Габиден Мустафин - Избранное. Романы

Завод занимал огромную площадь, огороженную забором. Через открытые ворота было видно длинное высокое здание из красного кирпича. Окон в стенах не пересчитать, все они широкие, светлые. Стекла то и дело озарялись вспышками электрического света. Оттуда доносился гул станков и машин. Вдоль забора рядами стояли новенькие вагонетки, сделанные на заводе, вагонетками был заполнен и весь двор.

В воротах, спиной к Жанабылу и Майпе, стоял вооруженный вахтер. На его шею из-под фуражки спадали пряди седых волос. Фигура вахтера показалась Жанабылу знакомой.

— Да ведь это Байтен, — шепнул он Майпе. — Так и есть!

Осторожно подкравшись сзади, Жанабыл зажал ему ладонями глаза.

— Не балуйся! — завопил Байтен. — Не положено шутить! Пусти, говорю. Стрелять буду!

Он пытался стащить с плеча берданку.

— Ну, стреляй, — рассмеялся Жанабыл, отступив в сторону.

— Ой, чтоб тебе! — воскликнул Байтен. — Дай обниму!..

Старые друзья обнялись, оба даже прослезились. Байтен всегда был болтливым, взбалмошным, но по существу безобидным человеком. В прошлом Жанабыл часто вышучивал его, но беззлобно, и друзья никогда не ссорились. Теперь Байтен постарел, согнулся. Куда девались былые лихие ухватки, самоуверенность, ухарство? Жанабыл с грустью отметил перемены, происшедшие со старым товарищем.

— Волосы у тебя прямо серебряные стали, Байтеке, от старости или оттого, что на душе посветлело?

— Конечно, оттого, что на душе посветлело. С чего мне печалиться? На здоровье не жалуюсь, работа легкая. Живу хорошо. Построил дом в четыре комнаты. Корову завел, коз и козлят. Получаю пенсию. А зарплата сама собой идет.

Но тут же не удержался и прихвастнул:

— Правда, работа у меня ответственная.

— Что сейчас делают на заводе?

— Э, не спрашивай! Это государственная тайна. Хоть ты мне и друг, не скажу. После той истории с мешком ухо стал держать востро.

Жанабыл не мог удержаться от смеха.

— Ой, Байтеке, сколько же с тобой всяких историй случалось!

— И не говори. Есть что вспомнить. А как мы работали тогда!.. И теперь лицом в грязь я не ударил бы, да вот связан по рукам и ногам этой охраной. Важное дело! Большое мне доверие оказали. Я ни одного человека не пропущу на завод, прежде чем не узнаю, что он за птица.

— А нас-то пропустишь?

— Вы — другое дело. Для вас везде двери открыты… Небось работать сюда вернулся? Что делать собираешься?

— Еще не знаю. У нас с Майпой отпуск.

За разговором они и не заметили, как летело время. Жанабыл расспрашивал, где работают сейчас те его старые товарищи, которых он еще не успел повидать. Байтену было чем поделиться с другом: и теперешнюю и прежнюю Караганду и всех ее людей он великолепно знал.

Байтен с грустью сказал:

— Теперь мы, старые рабочие, стали меньше нужны в Караганде. Столько народу понаехало, да все с образованием.

Жанабыл возразил:

— Нет, я не согласен, Байтеке! Старые кадры — это золотой фонд Караганды. А наплыву новых людей можно только радоваться. Помнишь, как мы нуждались в специалистах? Не меньше, чем в воде. Я только что встретил на шахте молодых работников, говорил с ними. Замечательные ребята!

— Э, разве на шахтах мастера? Ничего они не стоят перед нашими заводскими. Вот у нас — специалисты! Сам Козлов каждый день приходит делать опыты. Или меня возьми. Любую машину знаю, только вот управлять еще не могу… все некогда…

Жанабыл и Майпа дружески простились с говорливым Байтеном и вошли в заводской двор. Не легко было ориентироваться здесь, не легко найти знакомые места, где работали раньше.

Высокой железной трубы уже не было. На ее месте поднялась новая. Массивная, сложенная из красного кирпича, опоясанная металлическими обручами, она уходила чуть не под облака. Из ее широкого горла валил и медленно стлался в безветренном воздухе черный дым. А вот знакомое низенькое здание, сослужившее Караганде большую службу в первый год ее существования. Здесь раньше помещались парогенератор, нефтедвигатель и три-четыре токарных станка. Ничего от прежнего теперь не осталось. Углы и закоулки разгорожены, образовалось одно большое помещение. Стены заставлены шкафами и полками, на которых разложены разные инструменты.

Перед одним из шкафов стоял высокий, плечистый старик в очках.

— Ковалюк! — шепнула Майпа Жанабылу. — Очки стал носить.

— Подожди, узнает он нас или нет?

Они стояли, выжидая. Ковалюк повернулся, увидел их и удивленно воскликнул:

— Жанабыл, Майпа! Фу, шайтаны, разоделись как! Настоящие франты. Насилу узнал.

— Да и у вас вид важный в этих очках. А кладовая-то какая, настоящий магазин!..

Ковалюк крепко расцеловал гостей.

Мешая русские слова с украинскими, Ковалюк рассказал о старых знакомых… Деда Ивана уже нет в живых. А его неизменный друг — Антон — одряхлел, ушел на пенсию. Кочегар Бокай перевелся на Каргрэс. Сын Жолтая стал токарем, работает на трех станках. Козлов и Лапшин вышли в большие люди и все свое время отдают изобретательству.

— В помещении старого мехцеха один я остался, — сказал Ковалюк. — Заведую инструментальным складом.

Внимательно оглядев помещение, Майпа вспомнила:

— Дядя Ковалюк, а ведь моя машина стояла вон в том углу, а станок Жанабыла — тут…

— Верно, угадала, дочка!

— Где та девушка, которая заступила на мое место?

— О, она высоко поднялась, летчицей стала.

— Похоже на нее. Бойкая была девушка.

— А ты чему обучилась?

— Телефонному делу. На техника сдала.

— Хорошую специальность выбрала. У нас здесь в таких людях нужда. Да, все-то вы учитесь, обгоняете нас, стариков.

Жанабыл и Майпа пошли посмотреть механический завод. Внутри он имел более величавый вид, чем снаружи. Обширные цехи. В токарном отделении десятки станков резали, строгали, сверлили. Из чугуна, железа, стали, меди, цинка делали здесь части и детали для разных механизмов.

Обходя станки, Жанабыл и Майпа натолкнулись на Умиржана, сына Жолтая.

— Здравствуйте! — приветствовал их молоденький паренек.

— По-русски говоришь чисто, молодец! — похвалил Жанабыл — Должно быть, школу окончил?

— Да.

— Как поживает отец? Крепкий еще?

— Крепкий. Что ему сделается!

— А меня узнаешь?

— Как не узнать! Я еще помню, как вы с моим отцом из старой проволоки стальной трос свивали.

— А я бы не узнал тебя, если бы мне не сказали.

— Ну, вы со мной мало встречались, я тогда учился в фабрично-заводском училище.

Умиржан разговаривал на ходу, переходя от одного станка к другому. На станках острые резцы строгали чугунные болванки. Молодой токарь поминутно справлялся с чертежом, измерял деталь. Требовались предельная точность и мастерство: возьмешь больше или меньше хоть на толщину лезвия бритвы — и деталь испорчена. Жанабыл, подойдя ближе, осмотрел болванку.