Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

— Что он может о сыне знать? Тот ведь в Швеции. Военные ветры унесли, надломили меня, как старую яблоню. Старуха никак помереть не может.

— Зачем глупости говорить, папаша Гоба, этот молодой человек ведь только что из-за границы приехал.

Гоба опять оживился.

— В самом деле?

Лейнасар подробно описал сына Гобы, вспомнил несколько его излюбленных фраз и даже паразитическое выражение, которым тот пользовался чуть ли не после каждого второго предложения: «…и наоборот». Старик перестал сомневаться. Вытер слезы и вздохнул:

— Да, да, такая была у Алексиса привычка. Как рассердится, так кричит на меня или мать: «Я тебя в землю вгоню и наоборот!» Еще сегодня помню, как он говорил: «Свинья хорошее животное и наоборот…» Да, да, было у Алексиса такое слово… А военные ветры унесли его… Некому сливы носить. Все погибло, все.

Милда дала старику немного поохать, затем продолжала задуманное наступление:

— У нас к вам просьба, папаша Гоба, не могли бы вы друга сына на время приютить у себя? Ведь вы с мамашей одни в таком большом доме.

Старик опять насторожился:

— А почему он не может жить у вас?

— Мог бы, конечно, но у нас такие ненормальные условия — приехала моя двоюродная сестра с двумя детьми, а Кришьянис уже вторую неделю с воспалением легких лежит, каждые полчаса надо компрессы ставить, хоть сестру милосердия в дом бери… — Милда тоже тяжело вздохнула.

— Трудное сейчас время, мы со старухой сами еле перебиваемся.

— Деньги у меня есть, — прервал Лейнасар жалобы старика.

— Денег у друга вашего сына много, — подтвердила Милда.

Старик что-то соображал. Наконец согласился.

— Только тебе сначала надо купить килограмма три-четыре колбасы или мяса. На рынке можно достать.

— Вы одной колбасой жильца кормить собираетесь?

— Не для него: без колбасы собаки его в первый же день живьем сожрут. Должны привыкнуть к нему.

Лейнасар обещал, что колбаса будет, и старик собрался уходить.

— Ну, так я побегу. За свиньей смотреть надо, чтобы не визжала, а то соседи сразу жалиться побегут. Когда у самих дети галдят, так нам и пикнуть нельзя.

Договорились, что сегодня же Лейнасар переберется на улицу Безделигу. Гоба, обвешанный пустыми корзинами, проворно засеменил прочь.

Лейнасар, ухмыляясь, посматривал на Милду:

— Хорошо вы меня сбыли.

— Вы мне еще спасибо скажете, хоть и забочусь я о себе, а не о вас. ЧК умнее, чем вы полагаете. Кто-нибудь заметит их сегодняшнюю ошибку, и начнутся всевозможные проверки. Зачем рисковать ради вас? Вы ведь даже не мой возлюбленный.

— Но, может быть, я могу сделать для вас что-нибудь очень хорошее?

— Интересно — что?

— Ну, например, помочь вам попасть за границу.

Милда с любопытством посмотрела на Лейнасара.

— Что в этой паршивой сумке?

— Вам лучше этого не знать.

— Может быть, и в самом деле стоило позаботиться о вас, — сказала Милда и встала.

Лейнасар менее чем за полчаса был готов, чтоб перебраться к Гобе. Когда он ушел, Милда начала генеральное наступление на мужа. Тот подробно рассказал ей — не больше того, конечно, что знал сам. Кришьянису, несомненно, пришлось бы убедиться в прочности обуви, изготовленной отцом Милды, если бы ее не удержала от экзекуции зароненная Лейнасаром надежда попасть за границу.

После ухода Лейнасара Милда тщательно проверила квартиру, не остались ли какие-нибудь следы. На всякий случай она в доме все протерла и перемыла. Только поздно вечером она вдруг встала как вкопанная посреди комнаты и схватилась рукой за сердце.

— Ох, господи!..

— Что такое? — испуганно спросил Риекстинь.

Милда вмиг скинула домашние туфли, быстро сунула ноги в уличные, схватила сумку и выскочила на лестницу.

Криш выбежал за ней:

— Скажи на милость, что случилось? Куда побежала?

— Из-за этой скотины я на даче все окна и двери открытыми оставила! — бросила Милда и помчалась по лестнице.

Около двух часов ночи в Министерство госбезопасности вернулся Димза и доложил: в указанной даче, в каморке над дровяным сараем, обнаружены следы, еще недавно там кто-то жил. Теперь каморка пуста.

В половине третьего на квартире Риекстиня произвели обыск, но ничего подозрительного не нашли.

Когда Гайгал кончил докладывать о результатах акции, Калнозол только вздохнул:

— Упорхнула птичка, но далеко она не улетит. За дачей и квартирой Риекстиня надо следить.

Полковник еще раз вздохнул и пошел к генералу выслушивать не очень лестные реплики. Димза и Гайгал отправились домой — хоть несколько часов поспать.

Дом Гобы пришелся Лейнасару по душе. Из-за небольшой жилой площади деревянная одноэтажная постройка не была национализирована. Размеры сада, правда, превышали дозволенные нормы, но на такие вещи сразу после войны не обращали внимания. Так что Гоба тут был полным хозяином. Сад был окружен дощатым, когда-то коричневым забором, над которым тянулись три ряда колючей проволоки. Изнутри забор обсажен сиренью. С этой сиренью старик непрерывно воевал — подрубал корни, обрезал ветви, не давал ей разрастаться внутрь. Хочет — пусть тянется на улицу. Срубить сирень не решался: за ранние цветы на рынке можно кое-что взять. К тому же сирень закрывала сад от посторонних взглядов. Зачем будить нехорошие мысли у всяких лодырей и воров, которые только и думают, как бы чужим добром поживиться?

В саду использован каждый клочок земли. Яблоки, сливы, вишни, черная и красная смородина, кусты крыжовника, грядки с клубникой, огурцами, салатами, помидорами, парник для ранней продукции, борозды с картофелем — все строго продумано, взвешено, чтоб ни одна пядь земли не осталась необработанной. Дорожки узкие-узкие, сразу на обе ноги на них и не станешь.

Дом посреди самого сада, хлев чуть в сторонке, тут же и навес для дров. В хлеву когда-то стояла корова. Теперь старухе тяжелая работа не под силу. С нее хватит и свиньи, кроликов и восьми гусей. Для них за хлевом отведен маленький, похожий на ящик загончик. Меньше будут двигаться, больше жиру нагуляют, рассуждали старики. Дом сторожили четыре большие овчарки; каждая привязана перед своей стороной дома и бегает, волоча за собой цепь по протянутой в воздухе проволоке. Живым мимо них чужому не пройти.

Несколько дней подряд Лейнасар задабривал этих зверюг колбасой и другими лакомствами, и вскоре те при виде своего добродетели только тихонько скулили.

Лейнасара поселили в комнате Алексиса. В ней ничего не изменилось, с тех пор как Алексис ушел в шуцманы. Покрытый льняной скатертью стол, железная кровать под пестрым одеялом, книжная полка с несколькими школьными учебниками и патефоном, на стенах добрая сотня»фотокарточек киноактрис и киноактеров, в углу возле печки — велосипед без покрышек. Велосипеду Лейнасар обрадовался, починит и будет ездить, не придется большие расстояния пешком бегать. От этой комнаты ближе всего к забору; если постучат, то услышит и без лишнего шума проведет к себе мимо собак.