментировать. И вот почему. Новые агрегаты. Нас с тобой просто не поймут. Причем в плане освоения, если помнишь, имеются два пункта, направленные на повышение стойкости футеровки. Ты, — Будько многозначительно поднял палец, — ты — самодеятельность! Полезешь в агрегат со своими примитивными заплатами. А в четвертом квартале к нам приезжает бригада института «Огнеупоры». Проведут опыты с применением изотопов. Все по науке.

— Выходит, снова ждать?

— Господи! — Будько ударил себя по коленке. — Какой, однако, нетерпеливый! Я понимаю Радина: торопится себя показать в лучшем свете, а ты куда жмешь? За ним? — Будько присел рядом. — Надеюсь, не сомневаешься, все мы желаем одного — дать больше металла. Только делаем это по-разному. Министерство установило сроки освоения, достигнем проектной мощности, и тогда… А сейчас выскочишь, а тебе хлоп — награда за усердие — новое увеличение плана. Не выполнишь — по шапке! Хотел как лучше, а нанесешь ущерб не дяде, а себе. Нет, в этом вопросе что-то у нас до конца не додумано.

Вспыхнул Владыкин, задохнулся от обиды и… ничего не возразил. Всегда так: разволнуется и как рыба на берегу — рот открывает и молчит. А высказаться надо бы, душа горит. «Тихон-то, Тихон! Десяток лет назад совсем иным был. Жизнь пообтесала. Бывало, на собрании резал правду-матку, вызывал огонь на себя. А сейчас… не ради себя живем. Работа — дело коллективное. План добавят. Выполним. В чем-то себя урежем, зато стране — прибавка металла. По гладкой воде, оно, конечно, плыть легче… А я не могу молчать, хоть убей, есть возможность сделать быстрее — надо делать».

После столь длинного внутреннего монолога Владыкин обозлился и пошел звонить начальнику цеха, попросил его срочно прийти на футеровочную площадку…

Радин сразу прошел к печи. Надвинул на глаза темные очки, долго смотрел в щель конвертора, обернулся к бригадиру:

— Сколько времени футеровку менять будете?

Владыкин пожал плечами: будто начальник цеха сам не знает таких элементарных вещей. Все же сказал:

— Как всегда. Сутки на охлаждение, а там — сорок часов…

— Эх, кирпичики-кирпичики, — на лице Радина появилось горестное выражение, так не идущее его лицу, — как балласт, привязанный к ногам, бежать не дают.

— А куда… бежать?

— К финишу. Слушайте, Владыкин, в Верхней Салде мы шамот пробовали для стойкости. Нельзя ли и в Старососненске? Прочная штука.

— Что прочнее — мы сами с усами — криво усмехнулся Владыкин, — только вот…

— Что? — тотчас спросил Радин. Он ухватился за это непонятное и что-то таящее в себе «только вот». — Мне говорили, — продолжал Радин, — вы дока по части кладки. Надо, мол, растравить Сергея Ивановича. Вижу, — вы как художник. И справа зайдете, и слева, и первый план разглядите, и перспективу. Подумайте, раскиньте мозгами, нельзя ли ускорить перефутеровку? Минуты на счету.

Владыкин смущенно кашлянул:

— Кто это так пышно меня подал?

— Люди. От них не скроешь. Бруно, например, Надежда Дербенева. Да и моя интуиция подсказывает: вполсилы вы работаете.

Владыкину показалось: сзади наклонили конвертор, с головы до пят обдало жаром. Давно ждал он примерно какого разговора. И сразу про задумку свою давнюю вспомнил.

— Честно сказать, есть мыслишка, но… за иголочкой ниточка потянется. Предлагал как-то, не приняли.

— Я приму! — пообещал Радин.

Владыкин отошел в сторонку, поманил начальника. Обоим стало смешно. От кого таятся?

— В службе снабжения без дела пылятся мощные вентиляторы. Сам видел. Их запросто к футеровке приспособить можно.

Мимо прошел чугуновоз, полыхая жаром. Машинист высунулся из кабины, яростно закричал что-то, размахивая кулаком. Владыкин запоздало оттолкнул Радина подальше от рельсов.

— Вентиляторы помогут остудить футеровку?