Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

— Но теперь-то ты знаешь, что я тут?

— Шутишь?

— Так что же будет?

— Теперь все будет в порядке, сиди и жди кареты.

— Долго?

— Несколько дней — и все! — Силинь с торопливой небрежностью протянул Лейнасару большой палец вышитой национальным орнаментом рукавицы и снова занялся погрузкой, давая этим понять, что вопрос улажен и разговор окончен.

Несколько дней, о которых говорил Силинь, все же затянулись… Армия спасения на Новый год опять устроила елку, а Силинь все не появлялся. Все обитатели школы получили от комитета новогодние поздравления.

В день трех святых в школе опять орудовал Свикис, а Силиня словно и след простыл.

— Этот дьявол, наверно, раньше не явится, пока все лиепайское золото не спустит, — сердился Паэгле.

— А как ты думаешь, куда они золото денут? Может быть, и нам кое-что отломится? В конце концов, это ведь латвийское золото.

— Наивный человек! Об атом золоте никто и не пикнет. Настолько-то я жизнь знаю, — сказал Паэгле.

Только 15 января 1945 года пришло сообщение, что Лейнасар и Паэгле должны явиться на аэродром в Висбю, где для них резервированы места в стокгольмском самолете. К счастью, они, раздираемые нетерпением, приехали в Висбю заблаговременно. Их ожидало еще одно препятствие: они должны были пройти санитарный контроль. Но их признали здоровыми и пустили на самолет.

Они вовремя вырвались из лагеря. Спустя несколько, дней какой-то приезжий ребенок заболел дифтеритом. На несколько месяцев ввели карантин, и до самой весны в школе не возобновляли занятий, — ни один народ в мире так не боится бацилл, как шведы. Для них любая бацилла подобна чуме.

В шведско-латышском комитете помощи Силинь встретил их очень приветливо. Особенно Лейнасара. Называл героями.

Лейнасар сдержанно наблюдал за криво улыбающимся Силинем, и постепенно его начинали донимать сомнения. Любезность Силиня ничего хорошего не предвещала, и Лейнасар решил быть настороже. Трюки Змея больше не пройдут. Он, Лейнасар, свое получит!

Любезности кончились тем, что Силинь обоим выдал записки в пансион «АБЦ», где перед отъездом в Латвию Лейнасар с Вилисом Кронкалном устраивали свою прощальную попойку. Лейнасар получил сто двадцать крон, Паэгле — двадцать.

Паэгле поблагодарил и встал, собираясь уходить. Лейнасар остался.

— Мне нужно еще поговорить.

Кривая улыбка исчезла. Это означало, что предстоящий разговор с глазу на глаз никакого удовольствия Силиню не доставит.

Паэгле, справившись о дороге в пансион, ушел. Лейнасар развалился на стуле и ждал. Некоторое время молчал и Силинь. Но, не выдержав неловкого молчания, заговорил первым:

— Ты хотел поговорить со мною с глазу на глаз?

— А разве тебе нечего сказать мне?

— Особенно — нечего.

— Странно. Тогда скажу я.

— Пожалуйста.

— Нам следует сегодня продолжить разговор, начатый еще вместе с Вилисом…

Силинь сразу оживился.

— Да! Страшно нелепо получилось с Вилисом. Проклятые красные! Ничего не поделаешь — борьба требует жертв, так что не будем убиваться! Имя Вилиса Кронкална, павшего геройской смертью, золотыми буквами будет вписано в историю латышского народа.

Лейнасар насмешливо перебил патриотическую тираду Силиня.

— Брось ломать комедию. Думаю, что ты не хуже меня знаешь, кто его убил.

— Ну да… но… все-таки.

— Оставим Вилиса в покое. Его могила порастет травой, и никто не вспомнит о нем. А вот я, к твоему сожалению, вернулся живым.

— К чему такой тон?

— Я пока не вижу, чтобы выполнялись обещания, данные мне в этой же комнате.

Силинь рассердился:

— То, что тебе обещали, ты получишь.

— Я жду.

— Деньги ты уже получил.

— Несчастные сто двадцать крон?

— Сколько же ты хотел? Не забывай, что деньги тут очень, очень дороги, а для нас, латышей, они будут все дороже и дороже. Сто двадцать крон — большие деньги. Любой беженец был бы счастлив получить их. Но я обещаю, что ты получишь еще.

— Сколько?

— Трудно сказать, но, по крайней мере, столько же. И право жить в Стокгольме — как тебе обещали. И документы — как обещали.

— И это все?

— Чего же еще?

Лейнасар не знал, что ответить. Его охватило такое же мрачное настроение, как тогда, когда Змей проворно выбрался из столовой, оставив записку, что им ничего не полагается и что следует еще с них за питание и место в бараке. Снова его обманули! Снова одурачили!

— Да чего же ты все-таки хочешь? Не забывай, что и я ездил с вами, а мне и в голову не придет попросить за это что-нибудь. Я — патриот. Я это сделал для блага родины! Неужели ты совсем лишен патриотических чувств?

Лейнасар медленно поднял глаза и уставился на Силиня, на лице которого промелькнули едва заметное беспокойство и явное желание: скорей бы избавиться от этого назойливого собеседника. Лейнасар процедил сквозь зубы:

— Патриотизм кормит таких, как ты, как Доктор, а я за этот патриотизм не могу себе даже приличного пальто купить.

— Ладно, ладно, купишь себе пальто, обувь и перчатки. Эти расходы я тебе возмещу отдельно. Кроме того, в другой комнате, в углу, еще стоит твой чемодан, ты оставил его, когда уезжал. Там есть кое-какие вещички, они тебе пригодятся.

В комнате на самом деле хранился чемодан Лейнасара, приобретенный тут же, в Стокгольме, чтобы сложить вещи, которые нельзя было взять с собой: костюм, несколько смен белья, старые туфли и еще кое-что.

Силинь опять криво заулыбался. Это барахло, которое он не раз хотел вышвырнуть, очень хорошо спасало положение.

— Ну, ты доволен? Все образуется, старик. — Силинь поднялся на носках и дружески хлопнул Лейнасара по плечу.

Лейнасар чуть приподнял плечо, и рука Силиня расслабленно упала.

— Как мне увидеть доцента Зандберга?

Кривая улыбка снова исчезла.

— Зандберг? Зандберг… умер.

Лейнасар схватил Силиня за горло. Тот вырвался и отступил на шаг.

— Может быть, он и не умер, только работает в другом месте. Но официально он все-таки умер. Теперь мы поддерживаем связь с другим.

Лейнасар опустился на стул. Это был для него тяжелый удар. Силинь, в конце концов, был никто… дерьмо… Но Зандберг? Крупная карта Лейнасара, которую он берег все эти трудные месяцы для того, чтобы сорвать «банк»… Крупная карта оказалась жалкой девяткой… Зандберг «умер»…

Лейнасар горько усмехнулся. Один умирает по-настоящему, другой «умирает», когда ему нужно… А он, Лейнасар, всегда в проигрыше. Змеи, всюду одни Змеи!..

Лейнасар тяжело встал:

— Ладно, с кем же ты теперь связан?

Силинь взял телефонную книгу, толщиною в три Библии, раскрыл и ткнул пальцем в какую-то фамилию.

Лейнасар прочитал: «Д-р Гоф».

— Где его можно встретить?

— Там же.

Лейнасар взял чемодан и, не простившись, вышел.