Юрий Шевченко - Эворон

Первый снежный день показался Феде праздничным и по другой причине.

В обеденный перерыв Сергей Павлович отозвал Горошка в сторону и предложил вместе с ним «смотаться» в лес, за елкой.

— Зачем, Сергей Павлович? — не понял сначала Горошек. — До Нового года еще три недели. Да и будут их продавать на каждом углу.

— Так поедешь? Проветримся заодно, лесным духом подышим.

— А милиция? Оштрафуют за елку.

— Не бойся, мы у нас на даче возьмем.

— А батя позволит?

— А куда он денется… К тому же Новый год для бригады — послезавтра.

— Заканчиваем годовое задание?

— Вот именно. Только ребятам о елке ни слова.

Пригородный поезд на несколько секунд притормозил у разъезда Синицыно, и они выпрыгнули с высокой подножки на откос. Сразу за полотном начинался лес, уже прихваченный свежим морозом, но еще не потерявший своего терпкого дубового духа. Бригадир повел Федю просекой, по бокам которой зеленели елочки, догорали осыпанные порошей березы. Но господствовали дубы — рослые и нахохлившиеся, они островами возвышались над порослью послевоенных лет.

Одиннадцатого декабря, помнит Сергей, они пришли в цех за полчаса до начала рабочего дня. На проходной вахтер подозрительно оглядел большой, замотанный бечевкой сверток, велел показать содержимое. И только когда на него пахнуло свежей хвоей — смягчился.

— Ладно, проноси. Хоть и нарушение это!

В тепле цеха елка оттаяла, распрямилась. Поставили ее на табуретку у головного станка, рядом с инструментальным стеллажом, наскоро нарядили.

Маленькая была елочка, в метр всего высотой, но какой праздничный и лесной дух пошел от нее по участку, по всему механическому цеху!

Только на улице Неверов понял, что произошло.

Наряд-фальшивка остался у Соболева!

— Плохо наше дело, — пробормотал Бузулук. — Поди теперь объясняй, что ты не верблюд. Завтра он козырнет нарядом, будь спокоен. Я начальника во как изучил! Общенародно сведет с тобой счеты за длинный язык. Прошу товарищей убедиться, поймал жулика на месте преступления…

— Что вы панику развели? — закричал Бобриков. — А мы на что? Не знаем, что ли, как было дело? Пусть только…

Не думал Сережа, что так нелепо оборвется его пребывание в Эвороне. В том, что начальник пустит в ход наряд, почти не сомневался. Очень уж красноречиво улыбался Дмитрий Илларионович на прощанье. Надо же было быть таким олухом! Пришел обвинять и сам великодушно выложил оружие против себя. Теперь начальник не то что ему — кому хочешь рот заткнет…

Ничего не сказал Сережа ребятам, молча решил — уезжать надо. Стыдно получилось. Конечно, особо паниковать нечего, Бобриков прав. Но ославит Соболев — это уж точно. Лучше самому уйти.

Ну что ж, снова Воронеж. Обидно, не за тем сюда рвался. Будем считать, что переезд на Дальний Восток не удался…

Он выдвинул ногой чемодан из-под кровати.

— Успокойтесь, Сергей Павлович, — вдруг раздался в темноте тихий голос Горошка. — Что вы, в самом деле…

— Не трожь чемодан, — с угрозой произнес Толька Бобриков. — Я те трону!..

Не спали, оказывается, ребята!

Хотел Сережа объяснить, но вдруг подумалось — с чего это я? Что объяснять-то? Шапка на мне, что ли, загорелась?

Он с шумом задвинул чемодан обратно.

А на следующий день, в перерыв, на площадку прибежала из управления девчонка-рассыльная.

— Кто у вас Горохов будет?

— Ну я Горохов.

— Из бухгалтерии за тобой прислали. Премию, говорят, получить.

Горошек положил в горку кирпич, который держал в руках.

— А ты ничего не перепутала?

— Вот еще! У меня твоя фамилия на ладошке записана. Читай. Сам Соболев из бухгалтерии прислал.

— Больше Соболев ничего не велел передать? — спросил Неверов. — Меня не вызывал?

— Кажись, нет. Как вас?

— Неверов.

— Не-е, не вызывал. Про вас приказ на доске объявлений висит, это да. А так не вызывал…

— Какой приказ?

— Синими чернилами.

— Пойдем, — сказал Юра Греков.

Бригада во главе с Бузулуком торопливо спустилась в поселок. В управлении, как всегда, толпился всякий народ. Сережа, а за ним другие ребята протиснулись к доске объявлений, к листку белой бумаги, прихваченной кнопками.

Приказ был лаконичным:

«Назначить каменщика Неверова С. П. бригадиром комплексной бригады».

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Вчера, после ухода Сережи, Соболев спрятал принесенный им наряд в сейф. Положительно, мальчишка решил сломать себе голову. Дело хозяйское. Сколько таких правдоискателей уже попадалось ему на пути! Но этот особенный… Соболев предложил себе забыть недавний разговор, и через минуту он уже почти не думал обо всей глупой истории.

Н-да, Неверов…

Перед Дмитрием Илларионовичем на столе тихонько постукивали часы в массивном корпусе из кроваво-красного плексигласа — делает же наше отечество вещички! На что они рассчитывают, выпуская подобные часы? Или вот такую ручку? Соболев воткнул в гнездо-подставку тяжелое перьевое чудище харьковского производства. Вот такие дома? Взгляд его скользнул за окно, на холм, где рядком стояли первые пятиэтажки из силикатного кирпича.

«Впрочем, — примирительно сказал он сам себе, — такие дома произвожу как раз я. И всех они устраивают, вот что мило».

Половина рабочего дня уже пролетела, не успел оглянуться. Дмитрий Илларионович полистал странички отрывного календаря, просматривая записи. Ага, послезавтра вечером совещание в тресте. Сегодня там получат цифры, следовательно, речь пойдет о срыве январского задания. Будут, Соболев поморщился, вправлять ему мозги. Он уже сам начинает говорить и мыслить категориями этого всепроникающего жаргона. Ну что ж, вправлять — так вправлять. Прокрутим.

Морозы — морозами, товарищ Соболев, но где техника, которую тебе дали? Почему не обеспечен фронт работ? Любопытно, как им нравится требовать именно абстракций. Спроси любого за столом президиума — что значит обеспечить фронт? Из каких компонентов сие блюдо составлено, при какой температуре варилось, на чем замешан соус? Не ответят. Растеряются, за идиота примут. Но требуют! Или такое — наладить должный контроль. Должный. Привести в соответствие с требованиями. Организовать людей. Глубже продумать… На какую именно глубину? Неплохо также — дать простор инициативе…

В тресте сначала выпустят вперед оратора из производственного отдела. Он заведет речь об организации труда. После этой затравки (слово-то, слово!) начнется главное: выступят начальники отделов, кто-нибудь из замов, потом, под занавес, и сам шеф. Шеф сперва скажет немного и с юморком, с прибауткой, он — демократ, сейчас это популярно среди людей его ранга, будет ждать оправданий…