Арвид Григулис - Когда дождь и ветер стучат в окно

— Как это в данном случае понимать?

— Видите ли… если у группы Карнитиса и были, так, сказать… международные задачи, то организационно она была связана с латышскими эмигрантскими кругами.

— Только?

— Почему — только? Важна непосредственная организационная сторона. Вам нравится фольклор. Говорят же: своя рубашка ближе к телу, публике больше нравится, когда латыши борются за Латвию, ирландцы — за Ирландию, шведы — за Швецию.

— Какое дело до этого публике?

— Прошли старые добрые времена. Теперь люди суются и туда, куда их вовсе не просят, тем более в такой демократической стране, как наша Швеция.

— Я начинаю вас понимать.

— Очень мило. Итак, поскольку группа Карнитиса организационно была связана с латышскими эмигрантскими кругами, то, по-моему, а также по мнению моих друзей, будет правильнее, если и ваша поездка организационно будет связана с латышскими эмигрантскими кругами. Разумеется, мы поможем.

— Кто будет руководить этим?

— Скажем, господин пастор Свикис.

— А Ирена?

— Если потребуется, будет и Ирена. Но Ирену мы постараемся беспокоить как можно меньше. У него не одно это задание. Кроме того, рядом с вами всегда будет находиться капитан Иогансон. Знаете его?

— И как еще!

— Думаю, он искренний друг латышей.

— Кто будет руководить радиосвязью непосредственно из центра?

— Герцог Екаб.

— Аринь ведь работает в садоводстве на Готланде, где-то около Висбю. Он что, в Стокгольм перебрался?

— Почему? В нашей работе неплохо сохранять романтику. Разве не приятнее работать на рации среди огурцов и помидоров, в теплице, чем на душной стокгольмской квартире?

Лейнасару нечего было возразить. Он понимал, что все уже давно взвешено и продумано. Его интересовал только еще один вопрос.

— Я буду руководить группой?

— Нет.

— Войду в какую-нибудь группу?

— Нет. Вы поедете один. Будете сами себе господином и, если вы организуете группу, будете и господином этой группы. А когда мы привезем вас обратно, то будете и тут господином. А ведь быть господином приятно, не правда ли?

Троцик улыбнулся, взглянул с видом занятого человека на часы и встал.

— Мне кажется, господин Лейнасар, что в основном мы с вами договорились. А теперь продолжайте жить в свое удовольствие. Маленькая скрипачка, наверное, соскучилась. Придет время, мы известим вас.

«Договорились…» — зло ухмыльнулся про себя Лейнасар.

Троцик опустил протянутую руку. Видимо, не все еще было сказано.

— Чуть не позабыл…

Лейнасару пришлось убрать свою руку. Он довольно неуклюже запихнул ее в карман. Что еще?

— У наших друзей есть сведения, правда еще не проверенные, что в Латвии имеются люди, очень нуждающиеся в помощи из-за границы.

— Разве в этой помощи не нуждается весь латышский народ?

— Это другой вопрос, господин Лейнасар. В данном случае я говорю об определенной группе людей, вернее, о нескольких группах, которые сегодня активно выступают против советской власти.

Лейнасар молчал.

— Есть сведения, — продолжал Троцик, — что не все латыши, служившие в немецкой армии, сложили после капитуляции оружие и отправились в фильтрационные центры.

— Думаю, что кое-кому было бы не очень удобно явиться туда.

— Теперь, господин Лейнасар, нас это не касается. Ведь неважно, какой поток льет воду на мельницу, важно, чтобы жернова делали свою работу. И вот люди эти, вместе с некоторыми штатскими, ушли в курземские леса. Вполне понятно, что вначале они недостатка в оружии не испытывали. Какие они проводят акции, нам конкретно не известно, но не думаю, чтоб они ходили по грибы и ягоды или собирали орехи.

Троцик усмехнулся, ему показалось, что он удачно сострил. Лейнасар не рассмеялся, и Троцик продолжал:

— Некоторые центры перехватили несколько неясных и трудно поддающихся расшифровке сигналов. В последнее время их, правда, стало меньше. Есть основания полагать, что сигналы эти идут из курземских лесов, но пока мы еще воздерживаемся и не отвечаем.

— Можно мне знать почему?

— Все слишком неясно, не исключена провокация.

Лейнасар усмехнулся. Ему хотелось повторить пословицу о волках, но он сдержался.

— К сожалению, ЧК хитрее, чем мы иногда полагаем.

— Но разве это основание, чтобы впадать в другую крайность?

— Ваш оптимизм мне нравится. Он подтверждает, что мы в своем выборе не ошиблись. Я был бы рад, если бы вы оказались правы. Очень скоро вы получите возможность воочию убедиться в том, о чем мы только догадываемся.

— Если такие группы в лесах на самом деле существуют, то каковы мои обязанности?

— Установить с ними связь, помогать им, снабжать центр научной информацией. Естественно, что потом надо будет наладить регулярную прямую связь с руководителями групп или созданным ими центром. Ясно?

— Ясно.

На этот раз Троцик не убрал протянутой руки.

Разговор состоялся две недели назад, и теперь Лейнасар сидел на «Тени сатаны» и плыл туда, куда его послали хозяева.

Ансис Лейнасар, действовавший в Курземе под кличкой Роби и превратившийся теперь, по указанию капитана Иогансона, в Рича, снова потянулся, еще раз уперся руками в потолок каюты и, наклонившись, посмотрел на море. Вода под самым иллюминатором колыхалась равномерно. Видимо, Черная Сигара убавил скорость. Значит, они были уже далеко от берега. Торопиться некуда. Так или иначе где-нибудь еще придется покачаться на волнах. До ночи далеко.

Лейнасар открыл дверь каюты. В лицо ударил ветер. Лейнасар увидел забавную картину и громко рассмеялся. Черная Сигара поднялся, чтобы достать из кармана новую сигару. Ветер задрал полы коричневого плаща, открыв кривые, обтянутые узкими брюками ноги. Шалость ветра напомнила Лейнасару аттракционы Стокгольмского народного парка. Один был особенно веселым. Посетители проходили по воздушному мосту — своеобразной решетке. Под ней вентиляторы поднимали сильный ветер. С мужчин ветер срывал шляпы, а женщинам задирал на головы платья. Девицы, изображая испуг, визжали, тщетно пытаясь кое-как прикрыться. Рядом с «ветреным мостом» находилась касса, вокруг которой постоянно толпились люди. Они стояли, закинув головы, и от души хохотали.

Возможно, что Черная Сигара и не слышал смеха Лейнасара, но он увидел насмешливое выражение его лица. На миг он совладал со своим плащом и так посмотрел на Лейнасара, что тот поспешно ретировался, захлопнув за собой дверь каюты.

Уже давно Лейнасар никому не доверял. Только недолго — Бригите, но и она оказалась под стать всей этой эмигрантской шатии. Каждый только и норовил урвать что-нибудь для себя. Если некоторые иногда и держались вместе, то только потому, что ими руководил инстинкт, который заставляет волков держаться стаями, чтобы в стужу и вьюгу лучше уберечь свою жизнь. Только свою. Если они с Черной Сигарой сидят в одной лодке и как бы участвуют в общей игре, то опять все из того же волчьего инстинкта. А если между ними возникнет какое-нибудь противоречие, то сразу вступит в силу волчий закон: сильный перегрызает горло слабому и идет своей дорогой.