Габиден Мустафин - Избранное. Романы
- Название:Избранное. Романы
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1983
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Габиден Мустафин - Избранное. Романы краткое содержание
Избранное. Романы - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Сарыбала видит, как этот всемогущий льстиво угодничает полицейскому. Колчаковец без конца зевает, видимо, устал от езды. Глава волости угождает ему:
— Каспадин афисер, курсак пропал, а? Шишас, казир, — старается услужить волостной. — Казир баран кушайт, шампан кушайт! — И, стегнув коня, пустил его с места в карьер. Слова его вызвали у Сарыбалы смех.
За волостным и его спутниками потянулся длинный хвост пыли. Топот лошадиных копыт слышен далеко-далеко. Они поскакали в сторону аулов кара-мурата. Бедный, кроткий кара-мурат! Сколько овец ты забьешь, сколько лошадей им отдашь! Хоть бы не трогали откормленных да лучших. Но Вредный ведь не успокоится, пока не добьется своего.
Двое табунщиков следом гнали добычу волостного: лошадей, коров, верблюдов — всего голов шестьдесят, не меньше. Один из погонщиков держит на руке ловчего беркута и ведет на чембуре белолобую гончую собаку с серебряным ошейником.
У колодца Кара-кудык лежала отара овец. Погонщики повернули туда.
Сарыбала подоспел к колодцу раньше, превозмогая боль, слез с коня и припал к воде. Чабаном оказался Самет, друг детства Сарыбалы. Самет стал бить нагайкой по волчьей шкуре, перекинутой через коня, приговаривая: «Вот тебе! Вот тебе! Задушил рыжую овцу, отгрыз курдюк у черного барана… Пять овец разорвал, разве одной тебе не хватило бы? Что я тебе сделал плохого?!»
— Не бей, шерсть испортишь, — предупредил Сарыбала, оторвав губы от воды.
Самет угомонился. Деревянную чашу наполнил до краев овечьим молоком, живо выбил кресалом искры из огнива и стал разводить костер. Когда огонь разгорелся, бросил в него несколько камней… Сарыбала в недоумении следил за действиями пастуха.
— Зачем бросил камни в огонь?
— Камнями кипятят молоко, разве не знаешь? Раскалю их, положу в чашу, и сразу забулькает. Вот тогда мы с тобой и попьем. Табунщик угощает гостя мясом или вкусным кумысом, а чабан — вот так.
— Табунщик имеет шатер, хорошую посуду, ездит на коне, захочет — убьет волка, может заколоть и стригунка.
— Да, они богаче. У меня вместо подводы — бурый вол, вместо посуды — бурдюк, деревянная чаша, а вместо жирного мяса — молоко. Меня не испугается не только волк, но и вошь, а презирать может не только баба, но и нищий. Есть ли в мире божье создание хуже пастуха? От зари до зари плетешься за овцами, летом жаришься на солнце. В дождь мокнешь до нитки и дрожишь от холода в зимнюю стужу. За весь год не выберешь и дня покоя, даже в айт вертишься возле отары, если не заболеешь. А когда пропадет овца, получаешь еще и плетку по спине. Разве усторожишь всех — воруют. И волки нападают, уносят. Ты вот избавился от розг муллы, а я, кажется, никогда не вырвусь из кровожадных когтей хозяина. Помнишь, за пять асыков я дал тебе совет? Вот она, давнишняя надежда, все еще на спине! — сказал Самет и черенком нагайки побарабанил по высохшей собачьей шкуре под рубахой.
С самого детства напялил на себя Самет кусок собачьей кожи, чтобы защитить себя от каждодневной розги муллы Жаксыбека. И не снял ее до сих пор. А ведь много воды утекло с той поры. Самету уже двадцать лет, а Сарыбале — шестнадцать. Самет пошел в чабаны, а Сарыбала — учиться. Они долго вспоминали прошлое…
Становилось все жарче. Овцы сбились в кучу, дышат тяжело, ищут себе тени, покоя. Зной распаляется, вокруг ни ветерка. Дым костра медленно тянется ввысь.
Разговор друзей прервали погонщики волостного. Они пустили свой скот к воде, оттесняя овец Самета. Старик с небольшой остроконечной бородкой и с беркутом на руке прокричал:
— Эй, пастух! Молока вскипяти, чтоб и нам хватило!
Самет ощетинился:
— А ты кто такой, чем я тебе обязан?
— Мы служим у волостного, гоним казенный скот.
— А беркут и борзая тоже казенные?
— Какой ты шустрый, все знать хочешь!
— Скрывай не скрывай, и так видно. Добрую половину скота волостной присвоит.
— Пусть будет по-твоему. Если не присваивать чужое добро, какой же он правитель? Наш Вредный грабит открыто, не стесняется. Все видим, да не все говорим.
— Так бы и сказал сразу.
Погонщик с острой бородкой отозвал Самета в сторону, тихонько о чем-то попросил и хотел что-то сунуть ему в руку. Самет не принял и, махнув рукой, вернулся к Сарыбале.
Напоив скот, старик с бороденкой погнал его своей дорогой.
Самет начал ругаться:
— Борода как хвост у козы! Видишь, Сарыбала, не только сам волостной грабит, но и прихвостень его — волк. Уворуй, говорит, для меня барана!.. И сует мне медную монету. Нашел дурака.
— Удивительные люди! Воруют, берут взятки, издеваются… Видят, что народ их не одобряет, но все равно творят свое гнусное дело! Как не воровать прихлебателям, если дурной пример им дает начальство?!
— Все заодно: баи, волостные, аульные старшины и пятидесятники [29] Пятидесятники — выборные от пятидесяти хозяев.
. Им и слова не скажи, только деньги покажи.
— Суйгембай прав, когда говорит, что такие казахи никогда не попадут в рай. Не жди от них добра в мирные дни, если они в год призыва драли с людей три шкуры.
— В тот черный год быстроногого белого, на котором ты сейчас, подарил Мухаммедию Байконыр-хаджи. Это не подарок, а взятка самая настоящая. Почему он его раньше не подарил?
Самет опустил в чашу несколько раскаленных камешков. Белое молоко поднялось, закипело и стало темно-бурым. Самодельная чаша сделана грубо, край ее толст, не возьмешь в рот. На стенках слизистый налет окаменел — не соскоблишь. Проголодавшийся Сарыбала, забыв о брезгливости, принялся пить густое молоко с жадностью, будто не ел неделю.
— Как вкусно! — восхищался он.
Напившись молока и еще не опорожнив чашу, Самет прилег на бок и заиграл на дудке. Мелодия тронула Сарыбалу чуть не до слез. Он удивился: из обыкновенного тростника простой чабан потрескавшимися от солнца губами извлекает такие чудесные звуки!
— Боже мой, Самет, зачем ты прячешь свой талант! — воскликнул Сарыбала. — Ты не чабан, ты украшение тоя.
— Где мне до тоя! От скуки в тихой степи забавляюсь дудкой.
— Откуда ты знаешь Абая? Ты сейчас играл про Татьяну.
— Никого не знаю. Слышал, как Ахметбек играет, и запомнил.
— Сыграй еще раз.
Самет исполнил «Сары-Арку» Нармамбета. Но он также не знал ни названия, ни имени того, кто придумал мелодию. Слушая звуки дудки, Сарыбала с увлечением говорил:
— Тебе скучно в степи, а мне в ауле. Если бы не было у тебя дудки, а у меня коня, от скуки умереть можно. Аул мне кажется кладбищем или пустым, безлюдным загоном. В редких аулах есть теперь кобылицы на привязи, и норовистых жеребцов ловят арканом с петлей, и необъезженных коней к седлу приучают, пьют кумыс, поют песни, проводят состязания борцов, устраивают байгу. Много там и других развлечений: и шашки, и девять кумалаков [30] Девять кумалаков — национальная игра.
, вечерние игры, и гулянье молодежи, и той. Мы только слышим об этом. У нас нет ни одного красивого кургана, куда можно взобраться, подбодрить себя. Нет ни озера, ни реки, чтобы искупаться и отмыть грязь. Во всей бескрайней Сары-Арке бог не выделил нам даже хорошего кочевья. Но почему-то все мы любим голубую, родную, беспредельную степь, любим бедные закопченные аулы. Истосковавшись, приезжаем сюда. Не успеет тоска пройти, а мы уже спешим удрать. Почему, почему мы так живем?! Не говоря о малых бедах, разбойничьи действия Орынбека, Хамена и волостного Мухтара повергают народ в отчаяние.
Интервал:
Закладка: