Александр Зуев - Через сердце

— А что, хозяин, не продается ли лошадка?

— Отчего ж не продать?

Забегал хозяин, забожился — товар нахваливает.

— Лишнего мне не говори, сам вижу — хороша лошадка. А может быть, и с упряжечкой продашь?

— Можно и с упряжечкой.

Осмотрел все Иван Владимирович со вниманием, кругом обошел, зубы поглядел, ноги ощупал и сам цену назначил. Ну, один скинул, другой прикинул, и ударили они по рукам.

Выдал тут мне Иван Владимирович трешницу:

— Это тебе на магарыч, сходи, Митя, с купцом в трактир. А я тем временем прокачусь по своим делам.

Сел он в тележку, подобрал вожжи и махнул в проулок, только курево поднялось.

Пока мы с купцом магарыч справляли, он подъехал обратно к трактиру. Еще раз осмотрел покупку и всем остался доволен.

— Пойдем теперь, Митя, в коровий ряд.

Так и коровку подходящую выбрал Иван Владимирович. Подвязал я ее к задку, и поехали мы потихоньку домой.

Подъезжаем к воротам. Я и спрашиваю:

— Куда ставить покупки?

— К себе во двор поставишь, — говорит Иван Владимирович.

У меня после магарычей-то шумок в голове, ничего в толк не возьму, стою моргаю.

— Ну да! Это, Митя, я все для тебя купил.

— Как же, — говорю, — так? Что вы это вздумали, Иван Владимирович? У меня таких денег не будет, чтобы вам заплатить.

— А как, — говорит, — ты думаешь: неужели ты этого у меня не заработал за два года?..

Сам глаза щурит да посмеивается. Итак, стали мы прощаться с Иваном Владимировичем.

— Значит, крестьянствовать собрался, Митя? А садик не заведешь?

— И садик, — говорю, — заведу обязательно.

— Смотри, не забывай свое дело. Земля у тебя какая?

— Земля у меня, Иван Владимирович, — округ ручеек бежит, — жирная, но не слежалая, рыхлится хорошо, с сыроватинкой землишка.

— Тогда бери смородину, решительно тебе советую.

Я и сам так думал. Я давно эту смородину высмотрел: ее тоже Иван Владимирович вывел, она по бережку у него была посажена. Ах и ягода была! Кустится быстро, пышно, на третий, четвертый год урожай дает и морозов не боится. А крупная — что вишня, и семечко меленькое — в зубах не вязнет. Бывало, смотришь, куст стоит весь ягодой обсыпан, меж листьев черным-черно. Самая доходная ягода была для наших мест. Купец один все брал ее у нас, самолучшее из этой ягоды смородиновое варенье выходит.

Иван Владимирович сам мне кусты выбирал. Я хотел побольше взять, но он меня отговорил.

— Зачем? И этого с тебя хватит! Дело не в том, чтобы много посадить, а чтобы с толком. Ты смотри: отчего у нас кругом сады такие дрянные да бедные? Напихает мужик себе в палисадник всякой дичины, куст на кусте у него сидит, а что толку? Весь урожай в шапку соберет! Я же тебе самые отборные кусты даю, ты их береги. Густо напихивать не годится — это от жадности да от глупости идет. Ты сади, Митя, пореже да пошире да междурядья отмеривай по саженке, — вот как надо. Да навозом, Митя, навозом каждый куст обкладывай, тебя земля за то вот как отблагодарит. Зато, ежели на каком кусте будет мало ягоды или мелкая ягода пойдет, истребляй без жалости, не допускай засорения породы. Вот тогда у тебя будет хороший сад!..

Как он мне наказывал, так я все и сделал. Ухаживал за садом по душе. И вот по весне гляжу: пошло, поперло! Все кусты в цвету, листьев не видать. Показываю соседям, все дивятся, что за смородина такая, ни у кого такой не бывало.

А когда ягода поспевать стала — пришло на меня беспокойство: ребятишки повадились в сад лазить. Я день и ночь садик свой караулил. Далее коечку в сад вынес. Бывало, сплю, а палка в изголовье стоит.

Много было мне хлопот, пока урожай весь сняли. А я его уж на корню запродал торговому агенту с Москвы и задаток взял.

В ту пору родился у меня сынишка. На радостях решил я съездить к Ивану Владимировичу — в кумовья звать. На это Иван Владимирович согласился.

На другой день под вечер прикатил к нам гость дорогой. И первым делом пошел мой сад смотреть.

— Ну, Митя, каков урожай, сказывай?

— Пудов пятьдесят, — говорю, — ягоды сняли, не считая того, что уворовано…

— Ого! Что с ней будешь делать?

— Договорился я с купцом одним…

— Э-э! Нажить хочешь? Не так задумал. Вот что: вынеси сейчас за ворота решет десяток ягоды, которая покрупнее да послаще.

Пошел он за ворота, сел на завалинку. Вышли и мы с женой, принесли ягоды, как он сказал, и присели с ним рядом.

Идут мимо две девчонки соседские.

— Ну-ка, приворачивайте сюда! — кричит им Иван Владимирович. — Куда ходили, востроглазые?

— Овечек искать ходили.

— Молодцы! Получайте за то!

И обеим отсыпал в подолы по полному ковшику ягоды.

Далее — женщины идут с поля; остановил их.

— Спробуйте, какова у Мити смородина уродилась.

И опять — всем по ковшику. Те давай кланяться, а он:

— Мите скажите спасибо. Митя угощает, не я. Да посылайте сюда ваших ребяток.

Так что тут было! Вся деревня узнала, что у наших ворот ягоду дают. Ребятишки набежали, девчонки, женщины, даже старые деды и те выползли посмотреть на такое диво. А Иван Владимирович знай ковшиком работает да весело так приговаривает:

— Ай да Митя! Вот так Митя наш! Какую смородину вырастил! Кушайте, кушайте на здоровье! Кому еще, подходи!

А сам мигает мне, чтобы еще принести. Хозяйка моя шепчет:

— Что он задумал? Ведь это чистый нам убыток.

— Молчи, — говорю, — делай как сказано.

Всех накормил в тот день Иван Владимирович, вся деревня ходила после с синими губами. Которые несовестные — те и по два раза подходили, он всем давал без разговору.

— А теперь, Митя, пойдем чай пить.

И как сели мы за стол, толкнул он меня в бок и засмеялся, на хозяйку мою поглядывает:

— О! Кума-то, поди, и не рада такому гостю? Сказывай по правде!

Хозяйка моя говорит:

— Что ж? Воля ваша… как вам желается…

И я подтверждаю:

— Ничего, Иван Владимирович, мы не обеднеем от этого.

Иван Владимирович тут эдак маленько задумался и сказал:

— Эх, Митя, Митя! Ты у меня два года работал, а все-таки проглядел одно дело: из чего я-то бьюсь? Жизнь у меня безвыходная была, я только один труд знал, а неприятностей сколько было. Для чего я все это терплю? Ты думаешь, я когда о наживе думал? Да тьфу! Мне американцы целый пароход давали, чтобы к ним уехать со всем моим садом, золото мне обещали. А мне оно и не надо было. Золото у нас под ногами лежит, только не умеют его люди из земли взять. Вот для чего я и бьюсь, чтобы весь народ хорошему делу научить. А золото — что! Много ли ты в земле покопался, а золота вон у тебя сколько стоит!..

И показывает на решета с ягодой.

— Ты о том, Митя, подумай, чтобы люди с тебя пример взяли. Не о наживе смекай, твое от тебя не уйдет. Надо, чтобы всем было лучше, чтобы никто тебе не завидовал, чтобы у всех были хорошие сады. Вот в чем важность вопроса. Понял ли? Правильно ли я говорю?