Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

Одним из главных вопросов на майском собрании была связь с заграницей. Признали, что вторжения союзников так скоро ожидать не следует, а без связи с заграницей бандитская деятельность рано или поздно парализуется. Поэтому связь с заграницей стала вопросом жизни или смерти для каждого главаря. Связь с заграницей дала бы возможность дождаться транспорта и постепенно перебраться к более надежным берегам.

На этом собрании выдвинулся капитан латвийской буржуазной армии Борис Банков, при немцах ведавший в Риге «Картотекой латышей» и филиалом СД, активный фашист, бывший начальник штаба истребительного отряда.

Банков отличился еще тем, что в Каздангском сельскохозяйственном техникуме основал из пробравшихся туда кулацких отпрысков буржуазно-националистическую молодежную организацию «Интерцесия», которая начала выпускать подпольный листок. Организацию быстро обнаружили и разгромили, но благодаря ей Банков прослыл среди бандитов способным пропагандистом.

Банков первым по поручению Фредиса Лаунага пытался установить радиосвязь с заграницей. Лаунагу где-то удалось раздобыть немецкую армейскую рацию, Банков установил ее на телегу и разъезжал по лесам, посылая в эфир сигналы SOS. Попытки Банкова не имели успеха. Но ничего другого придумать не могли. Решили продолжать начатое Банковым, только серьезнее и целеустремленнее.

Пользуясь своим привилегированным положением, Банков вконец распоясался. Кроме Лаунага он никаких начальников не признавал. Собственный транспорт разрешал ему свободно кочевать с места на место, что он и делал, все реже занимаясь передачами и все чаще — налетами и грабежами. У него был точный нюх на то, где гонят самогон, и он всегда являлся вовремя и забирал себе львиную долю. Вскоре к его телеге пристали такие же проходимцы; так возникла одна из самых оголтелых грабительских шаек в Курземе. Они грабили без разбора. Врывались в любой попавшийся на пути дом и забирали что хотели. На счету шайки Банкова было больше всего изнасилований.

На собрании Банкова «пробрали», даже пригрозили ему расстрелом, но в конце концов дали новую лошадь с телегой. Хочет грабить, так пускай действует по плану, иначе еще прикончит лучших «друзей», изнасилует их женщин. Банков обещал исправиться.

Да, связи с заграницей были важнее всего!

До осени состоялось несколько организационных совещаний. В центре внимания всегда оказывалась рация Банкова. Дегенерат только пожимал плечами. Жги сколько хочешь батарей, хоть хрюкай задом в эфир, а свиньи эти все равно не отвечают.

Затем Сескис рассказал самое интересное. В последние дни начальник айзпутской группы Альфред Остниек получил сведения от банды, орудовавшей за Неретой. В Ригу из-за границы прибыл резидент, чтоб установить прямую связь со скрывавшимися в лесах бывшими солдатами немецкой армии. Сообщил об этом юрисконсульт Рижского коммунального банка Кайминь.

Остниек, по кличке Каулс, поручил именно ему, Сескису, и тому, другому, который целился с пня из автомата, Зигфриду Вилберту, связаться с Дижгалвисом и бывшим начальником айзпутской полиции, другом Вилде майором полиции Лапинем; затем отправиться в район Нереты, убедиться в достоверности сведений и связаться с иностранным резидентом.

Дижгалвиса не оказалось на месте, и путешествие в Нерету они отложили на несколько дней. Как раз в это время и случилась история с орехами.

— Что же вы такими пустяками занимались, раз имели такое важное задание? — поинтересовался полковник Калнозол.

— Это тоже было важно. У приходивших за грибами и орехами, у рыболовов мы часто разживались хорошими документами. Документы пригодились бы для нашей поездки.

В тот же вечер у Калнозола состоялось совещание. После него Гайгал велел привести к себе в кабинет Зигфрида Вилберта. Разговор длился несколько часов. Вилберт оказался «мелкой рыбкой». Он давно решил махнуть на все рукой и «выйти» из леса.

На другой день в Нерету на четырех машинах выехала крупная оперативная группа. Димза должен был остаться в Риге.

О разгроме неретской банды быстро узнали во всей Курземе. Нападение было неожиданным. Участвовали даже войска из Литвы. Весть об этом больше всех подавила Остниека. Ведь он так надеялся на связь с заграницей. Кто первым приехал, тот первым и мелет. Он раньше всех ухватился за эту идею и мог раньше всех надеяться на транспорт. Чем плохо сидеть в шикарном стокгольмском ресторане? Музыка, девочки… А тут?

Бывший легионер и арайсский бандит, теперешний начальник айзпутской группы Альфред Остниек сидел в своем временном штабе, в сарае, на чурбане, и слушал, как по крыше барабанил дождь. Кругом сложенное сено. На небрежно сколоченных козлах лежала дверь от сарая, служившая столом. Это не гладенький ресторанный столик! И разве это напиток! Воняет можжевельником и кошачьим дерьмом. Пей такую гадость… Но Остниек пил. Морщился, но пил. Противно было еще и оттого, что эту бутылку он отнял у Банкова. В сущности, Банков сам отдал ее, спасая свою шкуру. И спас. Может, все-таки следовало пристрелить его. Остниек взял валявшийся на столе пистолет. Надо было пристрелить! Разве Банков не свинья? И он, Остниек, у Арайса откалывал номера с девчонками? Но надо знать где и с кем. А Банков? Свинья… свинья… свинья! Дочку соседа… Смазливая Олите и сама охотно с парнями заигрывала… Конечно, не с таким скотом, как Банков. А старику ухо отрезал! Да какому старику? Нашему человеку… Надо бы пристрелить… Но собутыльники Банкова отомстили бы. Как пить дать отомстили бы. В один прекрасный день — пулю в затылок, и баста… Противно…

Остниек опрокинул полный стакан вонючего пойла и жалобным голосом затянул любимую «героическую песню» бандитов:

Ни черта не слышат! Банков со своей телеги самого черта в эфир посылает, а никто не слышит… И зачем им нас слышать?.. Очень мы там нужны!

После следующего стакана последовал еще более жалобный припев:

Есть кого знать! Олите опоганена!.. Старику ухо отрезали… Как бы самому пулю в затылок не всадили…

Пламя свечи вздрогнуло. Кто-то отодвинул лоскутное одеяло. В сарай вошел человек в брезентовой накидке.

— Не лезь, на посту лакать нельзя.

— Какой-то тип сюда приперся, хочет тебя видеть.

— Гони ко всем чертям!

— Не уходит, говорит, важное дело у него.

— Как его зовут?

— Зигфрид Вилберт.

— Кто? Вилберт? — Остниек вскочил. — Сейчас же впусти!

Остниек мгновенно перебрал в памяти все события, связанные с Вилбертом.