Семен Ласкин - На линии доктор Кулябкин [Сборник]

Часа через два деда вынесли из квартиры. Два санитара долго и непонятно топтались около Туси, пока она не сообразила, чего они ждут.

Потом позвонили из завкома. Оказывается, завод сразу же выделил деньги и кто-то из цеха поехал договариваться о машинах и о крематории.

Туся повесила трубку и удивилась, какая нетрудная штука похороны.

Делать ей было нечего. И чтобы не терять драгоценного времени, она решила немного позаниматься. Сначала не могла вчитаться, но потом пересилила себя.

В дверь позвонили. Вошли несколько человек, старики и один молодой, с кепками в руках. Ничего не сказав, они гуськом проследовали в столовую, расселись кто куда и тяжело уставились в пол. В комнате сразу запахло табаком.

— Курить можно? — спросил молодой и, не дожидаясь, когда Туся кивнет, вынул сигареты. — Мне твой дед как родной был, — объяснил он Тусе. — Они с Анной Васильевной у меня на свадьбе на самом почетном месте сидели…

— Для него праздников не было, — невпопад после паузы сказал широкоскулый старик, — не мог Степаныч без дела. А часы? Выпрашивал для ремонта. И чтобы за деньги — ни-ни… — Он повернулся к Тусе: — Нам бы в комнату к нему на минуту…

Они опять двинулись гуськом. Остановились около верстака — лампочка бледно горела, на дворе был ясный хороший день, — постояли скорбно.

— До смерти колесики собирал. — Старик покачал головой. — На заводе вот такие детали, а тут и в увеличительное хорошо не увидишь.

Повздыхали.

— Награды у Степаныча были, — обратился старик к Тусе.

— Награды?

— В лаковой коробочке лежали, в верстаке.

Туся присела — коробочка, действительно, была здесь.

Старик осторожно открыл крышку.

Все повернулись. Тусе тоже хотелось поглядеть, какие награды у дедушки, но она постеснялась спросить.

— Нам пора, — сказал старик и первый пошел к выходу.

Молодой достал конверт, протянул Тусе.

— От завкома. Не очень много, но тебе пригодятся.

— Хоронить завтра будем, — напомнил старик. — Заедем к двенадцати.

Он вышел на лестницу. Туся подумала, что следовало бы, наверное, предложить чаю, да вряд ли они станут рассиживаться.

— Моя как узнала, — вздохнул старик, — так ревет и ревет. Это же надо! Да еще дочь за границей…

Конец дня неожиданно оказался свободным. Туся подумала, что нужно съездить в институт, предупредить группу. Не хватало, чтобы кто-то сказал, что она прогуливает.

В коридоре около кафедры Туся встретила ассистентку. Та шла, печатая шаг, и словно не хотела замечать Тусю.

— Нина Ивановна! Нина Ивановна, — бросилась к ней Туся. — У меня дедушка умер. Я дома одна, а мама за границей.

Она что-то говорила еще и вдруг почувствовала на своем плече сильную руку.

— Как же ты справляешься? И не думай, пожалуйста, о зачете. Это пустяк. Потом ответишь…

Неожиданная мягкость так поразила Тусю, что она всхлипнула.

— А если сейчас?.. Я учила…

Ассистентка что-то обдумывала, и, чем дольше тянулась пауза, тем искреннее плакала Туся.

— Ладно, — сказала она. — Зря в таком состоянии, успела бы после…

Они вошли в комнату, ассистентка взяла кость, спросила пустяковое и кивнула Тусе:

— Зачитываю. Я знаю, что ты учишь, но хотелось, чтобы прочнее…

На следующий день в двенадцать за Тусей заехала заводская «Волга». Солидный мужчина в шляпе сидел с водителем. Туся устроилась сзади с двумя молодыми. Заговорили о дедушке и о маме, надо же такому случиться — уехала за границу!

Около морга стояли автобусы, рядом толпились люди.

К «Волге» подошел знакомый старик с повязкой на рукаве, посоветовал Тусе:

— Ты, внучка, пересядь в головной. Там друзья Степаныча.

Туся вышла из «Волги» и сразу увидела свою группу, а среди ребят — ассистентку.

Ассистентка стояла неподвижно, вытянув руки по швам, точно в почетном карауле.

Туся прошла мимо них скорбная. «Мишка, наверное, уже знает, что я сдала», — невольно подумала Туся.

Кончились центральные районы, потом пошли новостройки и стылые пустыри.

За первым автобусом двигалось еще четыре — Туся и предположить не могла, что соберется столько народа. На поворотах мелькала «Волга» и еще легковушки, то ли случайно пристроившиеся, то ли из провожающих.

По обеим сторонам от Туси сидели старик и его жена.

— Ты сама урну не получай, погоди маму, — шептал ей старик. — Теперь и под землей-то не встретиться, вот времена.

Машины сгрудились в одном месте. Провожающие стали подниматься по широким ступеням крематория.

Около Туси опять стояли старик и его жена. Они взяли Тусю под локти и повели в зал, где на постаменте в цветах лежал дед, спокойный, даже величественный.

Встали у изголовья. Туся пыталась прочесть, что было написано на лентах, но венки глядели в другую сторону.

Музыка стихла. Наступила торжественная тишина.

Объявили митинг, и к гробу приблизился человек, с которым Туся ехала из дома.

— Генеральный, — шепнул старик Тусе.

Оказывается, генеральный начинал у Степана Степаныча еще мальчиком, как говорили тогда, в «ремеслухе». Голос директора задрожал, паузы стали длинными, и кто-то внезапно всхлипнул, рядом чаще задышала жена старика. Туся тоже стала вытирать слезы.

Потом выступали старики, и молодой, и еще человека три незнакомых. Туся невольно вспомнила маму — жаль, что она не услыхала этих хороших слов.

Когда все кончилось, генеральный позвал Тусю в «Волгу», но старик и его жена подошли к обоим, пригласили помянуть Степаныча.

— Была бы дочь, к ней бы поехали, а так только мы…

Планы у Туси были другие, но пришлось согласиться.

— Только я никого здесь не знаю, — сказала Туся.

— А тебе и знать-то не требуется, — возразил старик. — Все это друзья Степаныча. Значит, твои друзья.

В первую неделю Тусю по анатомии не спрашивали. И все же она занималась: знала, должны спросить.

После выходного дня был назначен зачет. Ассистентка, оглядев группу, вызвала Мишку. Он долго путался, казалось, вот-вот схватит двойку.

В последнюю минуту, когда ассистентка уже хотела его посадить, Мишка, угадав, что от него хотят, ответил правильно. Ассистентка, поколебавшись, зачла ему раздел.

— Вы, Сверчков, все хуже и хуже работаете, — сказала она Мишке. — В следующий раз за такой ответ зачета я вам не поставлю.

Ну вот, радостно подумала Туся, что и требовалось доказать… Она поднялась, когда ассистентка назвала ее, и уверенно, будто снова вернулась в школу, пошла к столу.

Страх прошел. Туся вдруг почувствовала, что не только не боится ассистентки, но та даже нравится ей и между ними есть что-то хорошее и близкое.

Она отвечала легко и четко, получая радость от своего ответа.

— Спасибо, — ассистентка явно старалась скрыть свое удовольствие.