Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

Рядом с Грегором сидел начальник хозяйственной части, специалист по кооперациям Павулан. С Павуланом Упелниек сдружился в генеральной дирекции торговли и привлек его в организацию ЛЦС. Упелниека хорошо знали в айзсаргских кругах — когда-то он командовал ротой личной охраны Ульманиса. Поговаривали, что именно тогда он связался с немецкой и английской разведками.

За столом сидел и начальник штабной канцелярии Валтер — старый приятель Павулана. Вместе со штабом завтракали и двое айзсаргов — сыновья Гранта, и еще несколько командиров, всего человек двадцать. За столом прислуживала батрачка Гранта.

Генерал Курелис сосредоточенно постучал ложечкой по яйцу и устало проговорил:

— Наверно, опять всмятку. Это хорошо, лучше переваривается. — Затем спросил: — Комендант, ночью кто-нибудь прибыл?

— Никто, — безразлично ответил Грант.

— Странно, ведь призыв разослан двадцати шести волостным правлениям с приказом немедленно направить сюда всех айзсаргов и других годных к военной службе мужчин, а собираются точно на похороны.

— Да, притока масс еще нет, — вставил Павулан.

— У айзсаргов слишком слабая дисциплина. То же самое, помню, было и 15 мая, когда Ульманис совершил переворот. В первый день их прямо упрашивать приходилось, чтобы в Ригу явились, а когда все уже было в порядке, тогда они повалили толпами. Вы, капитан, построже с ними. Мы ведь не на гулянку собираемся, а воевать.

— Учения проходят регулярно, господин генерал, — молодцевато ответил Упелниек. — И за боеспособность не беспокойтесь.

Начальник штаба лгал. В действительности никакие учения не проводились. Только недавно укомплектованная велосипедная рота до обеда совершала десятикилометровые тренировочные поездки — к Даугаве и обратно. Пехотинцы, так называемый Скриверский батальон, болтались без дела.

— Без винтовок трудно чему-нибудь обучать, — заметил Грегор.

Генерал заерзал на стуле:

— Неужели винтовки еще не прибыли? Еккельн ведь обещал триста винтовок.

— Винтовки привезут сегодня, машина уже в пути. Пока обходимся тем, что каждый захватил из дому, — успокаивал Упелниек.

— Вы проследите, чтобы винтовки сегодня же были розданы людям. — Генерал по-учительски погрозил пальцем и потянулся за третьим яйцом. Когда генерал настолько расковырял яйцо, что мог сунуть в него ложечку, он продолжал: — Но может оказаться, что столько людей и не соберется. Бангерский, наверно, всех к себе прибрал.

— Люди будут, — убежденно сказал Упелниек. — Не могут не быть. Скоро каждый латыш возьмется за оружие. И все придут к нам. Из легиона тоже придут к нам.

— Не пустят, — вставил Валтер.

— Придется пустить. Легион — это не то, что мы. Там нет ничего латышского, — настаивал Упелниек.

— Но ведь они говорят, что легионер тоже, хоть и носит немецкую форму, борется за дело латышей, — пояснил Грегор.

— Послушайте, обер-лейтенант, говорить можно что угодно, но каждый знает, что это только пустые слова. Немцы…

Генерал перебил энергичного Упелниека:

— Господа, попрошу вас в моем присутствии о немцах не говорить ни одного худого слова. Помните, что и мы принадлежим к немецким вооруженным силам и вместе с ними боремся против общего врага, только, разумеется, мы — латыши. Так сказал и господин Еккельн. И еще он сказал: «Мы разрешаем вам быть целиком латышами, и латыши придут к вам, под ваши знамена». И это, господа, как раз то, что нужно нам и господину Еккельну. Когда вы, капитан, поедете в Ригу, то передайте господину Еккельну мои самые искренние заверения в преданности.

— В Ригу мне надо ехать сегодня же, — объяснил Упелниек.

Съев третье яйцо и выпив чашку кофе, генерал встал. На этом завтрак кончился.

Лейнасару и Вилису только в первое утро довелось присутствовать на этом семейном завтраке. Упелниек поместил их в каретнике, и там они взялись за свои рации. К ним прикомандировали еще одного помощника — радиста Озола. Кормились они вместе с велосипедистами, а постель устроили себе в санях, стоявших без дела в углу каретника в ожидании зимы.

В первые два дня вызвать Швецию не удалось. Потом, ночью, все же наладили долгожданную связь. Лейнасар получил приказание первое донесение передать на следующий день.

Упелниек очень обрадовался. Он сразу же составил и зашифровал текст донесения. Лейнасар передал донесение, и ему вскоре ответили. Ответ был краток. Расшифровав текст, Упелниек пришел в ярость. Позже Лейнасар от Грегора узнал, что радировали шведы. Они в самом деле были очень лаконичны: «Перестаньте дурачиться. Доносите о военных действиях и оборонительных рубежах немцев!»

— О чем же Лилия доложил шведам?

— Доложил, что латышский народ готов в любую минуту начать «борьбу за свободу».

Упелниек понимал, чего от него хотят шведы, но где ему взять данные об оборонительных сооружениях и боевых операциях немцев? Самому разъезжать и собирать сведения? Но у него есть дела поважней.

Упелниека выручил случай.

Лейнасар доложил капитану, что, по его наблюдениям, «Робежи» находятся близко от «мертвой» для радиоволн зоны. Желательно перенести рацию в другое место. А для того чтобы двинуться куда-нибудь из «Робежей», нужны документы.

Упелниек обещал привезти из Риги паспорта для радистов. В тот же день капитан на единственной в группе автомашине направился в Ригу. Но до Риги не доехал. Его задержали полицейские СД и отвезли в имение «Тинужи». Тут он весь день провел взаперти, скрежеща от злости зубами. На другой день Упелниека повели к начальнику. За столом сидел молодой человек в форме немецкого лейтенанта. Это был командир 212-й специальной части, полковник Хазельман, только для вида носивший лейтенантские погоны.

— За что меня задержали? — резко спросил Упелниек, готовый умереть, не дрогнув перед этим немцем.

— Что же это вы, господин капитан? У меня под носом конкурируете с великой Германией, размахиваете никому не нужным флагом? — весело спросил полковник в лейтенантских погонах.

— У нас есть разрешение генерала полиции Еккельна.

— Разрешение разрешением, — протянул Хазельман. — Но не лучше ли договориться нам по-хорошему? Вы откроете мне свои намерения, а я расскажу вам о своих.

И они разговорились как приятели.

В результате этой беседы Хазельман узнал о всех официальных задачах группы Рижского полка айзсаргов генерала Курелиса.

— Этого все же мало, — заметил Хазельман. — Для того чтобы я позволил вам действовать, вам придется свои задачи и обязанности расширить.

В конце концов они договорились и об этом. В сущности, Упелниеку ничего другого не оставалось.

Впредь Упелниек будет выделять из своих людей небольшие группы, примерно по семь человек в каждой, и направлять сюда, в имение «Тинужи», где они будут обучаться под руководством Хазельмана. Затем их отправят с диверсионными заданиями в тыл Советской Армии. Они будут подрывать, разрушать, собирать сведения, агитировать среди населения, одним словом, делать все, что полагается диверсантам: Упелниек выделит специального офицера для поддержания связи между штабом «курелисовцев» и Хазельманом. Офицер будет постоянно находиться в имении «Тинужи». Разумеется, пока имение не станет слишком тревожить Советская Армия.