Павел Кочурин - Преодоление

На пятый день впереди, километрах в трех, возникла стрельба. Последовали взрывы. По низкому лесу докатился до роты близкий бой. «Вот оно…» От непривычного ощущения по телу прошла мурашками дрожь. Последовали приказы быть готовым…

Бой впереди на дороге стих вечером. Выходили раненые болотом к роте Костромичева. Дорога простреливалась. «Немец пошел на отдых», — вроде бы как шутили. «А утром обойдет», — уверяли уже всерьез. «С танками прет. Дали мы ему прикурить. Четыре подбили…»

С рассветом снова на дороге загрохотало… Потом внезапно появились мотоциклы. Завертелись возле противотанкового рва, свернули на луг, к роте Костромичева. Из окопов немо глядели на них. Костромичев тоже растерялся. «Откуда мотоциклы, чьи?..»

Первым полоснул по ним все тот же ручной пулемет второго отделения… Ударил жидкий винтовочный залп. И, как по сигналу, передовая загрохотала.

Там, где были расставлены патронные ящики, остались пятнадцать мотоциклов с колясками, убитые и два раненых немца.

Костромичев ободрился. В роте ни одного раненого.

А дальше все пошло не так, как мнилось. С воем навалились «юнкерсы». «Обрабатывали» ключевую высоту слева за дорогой. Все заволокло едким смрадом. Дым относило в сторону роты Костромичева. Последовал артналет. Связь нарушилась. Комбат через связных дважды приказывал приготовиться к отражению пехоты и танков противника. Но это-то и без приказа знал Костромичев.

Атака началась на соседние роты батальона. Пошли танки. Но тут же застряли на минном поле у противотанкового рва. Застрочили беспорядочно автоматчики, нагоняя панику просачиванием в оборону. Размеренным татаканьем стучали наши станкачи. Винтовочных выстрелов нельзя уже было различить.

Костромичев перебрался на левый фланг роты. Политрук пошел во второй взвод. Летели куда-то вдаль, с шелестом, снаряды, за спиной хлопали разрывные пули, будто уже немцы обошли. Было непривычно, и возникал панический страх. Перед ротой немцев не видно. Они за дорогой наседали на соседей. А Костромичев «не воевал».

Прибежал связной из боевого охранения. Немцы скопились по ту сторону дороги. «Во фланг бы их из пулеметов», — велел сказать отделенный. В боевом охранении было второе отделение второго взвода. И Костромичев поверил отделенному. Взводом с двумя станковыми пулеметами ударил по скопившимся немцам со стороны болота…

Вечером атака была отбита, Костромичев втайне считал, что его маневр и спас положение. Комбат и командир полка отметили его находчивость.

День за днем, по нескольку раз, немцы в точности повторяли направление атак. Но сил у них становилось все меньше. Атакуют и сразу откатываются, оставив чадящими возле наших окопов два-три танка. Автоматчики прощупывали правый фланг роты Костромичева, но в болото не лезли под огонь пулеметов.

Катастрофа случилась неожиданно. Бой начался опять с самого раннего утра. С рассветом. На роту Костромичева, особенно на первый взвод, который пришлось выдвинуть к самой дороге, обрушились пикировщики. Шли волна за волной… Артиллерийский и минометный налет. И лавиной двинулись танки, сопровождаемые автоматчиками. А «юнкерсы» с сиренами «долбили» дорогу уже впереди. Пять танков были подбиты и сожжены пехотинцами и артиллеристами. После бомбежки и артналета уцелело возле дороги каким-то чудом орудие. Но и оно, успев сделать несколько выстрелов, смолкло. И танки пошли колонной прямо по дороге.

Костромичев понял, что рота отрезана. Подумал: надо отойти в болото с оставшимися бойцами. Сказал об этом связному. В эту секунду его толкнуло, хлестнуло, словно бичом, по спине и по голове. Свалило во тьму…

Он пролежал на дне окопа, полузаваленный землей под разбросанным накатником, полчаса или час. Сознание на миг приходило, но тут же опять он проваливался в небытие. Очнулся, высвободил руки, вялые и тяжелые. Сесть мешала сосновая плаха, повисшая над ним. Подвигал ногами, разгреб землю. Потрогал себя. И обрадовался несказанной радостью, что руки и ноги целы… «А там уж как-нибудь, раз живой…» — подумалось первой мыслью. Под руку попалась сползшая на живот фляга. Долго вынимал ее из чехла. Отвинчивал крышку немыми руками. И одолел. Выпил всю воду короткими глотками. И вроде бы ожил. Кое-как выполз из-под плахи…

Была тишина и звон зноя, какой бывает летом в сенокос на притихшем лугу…

Приподнялся в окопе и опять увидел идущие по дороге танки. Идут без шума и выстрелов, словно по вате. Он удивился этому, но тут же понял, что не слышит… Из-за бугра навстречу танкам показалась пестрая толпа. Сначала замелькали головы, плечи… Гнали пленных. Человек пятьдесят… Люди эти не были уже похожи на бойцов. И он глядел на них с отчаянием… В окопе он был один. Связной мог разыскать политрука и сказать, что надо отходить в болото. И все, кто был в окопе, ушли. Если… Если немецкая пехота не прошла тут… Его могли оставить. Убитый. А может, и не заметили под плахой… Мысли были невеселые. Но он чувствовал, что может двигаться. Значит, надо что-то делать, не только глядеть на дорогу.

Из слаженной колонны немецких танков неожиданно выделились два и направились в сторону дальних окопов роты Костромичева. Остановились на бугре и стали стрелять из пушек. Целились неторопливо и стреляли. Костромичев поглядел в ту сторону. И увидел мелькавшие в окопе каски бойцов. Танки и стреляли по этим каскам, как по подвижным мишеням. «Уходили бы, уходили в болото кустарником…» — стиснул зубы Костромичев от досады. Встал в полный рост…

Пулеметная очередь чиркнула строчкой по брустверу сбоку. Он пригнулся, отполз и снова выглянул. Несколько бойцов выскочили из окопа и побежали к лесу по черному полю. Танки на полной скорости пустились за ними. Двое из бойцов повернули было к окопу, но не успели, Костромичев видел, как танк, круто развернувшись, смял сначала одного, потом и другого. Второй танк настигал бегущих к лесу. Костромичев пополз по окопу, думая выскочить из него и перебежать к траншее. В конце окопа увидел двух связных и еще одного бойца. Они лежали с простреленными головами. Третьего связного не было. «Значит, немцы были здесь. Этих убили, а третьего…» Чтобы не перешагивать через трупы, Костромичев выскочил из окопа и побежал к траншее…

На бегу почувствовал резкий шум в ушах… Лязг гусениц, выстрелы. Будто он вынырнул вдруг из-под воды. Прошла разом глухота, и резче увиделось то, что происходило вокруг…

Бойцы бежали по изрытому воронками черному полю. Между ними зигзагами сновали танки с черными крестами. Настигали… Не расстреливали, а старались наехать гусеницами, раздавить…

По дороге вперемежку с танками шли машины с пехотой. Пленные уже прошли… С открытых машин немецкие солдаты махали танкистам. Похоже, аплодировали. Потешались зрелищем. Костромичев почувствовал за собой дрожание земли. Резко обернулся… Успел добежать до траншеи и упасть на дно плашмя.