Анатолий Баюканский - Восьмой день недели

— И я присоединяюсь к поздравлениям. — Надежда подала руку, бросила беглый взгляд, почти выдернула ладонь из его руки. Радин готов был поклясться, что Надежда, не будь рядом Дербенева, вместе с Бруно подбегала бы к нему. А сейчас замкнулась, опустила глаза.

Будько покряхтел, поерзал на скамейке, тесня соседей, освободил место для Радина.

Давали старт очередному заплыву. Будько больше не смотрел на воду, рябило в глазах. Повернув голову к Радину, сказал, придав голосу задушевность:

— Ну, супермен! Ну, молодец!

— Стараюсь.

— Только… — Будько помолчал. — Только я, доведись вот так, не стал бы рисковать. И вот почему. Тяжко дается руководителю авторитет. Годами по крупице. А выплеснуть можно разом. Понимаешь? Я про заплыв. Хорошо — первым приплыл, а вдруг последним аль в середине? Ну и начальничек у нас, заговорили бы в цехе, мокрая курица. И баста!

— Я, Тихон Тихонович, так устроен, — отшутился Радин, — всюду должен быть только первым.

— Ну-ну! — спрятал ухмылку Будько и стал смотреть, как финишируют пловцы.

Иногда Бруно задумывался над тем, что сделал неправильный выбор в жизни. Его, пожалуй, больше устроила бы жизнь в каком-нибудь небольшом рыбачьем поселке, в Латгалии. Тишина, покой. На взгорке маячили бы сосны, у берегов — сети на шестах, возле деревянных просоленных причалов — рыбацкие суда. Команда — раз, два и обчелся, все друзья-товарищи, крещенные морем. Молчаливые и всепонимающие. Часто вспоминал слова деда Лепиньша — старого балтийского волка: в море важно единение — цель одна и в котелках одинаково, соль скрипит на зубах, ветер сечет лицо, а ребята делают свое верное дело. А здесь, в цехе? Цель тоже одна, а дорог для достижения ее уйма, и каждый считает, что его тропинка самая верная. Рассказать бы деду Лепиньшу про «Пульсар», старик одобрил бы. «Пульсар» будто компас для тех, кто идет к цели, а для сухопутных бичей, лентяев — острый нож…

В ожидании Радина Бруно разложил на столе выкладки, таблицы. Для убедительности — вырезку из газеты. «Двадцать на восемьдесят» — так называлась статья одного известного писателя. Бруно отошел к двери, полюбовался. Выставка, диссертация! Приоткрыл дверь, выглянул наружу. Бригада готовилась к очередной завалке. Он пока был не нужен.

До последнего времени Бруно не мог подавить в себе неприязненного отношения к начальнику цеха. А после соревнований в бассейне сразу почувствовал к нему расположение. Вообще, вчера Радин был добр и расточителен, настоящий Гарун Аль Рашид. С ходу подписал требование на уголь, распорядился выплатить премии снабженцам. Пообещал разобраться с «Пульсаром»…

Появился Радин в конторке мастера с шумом. Распахнул дверь, хлопнул по ладони Бруно, резко остановился, вглядываясь в разложенные на столе бумаги.

— Что за бухгалтерия? — кивнул на графики. — Неужели все о «Пульсаре»? Впечатляет.

Бруно без лишних слов открыл дверцу железного ящика, где хранились инструкции и памятки по технике безопасности, вынул и подал Радину плотный лист.

— Прошу! Ваш собственный творческий паспорт.

— Любопытно!

— Естественно и просто, как прилив и отлив. — Бруно вышел, предоставив Радину возможность полюбоваться оценками собственного труда.

Поначалу Радина разбирал смех. Вверху стояла цифра 50. Столько баллов нужно было набрать за месяц, чтобы сохранить, видимо, собственную должность. Но чем больше всматривался он в цифры, тем серьезнее становился. «Пульсар» действовал безжалостно, невзирая на должности. В графе «Творческая работа» виднелся жирный прочерк. А там, где была графа «Отношение к подчиненным», стоял минус и цифра 10. И тут же пояснение: «Предвзятость к старшим конверторщикам Дербеневу и Бруно Калниексу». Графы, графы. И цифры. «Степень риска» — три балла. И лишь в графе «Характер» виднелась десятка. «Наверное, за то, что слили на площадку первую плавку?» — с надеждой ухватился за спасительную цифру Радин.

— Вы не добрали до нормы половину! — Бруно словно ждал, когда Радин закончит чтение. Войдя, повесил на крюк каску. — Это проба! Не огорчайтесь. И цех только пустили…

Отложив в сторону плотный листок, Радин стал просматривать таблицы. «Что же это получается? — думал он. — Раз в полгода, допустим, в цехе будет проходить переаттестация по-новому. И все специалисты, набравшие высшую норму баллов, поднимаются по служебной лестнице. А я… А такие, как я, набравшие меньшую сумму, естественно, на ступенечку вниз. Хотя… можно и дров наломать, перечеркнуть разом все надежды человека. И потом, один месяц работается лучше, другой — хуже.

— Мы с Дербеневой просчитали все варианты, ахнули! — Глаза Бруно и Радина встретились. — Надежда Михайловна — творческий человек, у нас давно установились деловые отношения, — пояснил Бруно.

Вообще-то Радина подмывало повернуть весь разговор на шутку. Смешно! Чтобы оценить специалиста, время нужно, долгие годы. Человек — не цветок, по весне дарования не раскрывает. С этим «Пульсаром» и разогнать инженеров запросто. Но когда Бруно произнес имя «Надежда», что-то остановило Радина.

— Два вопроса, — совершенно серьезно сказал Радин, — кто определяет сумму баллов? И второе: что делать с теми середнячками, что вперед не вырываются и в хвосте не плетутся?

— В этом и вся соль, — впервые за время разговора просветленно улыбнулся Бруно. — Итоги подводит авторитетная комиссия — люди из отдела труда, службы главного инженера, профсоюз, комсомол… И, пожалуйста, без обид и слез, без блата и нажима инженеры занимают соответствующие ступени служебной лестницы. А середнячки? С ними проще. Набрал прежние баллы — оставайся на своей работе. Разве не разумно?

— Есть над чем подумать. — Радин провел рукой по щеке. — Дайте мне ваши выкладки, на ночку, а?

— Пожалуйста. А вы знаете, — без всякого перехода сказал Бруно, — за что меня из Австрии отозвали с практики?

— Догадываюсь.

— Я полгода на «Фесте» стажировался. Фирма солидная. Однажды старший мастер разрешил советским спецам самим смену отработать. Говорит: три плавки сварите — гут! Четыре — зер гут! А мы… семь рубанули, и все «шапкой». Шум поднялся. Фирма — телеграмму в Москву: «Уберите Калниекса!»

— Понятно: вы Старососненск выбрали для экспериментов?

— Как и вы, — не смутился Бруно. — Я ведь не меньше вас шляпой своей дорожу! Только вы, Радин, верьте мне, — словно прочитав мысли начальника цеха, мягко продолжал Бруно. — Фирма «Фест» бережет репутацию: как бы чего не вышло. Клепает конверторы с огромным запасом, с большими допусками. Десятикратно проверил в Австрии и, если хотите, тут.

— И молчали? — Радин с укором покачал головой. Он все время чувствовал, что, будто окольцованный глухой стеной, не найдет выхода. А оказывается, люди ищут. В одиночку, ощупью. Радин вышел вслед за Бруно из конторки, прошел к печи.